Но кое-что ему не нравилось. Точащий кишки червь, называемый ревностью. С одной стороны, некая тесная связь, зародившаяся между Чимином и Леоном - доставляла особое чувство безопасности. С другой, Тэхён сердился, будучи не тем, кто её предоставляет. Как он и говорил - запутался, и путаница узлами вязала пальцы, а пальцы перебирали Чонгуку волосы. Устроивший голову ему на колени, тот щёлкнул по носу.

— Что-то не вижу радости, большой босс. Хочешь навалять Леону? Давай убьём его.

— Нет, — отрезал Тэхён. — Он нужен Чимину.

Чонгук поднялся и, взяв Тэхёна за подбородок, яростно прошипел в губы:

— Чимину нужен ты. Но… — он опустил руку к его паху и схватил за член. — Тебе - никто другой, кроме меня. Не пустое заявление?

— Верное, — Тэхён придвинул его большой палец к губе и облизнул. — Очень верное.

Блеск в глазах заменила тьма.

***

Юнги пришёл к неутешительным выводам. Тайный план Ватикана: столкнуть две воюющие стороны и дать им стереть друг друга. Победившему - лавры. Либо же их загонят в угол, как отработавшее рабское поголовье.

Теперь Юнги почти всадник, гонец со свитком гиблых вестей. Он наслышан, что заново сколоченная группировка (пока не семья), ворошит подполье и действует по чьей-то крутой указке. Юнги знал только одного человека, подходящего под описание “конченого ублюдка”.

Наверное, Юнги давно должен был быть у Ринцивилло, но за ним установили слежку, и он не понимал кто конкретно: люди Эльмаза, прознавшие о его воскрешении, или же папские прихвостни. Потому петлять приходилось феерически. Путая следы, он потерял почти полдня. Догадывался, конечно, что убирать его на фоне бунтующего Тэхёна не к спеху, но от осторожности не отходил. Мало ли, кому ещё могла быть неугодна его фигура.

Под вечер плотность толпы на центральной площади уменьшилась практически до нулевой. Ни одного туриста в округе. И если не считать нескольких осмелевших местных, прогуливающихся по периметру, то никого лишнего. А человеку в сутане не страшен и полицейский патруль, дежуривший у сигнальных лент, охвативших изъеденный копотью бетонный скелет бывшей церкви.

Наблюдатели на чёрном «фиате» временно отстали, и Юнги решил, что у него есть немного времени. Он припарковался у ближайшего супермаркета, купил цветы и бросил полный сожаления взгляд на место, где так часто чувствовал себя своим. Оно наверняка подлежит восстановлению, но вернётся ли сюда падре?

Неравнодушные к чужому горю люди возлагали цветы к фонтану, ближе их не подпускали. Склонив голову, Юнги помолился и позже увидел девочку, что сидела на коленях и горячо о чем-то шептала. Если не изменяет память, она приходила на воскресные мессы вместе с матерью и братом. Юнги с волнением посмотрел на её золотистые локоны и, не задавая вопросов, наклонился, осторожно беря за руку. Он всё понял.

— Падре… вы? — она узнала его и вдруг расплакалась.

Он обнял её и, чмокнув в макушку, выдохнул:

— Господь встретил их, Саманта, он милосерден.

— Почему же он не спас их? — глухо пробормотала она. — Почему?!

— Некоторых он хочет видеть намного раньше, дитя моё. Вот и всё.

Утешив ребёнка, Юнги отвёл её к знакомой цветочнице и попросил присмотреть. До Тэхёна рукой подать, но почему-то он тянул и не торопился.

Расстроившись, святой отец просидел в подполье ближайшего бара до наступления ночи и отправился в гости к Тэхёну пешком. Ему едва не снесли башку, когда он заступил в известные владения, и лишь знающий его в лицо товарищ, оповестил: «Свои», дав надежду Юнги не вытаскивать лишний раз оружие. Наверх Юнги предпочёл не подниматься и подослать будить хозяина кого-нибудь, не брезгующего видеть Чонгука. Ясно, что пара не могла быть на разных полюсах. И хотя лично с Чонгуком Юнги не в контрах, а порезы давно простил, видеться с ним лишний раз желанием не горел.

Спустя десять минут, какие падре потратил на поедание абрикосов, лежавших в вазе, Тэхён спустился, подвязывая пояс халата, да так и замер на последней ступени. Паршивая синева, проступающая сеточка вен, блеск испарины на гладком лбу. Признаки торчка, с трудом слезающего с иглы. Пугающие признаки. Юнги ужаснулся и сдержал порыв выругаться, удержался от нотаций. В конце концов, если Тэхён захочет, он и с этим справится.

Опустив приветствия и вступительные речи, они горячо обнялись и, отступив, прошли к кухонной стойке, устроились друг против друга.

— И как оно, рассказывай? Неужели не боишься торчать тут у всех на виду?

— Вернуться и быть паинькой - отличный ход, скажу я тебе. Я типа безобидный малый. Даже прокурор поздравил меня с возвращением из мира мёртвых, — ответил Тэхён и, вздохнув, продолжил: — Ладно, ближе к делу. Запасы у моей новой шайки-лейки скудные. Мне понадобится оружие.

— Не понадобится. Ты должен прекратить эти баталии немедленно, пока нас всех не прижали.

Юнги потратил добрую четверть часа, чтобы донести до Тэхёна суть. Тот постоянно перебивал, прерывался на придурковатый смех, потом заламывал руки и впадал в панику. Юнги стерпел. Им не следовало ввязываться, только лишь отсидеться и дать возможность Ватикану отделить зёрна от плевел и узреть, каким положительным парнем является Вико Ринцивилло. Но тот затеял дать им ответный бой и уже действует.

— Им ничего не стоит с нами покончить. Твои ребята не невидимые.

— Юнги, ты чё? Что с тобой? — Тэхён хлопнул руками по столу, запрокинул голову, хохоча. Посерьёзнел. — Ты откуда такой, с пакетом сведений? Не на них ли работаешь?

Он крутил ребристый нож для хлеба, просверливая его холодным, чрезвычайно обеспокоенным взглядом.

— После аварии никак не отойду, извини, — саркастично ответил Юнги, снимая с себя подозрения, и дал краткую объяснительную, какая Тэхёна не ввергла и в подобие шока.

— Блять… Ну, ещё лучше. Эльмаз пытался тебя убить. А ты не хочешь спонсировать меня пушками? Ты заявился сюда и просишь похоронить мафию, встав раком перед рафинированными ублюдками из блаженной ложи? — как и ожидалось, Тэхён не воспринял предупреждение всерьёз, выпучил глаза. — Ебать я их хотел, вот что.

Угрожать ему тоже дохлый номер. И Юнги добавил нюанс о Хосоке и Чимине. Тэхён перестал кривляться, сглотнул ком в глотке. У него всё ещё есть эта оберегающая слабость. Юнги обрадовался тому, что сможет повидаться с Чимином, а Тэхён в растерянности озирался по сторонам.

— Братья, говоришь?… Неужели Чимин и впрямь сын мэра?

Через несколько минут Юнги заговорил снова.

— Тэхён, я знаю, что ты ищешь мести. Но ты должен отменить всю эту суматоху и дать уродам, что хотели тебя задавить, подохнуть должным образом. Не от твоих рук. Они не были мафией, сам знаешь. Так, кучкой отбросов.

Столько всего произошло. И застыло осадком чёрного кофе в чашках, поблёскивало в кулоне, который Тэхён нацепил на шею. Юнги расспросил подробности и услышал историю без прикрас, но ему хватило, чтобы понять, как это больно. Встречать и терять мгновенно. Больно, когда двоих родителей уносит злой рок, а ты на грани безумия.

Сорвавшись, Тэхён заходил туда-сюда по кухне. Тем временем заговорил наполовину одетый Чонгук, перегнувшийся через перила, травя той же отливающей презрением ухмылкой.

— Чао, падре! А ты здоров, как бык! Бочок не болит?

— Слава Богу - нет, — он прищурился, некстати замечая свежий шрам на его внушительной грудной мышце. — Ты тоже не шибко болен.

— Шарю в медицине, — пылко добавил он. — Но и ты не промах.

Нервозность Тэхёна достигла апогея, выкипела наружу, он подошёл к Юнги и, схватив за воротник, прошипел:

— Что хочешь делай, но оружие ты мне предоставишь. И проповеди прибереги для кого-нибудь другого.

— Подумай хорошенько, Тэхён. Останешься ни с чем, — спокойно ответил Юнги. — Послушай хотя бы моего совета, раз уже не считаешься с советником.

Юнги бил в десятку. Уязвлённый, Тэхён фыркнул и отпустил его. Чимин не говорил, что не пойдёт за ним, но и не говорил того, как взаправду относится к идее освободительной экспансии. За минувшую неделю они и поговорить толком не сумели. И всё же Тэхён заставил себя поверить, что самым главным оставалось соучастие Юнги, без его контактов им не пробиться.