— Ты у нас спрашиваешь или знаешь ответ? — Чимин закинул в рот пару черешен.

— Ответа на это никто не знает, Чим, — блеснул Чонгук.

— Я как раз и не про всех, — протянул Тэхён. — Все пусть сами думают. Я про нас. Мы с вами из одной страны, так?

— Ну, — Чимин уплетал за обе щёки.

— А оказались в чужой. Причём самыми разными путями.

— Хочешь сказать, наша задача - вернуться? — Чонгук выглянул из-за плеча Чимина.

— Нет. Как раз наоборот. Наша задача - построить наш дом здесь, — триумфально объявил Тэхён. — Ведь что это такое, по сути - дом?

— Родители, тепло и еда, — нашёлся Чимин.

— Да просто место, где тебе хорошо, вот и всё, — отозвался Чонгук, отклоняясь назад и опираясь на руки.

Дождь ускорялся, капли крупнее, колотят по листьям, дорожке, навесу, оставленным в стороне шлёпанцам. Самая спокойная на свете песня. Мысли улетучиваются, а вместо них радостная колыбельная.

— Точняк, — Тэхён прищёлкнул пальцами. — Мы с вами одна команда, я это знаю.

— О, великие знания свыше, о-ом, — утробным голосом подразнил Чонгук, и Чимин рассмеялся.

После Чимин приобнял обоих за плечи и стиснул в объятиях.

— Лично я за то, чтобы мы всегда были вместе.

Несмотря ни на что. Он видел, что Тэхён с Чонгуком отлично ладят, а когда Тэхёну хорошо, Чимину по определению плохо быть не может. И ничто в том славном вечере не предвещало грядущей напасти.

Накануне осеннего праздника дон Алонзо Баретти, хозяин виллы, принимал у себя важных гостей, и все трое ребят хлопотали на кухне из-за нехватки рабочих рук. Суета, пылкий торопливый говор. Кухарка всё время подгоняла их и щедро раздавала подзатыльники за промедления. А после им дали задание послужить официантами (дон Баретти посчитал, что это выглядит умилительно).

Вскоре, одетая в чистенькое и причёсанная троица молча взялась за подносы и блюда. Рта им велели не раскрывать и не делать ничего, что может повлечь за собой неприятности. Тогда они впервые побывали внутри богатого дома и с минуту поражённо оглядывали высокие потолки, лепнину, скульптуры и картины в золочёных рамках, а уж в убранстве столовой, где располагался овальный стол, и вовсе растворились. Для них это был замок, но не представляющий ценности, а просто - красивый, как впечатляющая картинка или блестящая брошка в волосах симпатичной девчонки.

С работой они справлялись хорошо и ловко, на гостей не обращали внимания. Когда Тэхён вернулся с новой порцией ризотто и поставил на стол, ощутил на себе чужой пристальный взгляд и невольно вздрогнул, поспешно ища его владельца. Это интеллигентное лицо показалось ему слишком знакомым… Спина похолодела. Казалось, признали и его. Он никак не мог вспомнить имени, но узнал точно: тот мужчина отправил его на ферму, тот самый, у кого так и не удалось украсть бумажник!

На кухню Тэхён вернулся мрачным и немного растерявшимся. Чимин заметил влагу на его лбу, промокнул платком и поинтересовался самочувствием.

— Если заболел - иди домой, — посоветовал и подоспевший Чонгук.

— Нормально со мной всё… — махнул он рукой, но вряд ли беззаботно.

Любопытство помогло ему вернуться обратно. Встав в сторонке у стены в ожидании приказов, мальчики могли понаблюдать за происходящим. Стол накрыт на восемь персон. Во главе - дон, а на другом конце тот мужчина. К нему взгляд Тэхёна возвращался снова и снова, к пикообразным лацканам пиджака, белому воротнику и поблёскивающим манжетам, белозубой улыбке и уложенной шевелюре. От него веяло силой, уверенностью.

Остальные - люди в деловых костюмах, поголовно мужчины, в состав которых входил и сын Алонзо - двадцатилетний лоб с набором глуповатых шуток и отвратительными прилизанными волосами, походил он на отца, но мозгов имел ещё меньше (Тэхёну запомнился потому, что задирал Чимина). Госпожа Баретти вместе с младшей дочерью отсутствовали, так как пребывали на отдыхе в термах.

Разбавляя беседу похвалами блюд, взрослые преимущественно говорили о чём-то таком, что казалось Тэхёну то ли намёком на сделку, то ли на длительное сотрудничество. По крайней мере, так ему понималось. Вникать он не собирался, мучаясь противоречивыми мыслями. С одной стороны, он ненавидел человека, который мог бы и отпустить какого-то там бездомного ребёнка, а не ссылать на каторжные работы. С другой, он восхищался им, очарованный мужеством, элегантностью, плавной речью и низким обволакивающим голосом. Он подумал, как было бы здорово - однажды проснуться именно этим мужчиной. Чимин и Чонгук тоже поддались чарам и с интересом следили за трапезой.

— Всё же соболезную потере, — переигрывая сочувствие, вздохнул Алонзо, — смерть вашего отца так внезапна! Помню, как дон Ринцивилло заезжал к нам пару лет в добром здравии, светился… Сколько ему было, простите?

— Пятьдесят четыре. Несомненно, жаль. Но ничего не поделать. Люди смертны.

Один из «костюмов», сидевших близко к харизматичному мужчине, шепнул:

— Марко, в шесть. Нужно поторопиться…

Тэхён услышал «Марко» так отчётливо, как будто шепнули ему и со всей силы. Он быстро сложил два и два. Марко Ринцивилло. Но кто он такой и почему имел столько последователей, такое влияние?

— Простите, а кто принёс ризотто?

Чимин дёрнул Тэхёна за рукав, и тот, встряхнувшись, откликнулся. Все замерли и напряглись, предполагая, что в блюдо нечаянным образом попало нечто инородное, и мальчугану точно влетит, но когда он подошёл, Марко потрепал его волосы, и Тэхён ни с того ни с сего покрылся мурашками.

— Очень вкусно. Спасибо, малыш. И хотя вряд ли это готовил ты, но поднёс правильно, я видел, — тут он обратился к дону, — у вас замечательные ребята на службе. Надо отдать вам должное за умение управляться с кадрами. Поэтому - покормите их хорошенько.

— Непременно!

Тэхён ощутил, как ему в ладонь врезался обрывок салфетки. Сжав кулак, он испуганно взглянул в глаза Марко, но тот подал незримый сигнал молчать, и Тэхён послушно отступил. Послание Тэхён сунул в карман, но прочёл лишь поздно вечером. До того, как их сытно накормили согласно наказу, им пришлось помогать с мытьём посуды и уборкой в целом.

Дождавшись, пока остальные заснут, Тэхён подтащил бумажку к окну, фонарик над крышей проявил аккуратные буквы с наклоном. Там значилось: «Прости меня за тот раз. И за следующий тоже». Тэхён никак не мог понять, с чего незнакомый дядя (хотя Марко не дашь больше тридцати), пытался оправдаться перед ним, таким же незнакомым уличным мальчишкой. Но больше всего его тревожила последняя фраза. О каком ещё следующем разе шла речь?…

Тэхён сообразил спустя месяц. Тогда же случилось кое-что ещё, в какой-то степени способствовавшее своевременному спасению.

Та октябрьская ночь выдалась прохладной: ещё с вечера зарядил дождь и поднялся сильный ветер. По радио обещали шторм, и море, казалось, весьма слышно гремело неистовой машиной где-то там вдали. Родители легли спать пораньше, а они сидели на подушках в комнате и по старому ящику, купленному у старьёвщика, смотрели какой-то нуарный чёрно-белый фильм. Чимин дремал у Тэхёна на плече, а Тэхён уютно прислонился к Чонгуку.

Незаметно друг для друга, в момент, когда главный герой стрелял по злодеям, они переплели пальцы. Чонгук чувствовал тяжесть дыхания Тэхёна, краем глаза видел его пушистые ресницы и уставший улыбаться вишнёвый рот. Чонгук начинал испытывать к нему что-то неодолимо тягучее и резкое, вынуждавшее сердце биться в припадке. Чонгук громко сглотнул, и Тэхён тихо усмехнулся.

— Есть хочешь? — рука улеглась Чонгуку на живот.

— Н… нет, с чего бы, — он накрыл его ладонь своей, но не сдвинул. Прикосновения Тэхёна нежные, а слова, как зефир. — Вот чего-нибудь холодненького я бы выпил…

— Я тоже хочу. Давай уложим Чимина для начала.

В четыре руки они с ювелирной осторожностью положили его на кровать, накрыли и выключили телевизор, погасив свет. Выпив по стакану клубничного морса из холодильника, выглянули на крыльцо - решив узреть воочию тамошнюю непогоду. Ветер сыпал холодный дождь горстями, как сумасшедший.