Совещание закончилось к утру. Такие важные вопросы всегда обсуждаются вне зависимости от времени суток. После посещения морга, где покоился Манрике, Чимин и Тэхён добивают бутылку на двоих и встречают рассвет в патио у бассейна, насыщая круги под глазами. Спокойные сновидения - то, о чём им приходится мечтать.

Тихо и мирно, занимается ярче розоватая полоска восходящего солнца. Столько усталости скопилось - не одолеть, не перепить. Глаза заволокло туманом.

— Что, если всё разваливается, как только я к этому прикасаюсь? — Тэхён спрашивает как-то растерянно для своего привычного тона и мироощущения, стягивает галстук. — Что за ебучее нечто ходит по миру и отбирает всё, что плохо лежит, хорошо блестит или кажется лучшим? Ты бы хотел это убить, Чимин?

Он неуверенно повёл плечом.

— Если бы можно было, то да, — отвечает он. — Но ещё никому такое не удавалось.

— Да, ты прав, — перегруженный событиями, Тэхён начинает уходить в свой личный астрал, говорить замедленно, словно сидя на высоком холме под звёздами. — Мне нужно иметь рядом только тех, кому я могу доверять, — он смотрит Чимину прямо в глаза, но не совсем его различает. — И я хочу быть уверен, что ты один из таких людей.

— Конечно, Тэхён.

— Потому что, — он резко придвигается и хватает его за шею, но нажим слабый, а дыхание на ухо - шумное. — Потому что если ты попробуешь меня наебать… О, Чимин, я клянусь…

— Нет-нет, успокойся, — Чимин спешно перехватывает его руки. — Я не подведу. Правда.

Незатейливо задетую правду Тэхён смакует минутами, затем прихватывает большой ладонью пах Чимина, тот с жалобным стоном вскидывает подбородок, пробуя свести ноги. Тэхён не позволяет. А кости ломит. Чимин не вправе отбиваться, перечить, он тяжело зависим, но не показывает степени. И вряд ли осмелится. Видны воспалённые веки, Тэхёна бросает в жар, ему необходимо успокоение.

Тэхён оттягивает Чимина за волосы и начинает с пристрастием покусывать губы, лижет и напирает. Отвоевать отнятую ночь не выйдет, растерян настрой, но получится немного достать Чимина, попавшегося под руку… немного присосать его язык, вылизать рот. И глубже. Сожрать. Задавить. Накормить слюной, массируя маленький аккуратный член.

Покрывшись испариной, задыхаясь, Чимин заводится на порядок мощнее, чем от любой девчонки, ему стыдно, а вырваться - никакой возможности. Ток бежит между ними, к соскам больно прикоснуться - такие твёрдые. И самовнушение не действует. В мгновение - перестаёт действовать вообще всё. Тэхён настойчиво суёт ему пальцы в рот, а сам спускается вниз по шее и, надорвав воротник рубашки, сжимает челюсти на надплечье с такой дурью, что Чимин вскрикивает и вкалывает ногти в его плечи, выгибаясь в оргазме, нахлынувшем под притоком содранных чувств…

А Тэхён отстраняется, вдруг потеряв интерес, вытирает пальцы салфеткой. Не возбуждён, не удовлетворён, остывший, как дрейфующая в нигде льдина. Чимин не понимает, что произошло, восстанавливает дыхание, оправляет одежду. Подпуская Тэхёна, он подписывает приговор. Но тому, кажется, снова всё равно.

— Извини. Я слегка сорвался.

Чимин ошалело подносит к дрожащим губам стакан с выпивкой. Водится за боссом и такое. Не в то время, не в том месте. Продолжает колотить, как на лютом морозе, какого избалованное средиземноморским климатом тело и не ведало.

— Ничего… — обращение к себе, затравленное неловкой улыбкой. — Дружеская услуга.

— Услуга? — Тэхён по-змеиному опасно прищурился. — Ну да. Впредь, если меня понесёт, как мой зам, получаешь разрешение бить по хребту, — он принялся тереть глаза, зевнул. — Я, наверное, через денёк зайду к тебе. Есть там среди новеньких азиаты?

— Будет партия… Но на следующей неделе.

— Что ж, тогда подожду. Самых вкусных прибереги.

Просидев в прострации ещё с минуту, Тэхён вытянул ноги на стол и, глядя в небо, заговорил вполголоса.

— Иногда я думаю, Чимин, что сев на это кресло, подпалил гору с динамитом. И когда он жахнет, пердак порвёт не только мне, — он тихо засмеялся. — Отстой… Я не должен был соглашаться. Были кандидатуры получше. И теперь они будут жрать мою печень, пока я их всех не уничтожу. А если все против, то никого не останется. Они считают, что я в этой семье как ебучая раковая опухоль, но я - хирург.

Изредка его тянет на откровения, а в лице тенями проступает прошлое. Чимин чувствует, что их когда-то занесло на чужбину целым скопом лишних душ, чтобы разделить одну судьбу. Впрочем, родина отсюда дальше, чем в километрах.

Поборов наконец дрожь, Чимин подсаживается к нему и обнимает, целуя в макушку. Надеется, что Тэхён не прострелит ему живот и не начнёт душить, или слегка насиловать. Он, как ни странно, жмётся ближе и позволяет себя немного приласкать. Не отпихивается потому лишь, что заебался, напился и теперь дремлет. Напоминает Чимину те вечера. Правда, на его месте был совсем другой человек, совсем другой. И его присутствие затесалось в Тэхёна намертво.

========== Глава 2. Распорядки. ==========

Всего хватает. В избытке. Избыток - излишества. Передоз. Отрезвление приходит нескоро. Как правило, того, чего больше, не замечаешь абсолютно, оно протекает сквозь пальцы. Светом. Ранним и мутным. Хватка за тени. Стопы - к холодному полу. Из приоткрытого окна веет влажным воздухом, утро пасмурное, но даже если пройдёт дождь - всё равно будет жарко. Прогноз родом из предчувствий.

Ещё вчера - похоронная процессия и смазанные мокрые лица, а сегодня тремор правой руки после очередного загона. Простой процесс прикуривания превращается в нечестную забаву, какая Тэхёну спросонок не нравится совершенно.

— Сучка…

Тэхён шипит и перекидывает зажигалку в левую руку, ступнёй тормошит спящего на кровати парня, тот едва оклемался: лошадиной дозы было всё-таки многовато. С ним удалось неплохо развлечься, но до идеального далеко. Идеальное, возможно, затем и считается непостижимым, чтобы маячить и раздражать бесконечными образцами. Тэхён не думает, что это отклонение или фазовые перемены в волнах мозга. Всё это. Где комната разворошена, где обязательно что-нибудь сломано, а от порошка на столе остались снежные разводы.

Потом недолгое пробуждение, глаза в глаза, а веки тяжелые и прикрывают радужку вполовину. При тщательном осмотре видны свежие ранки на губах. Свеженькое личико, довольно симпатичное, потому Тэхён не трогал. Он вообще старается по минимуму прикасаться к тому, что приносит товару Чимина деньги. Скорее всего, тот рассердится, когда очередной мальчик вернётся. Но не искалечить Тэхён не в состоянии. Парень прошит синяками, царапинами, ниже рёбер видны порезы, на шее следы неполного удушения. Тэхёну смотреть не страшно, а чертовски приятно. Нет, он не любитель портить, это его способ украсить и выразить приятие. Потушив сигарету, он кивает на бумажник:

— Возьми, сколько хочешь.

— Благодарю. Вы очень щедры, синьор, — он поднимается и, пугливо поёжившись, совсем скоро уходит, прихватив сумму меньше той, что достоин.

Никто из них не берёт много. Тэхён бы и хотел, чтобы однажды кто-то дал отпор, остервенело и нагло запросил нолей или объявился некто, не просящий ничего и осмелившийся остаться. На такого взглянуть было бы любопытно. Но, может быть, лучше им всем уходить, пока не поздно.

Возвращение назад, к сущностным рутинным вопросам. Человек-гонец, косвенный свидетель смерти бывшего советника, не вынес чувства вины, поэтому Тэхён его так и не увидел. Тот вскрылся, и к похоронам добавилось ещё одно тело. Тайна той встречи остаётся неразгаданной. Тэхён понимает, что вокруг него пытаются сжать кольцо с пиками вовнутрь, вынуждают устроиться поудобнее в ожидании смертного часа. Сдаваться Тэхён не намерен, но всегда готов поиграть.

Привычки спать до полудня или валяться без дела Тэхён не имел никогда, какие бы приключения пробуждению ни предшествовали. Безутешные хранители спокойной жизни, Гаспар и Карлос, ожидают его в коридоре, приветствуют низким поклоном.

— Доброе утро.