Скоро босс вышел из ванной, сменив костюм на светлый и лёгкий, уверенно проследовал к большому зеркалу и поправил ремень.
— Ты всё сделал?
— Позиции прояснил, все ждут твоих указаний, — отчитывается Чимин, лениво потягиваясь на огромной кровати.
Они получили подтверждение тому, что брат Савиано после досрочного освобождения полгода назад действительно обосновался по известному адресу. Остаётся только нанести ему неожиданный визит и задать пару-тройку вопросов, возможно, с летальным исходом. Тэхён решил дотянуть с этим до наступления темноты.
— А пока будем паиньками, просто погуляем и зайдём к моим старым знакомым. Пусть Луиджи думает, что у нас есть чем заняться помимо откручивания его тупой башки. Сыграем в дурачка…
Сыграли они неплохо, в местном подпольном казино, где Тэхёна встретили с небывалым радушием. Там не приходилось думать ни о причинах, ни о следствиях, а богачи раскидывались деньгами направо и налево. У стола с блэкджеком Тэхён погрузился в собственные мысли, и Чимину пришлось рассчитывать на свои силы в одолении других игроков.
А думал Тэхён всего-навсего о том, следует ли сдерживаться и прощать тех, кому прощение не светит. Кодекс чести гласит, что любому, кто причиняет вред семье, следует нанести ответный удар и привлечь к ответственности, иной раз отомстив жёстко и без колебаний. С некоторых пор Тэхён не видит смысла в разбросе пуль, он успел пресытиться ролью «крутого мафиози», успел хлебнуть и говна.
Отзвониться бы Марко и «поблагодарить» за тот трон, на который, знай обстоятельства с самого начала, не взобрался бы ни за какие коврижки.
Подтянутый мальчик-крупье шепнул на ушко, что Тэхёна ждёт владелец. «На чай». То есть, пропустить стаканчик-другой виски и потрещать о кулуарных заговорах: местные бандиты всегда отличались своенравностью и в подчинение не вязались, особенно, когда место занял неуравновешенный зарвавшийся щенок Мотизи.
Вместе с Чимином они проследовали наверх по бархатному ковру, в овальный тёмно-синий кабинет с белыми кожаными диванами. Воздух нещадно прокурен.
В компании давнего товарища и его приближённых время летело быстро. Кое-кто проговорился, что у Мотизи нелады с бизнесом и вообще, он зашивается в долгах, поэтому отплясывает то перед одним папой, то перед другим, ловко подкладывает свиней всем неугодным, а также ввязывается в авантюры.
— Даже с одним ублюдком из Венесуэлы подружился, — сказал строго одетый плотный мужчина и причмокнул сигарой. — И к мексиканцам клеился. Хотел там отхватить долю в карибском бассейне.
— Мы ему сразу сказали: условия, что были подписаны с твоим отцом, останутся в силе, хоть ты обделайся, — со смешком говорит другой, активно жестикулируя руками. — Типа дружки зарубежные нам тут не нужны.
— Его здесь никто не жалует, верно? — догадки Тэхёна подтвердились: раскол в Палермо имеет место быть, атмосфера танцев на минном поле.
— А то! Убрали бы давно, да тут кажется не всё так просто.
— То есть? — подал голос Чимин.
— Во-первых, кто придёт вместо него? Тут с горем пополам, но справляемся по старым правилам, а эпоха, сами знаете, задницы жарит только так. Во-вторых, с Луиджи что-то нечисто. Он мутный, как ебаное океанское дно, мы не в курсе, с кем он водится, но когда нужно - всегда достанет денег, партнёров найдёт, любой ступор разрулит.
— Великий маг и чародей, — хохотнул Чимин, и его поддержали, всколыхнув виски.
— С его отцом было попроще, конечно, — в возобновившейся тишине заметил Тэхён, глядя на подтаявшие льдинки. — Жаль, что он так быстро отошёл в мир иной.
— Не мудрено, что сынок похлопотал, — хрипло отозвался сидящий напротив упитанный банкир.
— Да хватит тебе языком молоть, Ринальдо! — прикрикнули на него.
И такая версия ходила среди знающих. Мол, по старинке Луиджи подстроил покушение на отца, чтобы поскорее занять его кресло. Кто-то верил, а кто-то сомневался, полагая, что у сынка на такое извилина не заточена.
— Как бы то ни было, Тэхён, держи ухо в остро. Тебе сейчас непросто приходится, но на нас можешь рассчитывать, если что.
Тэхён ни на кого рассчитывать не собирался, прекрасно зная, как работают законы выгоды и рынка. Даже если здесь его и жаловали, то неспроста. На острове известно, у кого самые острые зубы и чьи слова не расходятся с делом. Но это не значило, что пора расслабиться и купаться во мнимом обожании, готовым превратиться в хороший валежник.
Главная цель приезда не раскрыта, её озвучивания никто и не просил, если Тэхён позволяет себе выезды из Катании означать это может только одно: вопрос требует срочного разрешения.
До вечера Тэхён вёл себя спокойно и отстранённо, и Чимин не мешал его раздумьям. Они прогулялись по городу, покатались на яхте, после прошлись по тенистой аллее и наткнулись на женщину цыганской наружности, из-под чьих чёрных бровей жгло всеведущим взглядом. Естественно, она желала им погадать.
Тэхён прошёл дальше, а вот Чимин задержался.
— Да брось, ты серьёзно? — он повернулся и скрестил руки на груди. — Она тебя обдерёт, моргнуть не успеешь.
— В жизни чужого не брала, — прохрипела женщина.
— Это всего-навсего забава, почему бы и нет? — заулыбался Чимин, и его очарование выветрило из Тэхёна скептика.
— Бля, как хочешь. Я вон на той скамейке подожду, — Тэхён указал вдаль и ушёл.
Чимин же обратился в слух. Взяв его раскрытую ладонь, цыганка помассировала холмики, рассмотрела с пронзительным вниманием каждую чёрточку.
— Добрый ты, мальчик, сердце твоё открыто, и мысли чистые, умный, отзывчивый. Несмотря на тихий характер, погулять горазд. Связей много, плотских утех, переживаний… Детство было плохое, без родителей, тяжёлого труда отведать пришлось. Зависишь от кого-то сильного, — она незаметно сделала кивок в сторону, где исчез Тэхён. — Давно любишь одного человека, но он тебе делает больно, и душу твою поедает, и тело.
Чимин широко раскрыл глаза, сглотнул.
— И что меня ждёт?
— Сам выбирай, — женщина отпустила его руку, будто удостоверилась в чём-то окончательно. — Но в ближайшем будущем ничего хорошего не вижу. И лишения будут, и горя хлебнёшь ещё немало. А всё потому, что любовь твоя роковая. Отчасти так судьба складывается…
Оцепенев, Чимин смотрел на её браслеты, дешёвые побрякушки, колыхающиеся на запястье, голова у него заболела. Не расстроиться он не мог, но и с обвинениями накидываться прав не имел, коли сам попросил.
— Эй-эй, не слушай её бредни! Судьбу ты делаешь сам, не еби мозги, — появившийся Тэхён взял Чимина под локоть, выводя из транса. — Пойдём лучше поедим.
Как ни странно, Чимин быстро откинул паршивые мысли. Они отведали деликатесов и холодных десертов. За эти долгие часы проронили по парочке малозначимых реплик. Чимину на удивление хватало и даже настолько, что он украдкой старался не выдавать улыбки, появляющейся всякий раз, когда Тэхён позволял смотреть на него дольше трёх минут (то есть, любоваться). Возможно, он и не подозревал, что для Чимина за ценность - целый день вдвоём.
Желание поговорить Чимин компенсировал, звоня Хосоку, и тот рад был обрушить на него поток неконтролируемых эмоций по поводу происходящего. С интонацией бывалой актрисы он рассказывал о мучительных отношениях с падре и давал сводку новостей о тех мелочах, какие обычно веселят простых смертных.
Задрав голову, Чимин снова хохочет, пританцовывая под пальмой неподалёку. Отошёл, чтобы не мешать Тэхёну в тишине наслаждаться лазурью вспенивающегося Тирренского моря и вкусом фраппучино. Солёный бриз обдувает лицо, вздувает рубашку, под тенью зонтика сладко пахнет недоеденным клубничным тирамису. Тэхён чувствует, как за ним наблюдает Карлос, сидя за столиком позади, слышит, как ворчит на Гаспара, который снова балуется играми на телефоне. Другие посетители подсвечены слабо, почти меркнут. А все звуки покрывает заливистый смех Чимина, ласкающий слух. Он слаще десерта и приятнее волн, осторожно изучающих берег.
Чимин спасителен. Иногда, когда Тэхён невольно возвращается мыслями назад, в сырое прошлое во всей его мерзостной красе, и от подступающей тошноты саднит глотку, он пользуется приёмом, выученным у психиатра. Вспоминает самые лучшие моменты. И если с участием одного человека он не мог позволить себе такой роскоши по причине появления боли ещё большей, то с Чимином старался на полную, прибавляя его образу немного надуманного и подсознательно прикрывая те значимые ночи и объятия не с ним, за повтор каких он когда-то продал бы душу дьяволу. Порой он думает, что его влечение к Чимину носит всеобъемлющий характер, окупающий их общие грехи, порой останавливается, чтобы не навредить, но гораздо чаще он остаётся у черты, где есть место уважению тела и духа, где между ними - теплота и беззвучие цепей, отсутствие песка. Непорочность.
