— Чимин?

— Что?

— Я разве не сказал тебе идти за мной?

— Но… — он почувствовал, как покраснел.

И двинулся вслед за ним, безупречным, держащим осанку и напоминающим крадущегося тигра.

øøø

-flashback-

К счастью, хозяин проявил благодушие к юным беженцам и разрешил им остаться, подрядив на хозяйственные работы. Вечно напряжённый и ждущий подвоха Тэхён, к спокойной и размеренной жизни относился с подозрением и на каждом шагу проявлял осторожность. По сравнению с плантацией, что находилась отсюда на безопасном расстоянии, они работали совсем понемножку и в компании Чонгука.

По наблюдениям Чимина - Тэхён и Чонгук зачастую не дружили, но соперничали. Продолжали цепляться друг к другу по мелочам и боролись за место командира, как будто та первая схватка снилась им по ночам и не давала покоя. Но между тем, когда войны затихали, Чонгук любил подурачиться и повеселить товарищей, а Тэхён подначивать на мелкие мальчишечьи злодеяния. Чимин же выступал в роли примирителя и выучился тушить пожары до того, как они вспыхивали.

Честно, Чимину частенько хотелось повторить то, что у них случилось с Тэхёном на берегу, но по скромности, он ни разу об этом не заговорил, да и Тэхён предпочёл сохранить случившееся в тайниках памяти.

До встречи с родителями Чонгука Тэхён и впрямь считал себя грамотным. Но как только его мама, которая некогда была не кем-то, а преподавателем языков, надиктовала ему пару предложений, он сразу же понял, что ничегошеньки не знает. По натуре особой она была мягкой и заботливой, умеющей мягко добиваться поставленных целей и хитрить. Чимин прикипел к ней хронически и мгновенно, а Тэхён обижался, что эта всемогущая женщина так хорошо улавливает его слабости, и иногда вредничал, назло делая ошибки. Зато учёба давалась ему проще, чем Чимину, но оба они и тягаться не могли с Чонгуком, который с детства насыщался знаниями и если не работал, то читал всё, что под руку попадётся, а уж треклятые примеры щёлкал, как орешки. Впрочем, он дружелюбно протягивал руку помощи и объяснял ребятам, что к чему, если они действительно желали слушать.

В единственный воскресный выходной семье разрешалось выходить за пределы и проводить время максимально свободно. Ту часть города, отброшенную к побережью, Тэхён и Чимин прежде не посещали, а потому с любопытством знакомились с новыми улочками, получали родительскую похвалу в качестве вкусных угощений и заигрывались до позднего вечера.

Отец Чонгука по-итальянски говорил чуть хуже, поэтому между собой они поддерживали корейский; характером он отличался несуетливым, учил мальчишек мужскому промыслу, показывал, для чего нужны инструменты и как с ними обращаться. Тэхён поверить не мог, что в этом практичном человеке (что сам себе на уме) мог быть признан бывший банкир, пока тот не стал учить их разбираться в деньгах.

Полгода пролетело незаметно, троица щупленьких мальчишек медленно, но верно подтягивалась в росте, крепла. Однако, Чимин оставался ниже всех и очень переживал. Хождение между двумя башнями всяко било по самолюбию. Их с Тэхёном история побега открылась только Чонгуку, но тот оставил её почти без комментариев, прозаично заметив: «Что было, то было».

Уж где-где, а в спаррингах, которые в одном из баров устраивали рабочие в отведённые для веселья дни, Тэхён с Чонгуком шли наравне и иногда объединялись в команду, чтобы навалять кому-нибудь из старших. Находившись в роли зрителя, Чимин начал замечать, что между ними есть то, чего у них с Тэхёном нет. Там словно разгорался общий костёр, над которым они прыгали и, обжигаясь дочерна, доедали угли. И это начинало пугать, вызывать ревность, точить, как мерзкий паразит.

Мама подобные походы не одобряла вовсе, ругалась на отца, обвиняя в том, что он воспитывает в детях жестокость. Она и заподозрить не смела, что он принимал на мальчишек ставки и подрабатывал, вкладываясь в кампании туманного содержания. Нет, он не становился плохим в глазах Тэхёна и Чонгука, которые горазды были показать себя во всей красе и заработать карманных, но он становился монстром в глазах Чимина, который ходил на бои за компанию и мог адекватно оценить ситуацию, насколько вообще мог это сделать тринадцатилетний мальчишка.

Для них упрощали правила до простого «сбить противника с ног за десять секунд» и, обычно, ни Тэхён, ни Чонгук увечий не получали. Они считали это весёлым занятием и на почве вдруг обнаружившегося рвения к лидерству, неожиданно сошлись, стали не разлей вода, находя шуточки друг друга «прикольными». Чимин свыкся с тем, что плёлся позади, всё чаще слыша о том, как они обсуждают какие-то «штучки», которые Чимину обсуждать стыдно.

Суть их разговоров открылась Чимину однажды ночью. Снилось ему голое тело, принадлежавшее Тэхёну. Они будто сидели в какой-то тёмной комнате. Тёплая Тэхёнова ладонь тронула его член, и сделала так хорошо, как и представить невозможно. Очнувшись в поту, Чимин обнаружил, что рука и живот липкие, а дыхание тяжёлое и муторное. Тэхён и Чонгук мирно сопели голова к голове на своих кушетках, за окном трещали цикады. Чимин прекрасно понимал, что с ним происходит. С ними всеми. В определённый момент ты прощаешься с тем беззаботным мальчиком, с каким провёл так много лет, и встречаешься с мужчиной, что поведёт тебя в будущее. Не паникуя, Чимин поднялся и вымыл руки, попил воды и снова лёг. О ночном происшествии ничего не рассказал. Скорее всего, с такими же проблемами просыпались и его соседи по комнате.

При случавшихся совместных похождениях на пляж, Чимин начинал искать отговорки, но ни одна не срабатывала. Ему не нравилось быть там с этими двумя хулиганами, которые совершенно не слушают голоса разума и ввязываются в неприятности, таская у торговцев рисовые шарики «аранчини» или задирая девчонкам юбки, а то и полдня проводя в поисках самых соблазнительных купальников. С девчонками вообще беда. Они Чонгука и Тэхёна обожали, предпочитая даже местным ребятам. Из-за чего они втроём не раз удирали от рослых парней, грозивших побить за приставания к их подружкам. И хотя Чимин в шалостях не участвовал, под раздачу попадал автоматически. Чонгуку и Тэхёну женское внимание льстило, они тратили деньги на покупку «классных» вещей (хотя нередко просто их тырили, пока Чимин следил за безопасностью).

Чимина удивляло одно: как при маме и папе из Чонгука мог вырастать столь безответственный и бессовестный раздолбай. И становилось категорически неясным, это массовик-затейник Тэхён плохо влиял на Чонгука или же не менее подпорченный Чонгук подзадоривал Тэхёна на безумства. В любом случае, дуэт у них сложился феерический, и Чимин иногда скучал по тому времени, где Тэхёна не приходилось ни с кем делить. Волнения его были напрасными, так как Чимина ни в коем случае не забывали, хвалили и помогали, правда, тот чувствовал - тепло к нему равно, как к младшему братишке, пусть все и одногодки.

Чимин любил их обоих, прощая дурачества, тянулся вслед за ними, но так и оставался немного позади, присматривая. Он перестал надеяться на то, что Тэхён поймёт, почему Чимину не нужны какие-то там девчонки.

Если не считать мелких неурядиц и проказ, то это был их самый счастливый год, полный красочных воспоминаний, какие заставляют ностальгировать много позже, когда кости ломает старость, а глаза слезятся ранним утром, после ночи, которую трудно вынести на ноющей спине. Такая ностальгия уплывает по щекам вниз, и ловят её, скрюченными пальцами размазывая по морщинам.

….Однажды летом, закончив со стрижкой кустов, ребята разместились на крыльце, чтобы играть в карты, болтать и шутить. Тёплый, как парное молоко, пасмурный вечер. Пошёл дождь. Они отложили карты и уселись удобнее, Чимин посредине. Мама вынесла тарелку с фруктами и, потрепав три чернявые макушки, ушла дальше готовить ужин.

Воздух волшебный, повеяло долгожданной после зноя прохладой, тучки на небе менялись медленно: штиль.

— Слышьте, — деловито начал Тэхён, вгрызаясь в персик. — Я много размышлял. Зачем мы здесь вообще появились?