— Потому что хотел помочь сестре, — уверил Чимин.

— Такую правду ты знаешь? А я знаю другую.

— О том, что вы пообещали рассказать, из-за чего пострадали его родители, я тоже в курсе, — Чимин нахмурился и стиснул кулаки.

— Не сомневаюсь. Вы хорошо дружите. И раз так, то ты заметил, полагаю, что он пристрастился? — мистер понизил голос, заставляя прислушиваться к взлетающей манерной интонации. — И знаешь, какое приятное оправдание он себе придумал? Будто одним выстрелом убьёт двух зайцев. Да-да! В мгновение ока решит проблемы. Поможет Сонхи, поймёт, что случилось с его семьёй. И это при том, что я дал ему выбор.

— Назвав сумму, которую бы он ни за что не смог заработать за неделю, — сердито сказал Чимин.

— Да. Но он ведь и не пробовал торговаться. Он даже не поинтересовался, есть ли другой путь и не могу ли я запросить сумму поменьше. Он из тех, кто нуждается в безысходности, эдакий рождённый ползать. Вспомни, с какой скоростью он бросил танцы, как метнулся к тому, что, казалось бы, ненавидел - к низам…

За Хосока стало обидно. Чимин стушевался, преодолевая желание плеснуть эспрессо прямо в самодовольное лицо напротив. Пусть его друг и не самый праведный человек на материке, но уж точно не мерзавец, гоняющийся за рисковыми авантюрами. Чимин неожиданно почувствовал к нему прилив нежности, как к человеку, которого хотел защитить всевозможными силами.

— Хосок не святой, это правда, — нахмурился Чимин, зазвучал пылко. — Он склонен принимать импульсивные решения, но я знаю, что он делал это из добрых побуждений. И даже если ему нравится ходить по лезвию бритвы, никто не может его осуждать. Как вы и говорили, он сам хозяин своей судьбы.

— Только распоряжается ею едва ли…

— По-моему, — перебил Чимин, — вы себе дохрена позволяете, встревая в чужие дела. Вас вообще не должно касаться то, что происходит у других!

Кажется, Чимину хотели зааплодировать. Мистер Зет замер, наблюдая, как гадкий утёнок обращается в лебедя.

— Ну а если это, скажем, моё хобби? Ты ущемляешь мои права и свободы, нет?

Чимин поднялся и наклонился к собеседнику, отрезая:

— Ваша свобода заканчивается там, где начинается свобода другого. Меня так учили.

— Тогда Тэхёну нет оправданий. Ты пожалел его, а потом ещё разок. Он же из большинства, которого ты всегда так боялся.

Чимин прикусил язык и сел, запал заканчивался. Его читали, как открытую книгу. Недаром Хосок заикался о какой-то всемогущей осведомлённости этой персоны.

— Признаю. Но не всякий конфликт стоит решать кулаками и криками.

— Потому лишь, что крик этот ничего не стоит, — подался вперёд мистер Зет и прищурился. — Как бы ты ни изворачивался против Тэхёна, его отец, его влияние - подмяли бы всё под себя, словно каток. И ты поступил по-своему разумно. Ты стерпел укус, дав змее подавиться своим ядом.

— Я не нуждаюсь в вашем одобрении.

— И верно. Ты пример человека, который действительно знает, чего хочет, знает, за что бороться. Почему? Потому что отсиживался в сторонке и долго наблюдал со стороны, не соприкасаясь с шаблонами. Вот почему я решил, что ты можешь знать всё, и я могу тебе доверять.

— О чём вы?…

Встав, мистер Зет всплеснул руками.

— О тайне, покрытой мраком, — он дошёл до двери и вернулся, оперся рукой о спинку дивана. — Почему отец Хосока, успешный малый, вдруг прострелил себе висок? Всё так просто.

Уставившись в недоумении, Чимин сомневался в том, хотел ли слышать продолжение. В глотке у него пересохло, но покрывшийся плёнкой чёрный напиток мерещился зеленоватым ядом.

— Удивлён? Да, я лично был с ним знаком. Тогда мне исполнилось двадцать три или около того, я подрабатывал помощником секретаря в его офисе и однажды подслушал разговор с близким другом, который прознал об их семейной драме и грозился заявить о ней во всеуслышание. К несчастью, я попался на подслушивании, но заметил меня этот самый друг, а не наш протагонист. Я заявил, что в ужасе от услышанного и что могу помочь, поскольку разбираюсь в юриспруденции. Сначала тот не проникся доверием, но позже наш союз был укреплён. Мы разрабатывали план действий, но далеко не зашли: потому как мой компаньон скоропостижно скончался, а с ним сгорели и его показания, всё, что у нас было на тот момент, — мистер Зет прикрыл глаза, словно действительно скорбел. — Позже я выяснил, что это отец Хосока заказал его убийство, боясь разоблачения. Разочарованный в справедливости, я прибегнул к тому, что называется блеф. Не напрямую я воздействовал на этого человека, подсылая анонимные письма на электронную почту, нашёптывая ему, что знаю, что происходит. Я стал его кошмаром, бредом. И поставил ультиматум: либо он сдастся с повинной, либо я приведу к нему полицию. О, как он метался! Не верил, пробовал откупиться огромными суммами… Он не мог вынести того осуждения, каким бы его окатило, выйди правда наружу и выбрал замечательный вариант: избавил планету от своей бесполезной туши. Боже, а я так и не сказал, в чём он повинен?

— Нет. В чём?… — Чимин всё-таки разом хлебнул горечи остывшего кофе.

— Он спал с собственной дочерью. Да, регулярно вступал с ней в интимную связь, спасаясь от фригидной жены.

Комната сужалась и раздувалась, как на мехах, терракотовые плитки словно кишели червями. Потрескивал свет в фигуристом бра. У Чимина перехватило дыхание. Голос продолжал вести монолог.

— Кажется, это началось, когда Сонхи и вовсе было не больше двенадцати, продолжалось какое-то время и успешно покрывалось матерью: она не верила, а если и верила, то ей было плевать. Неприятная замкнутая особа, впоследствии не раз пыталась покончить с жизнью, однажды ей это почти удалось. Так что, то был не несчастный случай. Вернее, не совсем. Есть люди, которые говорили, что она сама бросилась под блок. Не странно ли, что из всей коллегии, пострадала только она?

Что же касается Хосока, то он является одним из свидетелей надругательств над сестрой, но из-за того, что детская память легко травмируется, а тем более подавляется страхом перед старшими и чувством вины, чистых воспоминаний об этом у него не осталось, кашица и кадры. Он точно уверен, что знает, только вспомнить не может. Когда видит плоть, кровь, когда соприкасается с ней, я думаю, он сталкивается с пазлами прошлого и стремится собрать их воедино. Я предположил, что такой метод будет интереснее, нежели обычный гипноз.

Парализованный, Чимин только и хлопал глазами, испытывая ужас и омерзение. Ему хотелось оторвать свои уши и отложить их до того момента, пока этот человек не замолкнет.

— Зачем вы мне это рассказываете? Не может такого быть, не может…

Дав рыжему отдышаться, мистер Зет осмотрел лаковые листья драцены, торчавшей из резного горшка.

— Видишь ли, Чимин, я добросовестно занимаюсь тем, что мне нравится и изучаю предлагаемые инциденты со всех сторон. Случай семейства Чон - первый в моей реальной практике. И можешь поверить, что, почти шестнадцать лет занимаясь разнообразными историями, я ошибаюсь всё реже. Рано или поздно ты учишься понимать людей, как механизмы. Да, они выдают что-нибудь новенькое, но в основах всегда лежит один и тот же компонент, масса, набор, как угодно.

Наконец Чимин осознал, что ему неодолимо страшно. Он мог быть впутан в это далеко неслучайно.

— Подождите. И вы делаете на похожих ситуациях деньги?…

Взгляд на него пал почти оскорблённый.

— Нет, с похожими я и работаю идентично. Что касается собраний - это эксперимент внутри эксперимента. Зачем люди играют и делают ставки? Думаешь, дикий бездушный скот? Нет. Дети эпохи потребления? Нет. Люди, падкие на соблазны, как и в любые другие времена, не больше. С ними бывает интересно, — вдруг мистер Зет наклонился над ухом Чимина. — Ты, малыш, ещё довольно мал, чтобы объять разумом то, что я делаю исключительно из благих намерений. Не отрицаю, что получаю от этого удовольствие. Но если бы только это, я бы не стал тратить столько сил и времени. Согласись, это глупо.