К барьеру, господа!
Не прокатит.
— Нет, даже не пытайся, сегодня ты меня не выведешь, — покачивает головой Хосок и морально бьёт самой нежной из своих улыбок, а потом протягивает своё пальто, одалживает самое новое. — Отпадно выглядишь, правда.
— Сам знаю. Зашибись выгляжу, — просиял Юнги, эдакий франт. И духи у него приятные. Он повернулся к Хосоку, а на том лица нет, задумался о чём-то. — Проблемы какие?
— М? — он махнул рукой. — Никаких. Насчёт заказа неувязка одна, покоя не даёт..
— Точно? — беспокойство подлинное.
— Точно. Не переживай, короче. Приятного вечера, дружище.
«Дружище» перенято из речи Юнги. Похлопав его по спине, Хосок дружески приложил стопу к его заду и пнул за порог, закрылся и прошёл на кухню, где налил себе чаю. Хосоку кажется, что когда он устроит личную жизнь Юнги, он успокоится. Он озабочен его глубокой интровертностью и закрытостью, его манерами и пиздецки сложным характером… Ему-то с ним море по колено, уже и удивляться нечему, такой он изученный со всех сторон, а вот каково другим… Удивительно. Но вдруг Хосока впервые злит и обижает мысль, что кто-то другой будет смотреть на Юнги, сегодня особенно привлекательного. Может быть потому, что и Юнги впервые говорил о ком-то с огоньком в глазах, чего раньше не наблюдалось. Если его кто-то зацепит и перетянет на свою сторону, на стороне Хосока, его вечных войн, склок, возмущений и заботы не останется самого весомого бойца.
Чай так и остыл. Хосок же долго просидел, уложив голову на руки. Размышлял. Чем дольше знаешь человека, тем страннее метаморфозы отношения. Казалось бы, стоило и охладеть, привыкнуть ко всем неровностям и жить себе припеваючи, но нет же. В определённую минуту, секунду, едва ли заметную - нащупываешь некий зреющий фрукт, надкусывать который опасно.
========== 2. ==========
Дело нечисто, в желудке теплота. От переедания? Не так уж много и умято. Мясцо первой категории, да и ресторан приличный, куда ни плюнь - роскошь. Что ж, Намджун себе может многое позволить, пользуясь родительскими кредитками. Плюсик.
Первый ужин, а Юнги уже сидит с приоткрытым ртом, слушая многотонные философские речи, купается в них, окунаясь по уши. У Намджуна и впрямь можно учиться, прям под запись лекции фигачить. Его взгляды на проблемы, цели и прочее - близки, как родные. Фитилёк подгорел, сердечко подтаяло. От Намджуна недвусмысленные взгляды, мол «нравишься». Ещё бы! Такой ухоженный и трепетный парнишка. Удивительно, что прозябает в одиночестве, типа так не бывает.
— Я человек не компанейский совсем, представляешь? Люди… — Юнги пытается не вворачивать брань, как наставлял Хосок. — Они мне не нравятся. Ни в большинстве, ни в частности.
— А что в них хорошего? Как и в нас с тобой. Так допустимо считать, пока не узнаешь кого-то достаточно хорошо, конечно. Вот и получается, что среди миллиардов нужны единицы, найти которые сложнее всего.
— И то верно…— сияет Юнги. — Не, я под одну гребёнку тоже не гребу, однако…
Заболтались надолго. Юнги и забыл, что знает столько умных слов, что не зря пару раз на первые места в рейтинге школы попадал. В начальной, правда, но не суть важно. Ум есть ум, и если допустимо считать, что это сексуально, то Юнги высокий интеллект возбуждал всегда.
По окончании прогулки, случившейся после ужина, чтобы растрясти калории, Намджун уверяет:
— Насчёт денег. Я тебе с первой зарплаты отдам, со своего кошелька. Не думай, я не забыл.
— Я тоже не забыл, если что, — улыбается Юнги, а он реально должников по именам помнит, но не всем напоминает.
Неловкая пауза возникает у дома, когда Юнги словно просыпается и понимает: его проводили чуть ли не до самых дверей, за такси заплатили, хотя он не просил. Почувствовать себя Золушкой. Ни тыквы, ни сношенных башмаков не будет, зато волнующее предчувствие, что принц уже нащупал то, о чём грезил, и сейчас приедут вагоны с царством, а у Юнги из приданого - хрен с маслом.
— Ну, я пошёл. Спасибо за вечер, огонь вообще, как круто было, даже не поломали ничего, хах, — Юнги шутки пытается шутить, видите ли, но у Намджуна лицо странное, а взгляд тем паче.
Не показалось, значит. Попал ты, Мин Юнги. И серьёзно.
— Давай ещё как-нибудь встретимся?… В ближайшее время. Мне кажется, у нас много общего.
И хотя Юнги не планировал отвечать согласием, почему-то с лёгкостью на это подписался. Не моргнув и глазом, он дошёл в степени родства с Намджуном до той стадии, когда через три недели встреч, прогулок и разговоров, на этом же самом месте тот обхватил его за талию и прижался к губам, воздушно и ненавязчиво, по-детски, и только потом - неимоверно по-взрослому. Вместо того, чтобы брыкаться, отбиваться и устраивать драки, как во многие из прошлых раз, в этот - Юнги сладостно замычал и, покраснев, на поцелуй ответил. Он запоздало пришёл к выводу, что на всякую старуху действительно найдётся проруха. А если на старуху, то и на старика тоже. Сто процентов.
***
Этим утром кухня больше напоминает сатанинскую столовку. Хосок накрученный, на нервах. Печёт оладьи, гремит посудой и хлопает всеми дверцами, под это только годный бит - и будет клёвый видос для интернетиков. Сковорода шипит так же, как и его мысли. Обалдевший Юнги тихонько подбирает ноги на диванчик и потягивает кофеёк в ожидании завтрака. Обычно Хосок готовит, как богиня, а тут…
Яблочные оладьи, немало подгоревшие, вывалены на тарелку. Чтобы быстрее остывали, Хосок их не режет, а пилит, скрипя зубами.
— За что ты их так?… — скулит Юнги и ловит посыл уничтожающего взгляда. С работой, поди, не ладится. — Заказчики попались отстой, да?
Много вопросов. Еда горчит и встаёт комом в глотке. Юнги жуёт и улыбается сквозь слёзы, делая вид, что вкуснее ничего не пробовал за все двадцать три года существования. Хосок человек деликатный и спокойный, но не дай бог его разозлить и вывести. Ещё вчера был в настроении, сегодня же, как подменили. В такие периоды Юнги подходить к нему не стремится.
— Да нет, — спустя добрых десять минут приходит ответ. — Просто встал не с той ноги.
— Ты больше с неё не вставай, ладно?
Юнги думал, что самое небезопасное место рядом с Намджуном, с которым так удачно склеивается, но нет. Сам же пребывает в мире грёз и воспоминаний о том, как долго и клёво они целуются, как Намджун берёт его за руку, обнимает. Прямо пропорционально его радужности разрастается туча над Хосоком, впервые для Юнги незаметная.
Вечером Хосок задерживается у кондитера максимально, чтобы уже не застать Юнги дома, но тот сидит в трусах и носках перед телевизором и курит, задумчиво глядя вдаль.
— Однако, здравствуйте… — Хосок опешил, застыв на стадии разматывания шарфа.
— Привет. Да, я сегодня дома. Намджун позвонил, сказал, что у него делишки там какие-то появились, поэтому мы не увидимся. Почему в таком виде? Ну, я собирался, потом сел, потом лёг, подремал ещё…
— Обычный вечер Юнги, ну надо же, — дружелюбно говорит Хосок. Утреннего терминатора как не бывало, но он резво проходит и отбирает у Юнги сигарету, пепельницу. — Сколько раз говорить? Не кури дома, воняет ужасно! Что ты как древний дед, на балкон сложно выйти?
Юнги воспринимает его сентенции на удивление адекватно, смеётся. Злоба сдулась.
— Ты ел?
— Не-а, голоден, как волк, — жалуется Юнги.
— Бездарь, — вздыхает Хосок и ворошит непричёсанную его шевелюру. — Сейчас я что-нибудь организую.
Добирался на общественном транспорте сквозь непогоду, мучился с переговорами, весь день на ногах. А на кухню летит, точно бабочка, пока готовит - подшучивает, рассказывает, до чего люди зажравшиеся мрази. Юнги делится своими бедами и диву даётся. Столько энергии! На его характер: чем так суетиться, давно бы хуёк поперёк положил, да и послал бы всю недобитую клиентуру куда подальше. Суетливых он, пожалуй, не понимает.
Спустя час, сходив одеться, Юнги вернулся к журнальному столику, на который Хосок перенёс плоды своего труда: и пахнет всё настолько чудесно, что желудок поёт дифирамбы.
