— Если так, почему он до сих пор с нами не связался? — Хосок отсел на подоконник и приоткрыл окно, стараясь вымыть душный бордельный запах.
— На всё должны быть причины. Возможности нет, видимо, — упорствовал падре, хотя духовному сану в последнее время изменял, как никогда.
— Он же не мог просто залечь на дно или… — Хосок озвучил неприятное. — Сбежать?
— Глупости.
— Ты говорил, он связывался с Марко. Что, если они имитировали этот цирк и заставили нас в него поверить?
— Мы на той стадии, когда любая мелочь кажется подозрительной, но это всего лишь заблуждение, — Юнги невесело улыбнулся. — Хватит. Мы понятия не имеем, что там стряслось и делать преждевременные выводы не к месту.
Поджав губы, Хосок прильнул к нему, прячась в объятиях.
— Прости за бред, я просто пытаюсь куда-нибудь направить мысли, не дать себе свихнуться.
Ещё несколько дней и они вынуждены будут поговорить с Чимином, рассказав о новом статусе Тэхёна. Статусе пропавшего без вести.
Нет, неудивительно. Изначально это предприятие не могло кончиться хорошо или положительно, с запасом на будущее. Тэхён где-то там и по каким-то причинам не подаёт сигналов.
— Чушь собачья, — плюнул он, но другие доводы не доходили до его ушей.
Успокоительные речи Юнги и Хосока отбили у Чимина охоту ходить к доктору, за чьей помощью он всё же обратился. Так себе: сходил на консультацию. В течение двух дней он выкинул весь алкоголь из домашнего бара, вроде бы занимаясь хоть чем-то, а после боялся сорваться всякий раз, когда видел вывески питейных заведений на улицах или чувствовал запах. Потом бутылки и их содержимое отошли на второй план. Стало быть, зависимость и впрямь ложная.
Атакованный бессонницей, Чимин заимел измождённый вид, мешки под глазами и приближенное к летаргии состояние. Седмица тянулась невыносимо долго. Его словно перебросило обратно в те дни, когда он снова ждал, не имея ни граммы надежды. Хосок почти всё время проводил в борделе, решая тамошние беды и помогая Юнги. Они крутились, как белки в колесе, пока Чимин пытался вылезти из прострации. То есть, представлял, что вылезает. Он знал, что нужен им, но не чувствовал целостности. Отдавшись Тэхёну снова, он потерял себя. По крайней мере, в отражающих поверхностях ему мерещилось собственное несовершенство. Если Тэхён не желал возвращаться, это одно дело, но если с ним что-нибудь случилось… Чимин тщательно маскировал подобные домыслы, но они продирались наружу, как паразиты.
…Юнги зашёл в комнату озабоченным и сильно уставшим. Час назад спрятал прах Марко под кроватью, прочёл молитвы и после посещения не менее запарившегося Хосока, пришёл сюда - навестить самого несчастного. Он застал Чимина лежащим навзничь на полу и курящим подаренный Тэхёном кальян. Если не градусом, он был вправе убиться чем угодно.
Осмотрев беспорядок вокруг и закатав рукава, Юнги тяжёлыми шагами дошёл до окна и распахнул его пошире, затем на всякий случай сунул в карман раскиданные по столу пакетики с дрянью. Не медля, он потащил Чимина в душ, насильно запихнул его в кабинку прямо в одежде и вымыл потоком прохладной воды, затем вытер и переодел в сухое. Взгляд Чимина начал проясняться, сам он дрожал, обхватив себя за плечи.
— А теперь привет, — Юнги застыл напротив и подал чашку крепкого чая. — Есть разговор.
Поджав колени, Чимин виновато смотрел в пол и слушал размеренную речь падре, походящую на тёплый бальзам, покрывающий коросту. Он отставил чашку и извинился за свой вид, поведение, расхлябанность и спуск всего к ебеням.
— Я боюсь, — вздохнул он, хватаясь за руки Юнги.
— Я понимаю, — кивнул тот. — Но ты забываешь, что являешься человеком, за несчастья с которым мне Тэхён лично башню открутит. Ты действительно многое для него значишь. Сломаешься ты - куда ему возвращаться, извини? Я тебе не наставник, Чимин. Делай, что хочешь. Но от твоего тряпочного состояния нам с Хосоком, честно, тошно.
Юнги как-то без лишних уточнений понял, что между ними произошло накануне гибельного отлёта. Что частично и коробило Чимина. Небось, считает себя немало виноватым, мол - задурил Тэхёну голову, сбил ориентиры. Юнги придерживался иного мнения. Им давненько следовало очиститься своим путём, раз уж не поклонники церкви.
Растекаясь на остаточной дури, Чимин просил прощения снова и снова. У себя гораздо больше, прибегая к жалости. Наверное, если бы Чимин и желал иметь отца, то именно такого, как Юнги, в меру строгого и убедительного, умеющего выслушать.
Возвращаясь к цели визита, Юнги начал с отдалённого расспроса.
— Пытаюсь разобраться кое с чем по поручению Тэхёна. Скажи, та плантация, на которой вы с ним работали в детстве… или ферма. Не знаешь, кому она принадлежала?
— Мы были детьми, такое нас не волновало…
— А фамилия Баретти тебе о чём-нибудь говорит?
Чимин невнятно бормотал под нос, припоминая или рассуждая вслух, Юнги терпеливо ждал.
— С чего ты вдруг об этом? — он трезвел быстрее обычного, подгоняемый тревожным чувством. — После побега мы попали к другому хозяину. Вот его, по-моему, и звали Алонзо Баретти.
Он ещё не отследил ход мыслей, но речь его замедлилась, на лице отразилось замешательство. Получив подтверждение простейшему умозаключению, Юнги замялся. Тэхён и Чимин перебежали из «земельных угодий» в дом их владельца, всё равно, что с третьего круга ада махнуть прямиком в замок сатаны. Неудивительно, что им так легко позволили остаться. Или же сработал известный принцип: прячься на самом видном месте. Пораскинув мозгами, Юнги допустил, что многие тамошние нелегалы могли стать жертвами секты. Тэхёну с Чимином везло только потому, что они были всё ещё слишком малы, либо удача на тот момент воистину целовала их в макушки. Подняв некоторые кадастровые и банковские бумаги, Юнги и выяснил, что Баретти некогда жил куда богаче, нежели представлялось другим. Помимо чистых доходов посредством ведения сельского хозяйства, он занимался черным бизнесом и фактически мог поставлять Стидде людей. За что, вполне вероятно, когда-то и поплатился от рук любопытного Марко. Жаль, что спросить его о деталях лично не выйдет.
Чимина пора было вытаскивать, брать за волосы и тянуть со дна единственно работающей мотивацией: обрести Тэхёна.
— Марко погиб, — голос Юнги всё-таки выдал его тревогу, печаль и скорбь, просел.
Прошло не меньше пяти минут, прежде, чем Чимин воспринял информацию и провёл параллели. Если так, то Тэхён…
Не то вскрикнув, не то всхлипнув, Чимин рывком подался к Юнги, надрывая ему воротник.
— Расскажи мне всё, что знаешь!
— Выдержишь? — Юнги стряхнул его с себя и, получив кивок, начал.
С тяжело дающейся холодностью он прошёлся и по настоящему, и по поездке в Монтелепре, упомянул о юноше, древнем культе и безумии. Чимин слушал, прерываясь на то, чтобы выплакаться, но слёз почти не было. Даже несмотря на то, что потеря Марко уколола по больному, самой удушающей стала мысль, что нигде на этом свете нет Тэхёна.
— Мы найдём его, — Чимин нахмурился и посерьёзнел.
Поставив на его благоразумие, Юнги не ошибся. В последующие дни Чимин погрузился в их общие проблемы и с той же непоколебимой уверенностью боролся с неприятностями. Тэхён выдрессировал в нём что-то, похожее на себя, запускающее те механизмы, о которые ломался слабак Чимин и на которых взрастал Чимин расчётливый и беспощадный.
Обнимая Хосока глубокой бессонной ночью, Юнги как-то заметил вслух, что при других обстоятельствах Чимин мог бы стать сыном Тэхёна, его воспитанником и кровным наследником, которого легко склонить к инцесту.
Но не супругом.
Появление Леона неожиданностью не стало. Скорее всего, в пьяном угаре Чимин писал ему или звонил. Гостя встретил без привычного радушия, на ходу откладывая телефон и предлагая присесть. Весь на взводе, он налил им по чашке кофе. Только что выудил у компаньона из Баркисимето важную заметку о том, что наёмник, выживший в группе Тэхёна, за минуты до взрыва видел того у выхода. Что определённо - хороший знак.
