За рабочим столом открытый ноутбук и блокнот. В дальнем углу верстак с инструментами и парой пушек. Будь это сон - Тэхён бы подумал, что ненароком попал в гости к Юнги. С трудом поднявшись, он примерился к ногам, мышцы подводили, очерствели, но чем раньше их напряжёшь, тем быстрее справишься. Оглядевшись в поиске вещей, Тэхён не нашёл своих. Впрочем, что от них могло остаться? Сойдёт и хренова сорочка.

Кое-как, по стеночке и с передышками, он прошёл до ванной комнаты и, жадно испив желтоватой невкусной воды, застыл перед раковиной. Из зеркала на него смотрело измождённое чумазое лицо, проторчавшее под кайфом намного больше трёх дней. Но он же подсчитывал!…

Более-менее чистая кожа там, где разводы от слёз. Он выглядел по-настоящему паршиво, многократно уставшим, недокормленным, изнасилованным, но не совсем. Реабилитация взаперти явно не шла на пользу. Он недоверчиво ощупал неизвестного и быстро сполоснул голову, тут же повернулся, реагируя на рубящий звук снаружи.

Выход оказался закрыт с внешней стороны, но туда бы Тэхён сунуться и не подумал. Вместо этого он осмотрел окно, проверил задвижку. Поддалась. Краем глаза заметил доску на стене. Среди кучи развешенных бумаг он видел только одно, едва ли не светящееся среди серости и шрифтов. Фотографию. Коснувшись её, сглотнул ком.

Ноги подогнулись. Он не мог выдавить и звука, зажимая рот рукой.

Мило смотреть на себя пятнадцатилетнего и улыбчивого, не обретшего посттравматического синдрома. Тэхён на фоне кафедрального собора, справа у фото оборванный край… Там должен стоять Чимин. Какими судьбами здесь эта картонка - думать Тэхёну некогда, но легко прикинуть, что члену секты достать такое не проблема. В любом случае, распускать сопли некогда и мешкать нельзя.

Сняв с крючка монтировку, Тэхён распахнул окно и вылез, свалился на

заросший газон. Пасмурность предвещала дождь и грозу. Парило нещадно, ещё хлеще, чем на Сицилии… И эта неожиданная мысль грохнула в мозгу Тэхёна последним залпом фейерверка, самым слабеньким.

Он не дома.

На чужбине. В месте, о котором ему ничего неизвестно, отколотый от родины, без единого документа и союзника.

Только и он уже не мальчик, чтобы предаваться панике. Взяв монтировку наперевес, он обошёл дом до угла, идя вдоль неизменно высокого забора из профнастила, пересечь который в таком состоянии невозможно. Тэхён ослаблен. Вводимыми ли наркотиками или не сполна правильным лечением, но в совокупности он не чувствовал себя способным на героические поступки и предположить не мог, как замедленно двигается.

Вне участка, где находился дом (а это именно частный дом, староватый, по типу хижины), высились здоровенные деревья, густые заросли, дебри или джунгли, учитывая тропический пояс. И никаких признаков цивилизации Тэхён, к сожалению, не уловил. Не то чтобы он собирался взывать о помощи, но то же относилось и к хозяину. Они с Ним на равных.

Ворота, как и ожидалось, закрыты. Ключ от них не найти спокойно, пока на территории угроза во плоти. Которой, кстати, по часам - быть не должно было. У Тэхёна появилось шизофреническое предчувствие, что его мысль о побеге нагло прочитана и похищена.

Источник непонятных шумов он определил довольно быстро. На заднем дворе располагался небольшой сарайчик с загоном, по которому хаотично сновали суетливые домашние птицы. Под навесом же, за шторкой из колец, усердно работающий до того человек - насторожился. Опустившись на пол полуразрушенной беседки, Тэхён смотрел ему в затылок. Он не верил. Не верил в него отчаянно, как ребёнок, точно знающий, что чудовище из его кошмаров - настоящее, но продолжающий биться с тенью.

Мужчина встал вполоборота, измазанный кровью, и белая борцовка, и светлые его джинсы впитали в себя бурые пятна. Держа в одной руке безглавую тушку курицы, а в другой топорик, он смотрел перед собой, словно считал, сколько пылинок ложится на плечи Тэхёна. А ложились капли дождя. Тот же вжался в дощатую стенку, едва глянув на профиль.

Мысли пребывали в беспорядке, разбирало на припадочный смех. Потому что для ходячего мертвеца - этот смугл и чрезвычайно здоров. Выглядел так, словно не ложился в гроб. Словно не к его могиле много лет подряд Тэхён подносил азалии. И не ему исповедался.

Нет. Нет и нет.

Такую правду и задаром не нужно. Помотав головой, Тэхён крепче сжал инструмент. Нужно зайти сзади. Ударить. И рассеять морок. Вся эта чушь - от порошка. Бывало, что галлюцинации распространялись и на людей, меняли им черты до степени неузнаваемости, а потом маски отдирались и отслаивались, когда отпускало. Но если Тэхёна держит, то на этот раз непозволительно долго.

Тэхён отвлёкся секунд на тридцать, но когда выглянул снова: человека уже не было. И впрямь согласившись побыть призраком, он испарился. Под диафрагмой сжался обруч, шипами вовнутрь. Взглянув на свои босые стопы, Тэхён увидел грязь под ногтями. Он что, собирался бежать так?…

Ненадёжное ощущение-западня. Реальность накладывалась на фантазию, фантазия оскорблялась предъявленной истиной. Пригнувшись и спешно осматриваясь по сторонам, Тэхён прислушивался.

Дождь начинал накрапывать сильнее. Слетевшая с кустика пичужка - и та чудилась опасностью.

Угроза сзади объявилась неожиданно. Развернулся Тэхён по наитию, по чутью. И окаменел. Язык прирос к нёбу.

Чонгук. Без сомнений. Чон Чонгук. Как ни посмотри. Его внимательные и заботливые глаза наполнены недоумением, точно Тэхён не должен разгуливать босиком, чтобы не подхватить простуду. Он искренне и грустно вздохнул.

— Не помню, чтобы отпускал тебя.

И он замахнулся прикладом топорика так быстро, что Тэхён чудом смог увернуться. Время крутилось по спирали и возвращалось обратно, к истокам, к тем урокам и заповедям, что забыты. Но на этот раз они схлестнулись без шуток. Зверствуя, бились и размахивали орудиями, со звоном отбиваясь. Схватка могла длиться вечность, но Тэхён, упустив момент, остался безоружным. Уронил оружие и Чонгук, снизойдя до справедливости. Драка продолжилась на кулаках. Они завалились в грязь и мотались по ней, пока не изорвали друг на друге одежды.

— Это ты… ?! — завыл Тэхён. — Это и правда, ты?!

Чонгук душил его, пока у Тэхёна не наступил шок. Кашляя, он испытал приток немощности, рассохся. Разъяренно дыша, Чонгук слез и, схватив его за щиколотку, поволок, таща домой.

— Чонгук… Чон…! — Тэхён извивался, пробуя докричаться, дождь лепил по его грязному лицу и омывал накачанную спину Чонгука, с которой свисли ошмётки майки.

Ни малейшей реакции. Прищурившись, Тэхён заметил маленький значок на его правой руке. Он бы ни за что не хотел признавать этого, но татуировка впилась в него чернилами пятиконечной звезды.

***

Стрелки часов не двигались. Упёрлись в одно значение. Хосок порывался заговорить уже не один раз, но язык налился свинцом. Что ни скажи: бездна.

— Нет, я не знаю, как это преподнести Чимину, — он поднял глаза к потолку, чтобы ненароком не захлюпать носом.

— По-твоему, лучше замять? Мы и так уже достаточно вермишели ему на уши повесили. Взрыв на хлебозаводе? Чимин, да это очередной неудачный демонтаж. Тэхён не звонит? Так некогда же. Сука, да в это ребёнок не поверит! Он знает, что творится неладное. Просто сам не определился с тем, хочет ли слышать.

Юнги о той неделе, какую Тэхён якобы «просиживает» с Марко в мифической больнице. Поначалу Чимин рвался лететь в Венесуэлу, но Юнги передал от имени босса, что шевелиться не велено. Детский лепет, прикрываемый авторитетным именем. И если бы эту сладкую ложь не поддерживал Хосок, Юнги бы раскололся намного быстрее, потому что привык говорить, как есть, без утайки. Ещё они лгут позванивающему Луиджи, подкидывая его ищейкам бумажки о неожиданно ладных делах. Даже если учитывать, что они в общем сговоре и смерть Тэхёна - их великая мечта и достижение, поюлить ещё стоило, покрутить им яйца.

— Невозможно, — Юнги провёл ладонью по лицу.

По своим каналам он только и смог пробить то, что опознано тело Марко, по каким-то там невзрачным останкам. Отсюда же распорядился, чтобы его тайно привезли на родину. Его товарищ обещал занести прах на следующей неделе. Звучало жутко. По поводу Тэхёна речи не велось вовсе. Говорили, что его среди трупов не было. Жить такой надеждой стоило. Но дарить её Чимину - всё равно, что привить младенцу опасную вакцину. И Юнги тянул, пробивался тут и там, с помощью Хосока, связей, стремясь добраться до истины, в которой Ким Тэхён неминуемо жив.