Возглавлял школу и преподавал агрохимию Горбунов Дмитрий Михайлович участник войны, инвалид, у него был один стеклянный глаз. Его жена заведовала нашей библиотекой. Русский язык и литературу вёл Шиликов Василий Гаврилович, ветеран войны, инвалид. Первое занятие он посвятил работе И. В. Сталина «Марксизм в языкознании». На следующем уроке он вызвал отвечать Нину Булгакову. Во время ее ответа задал вопрос: «Как между собой общались наши первобытные предки». Жестом она ему ответила: «С помощью железа». Он умышленно подхватил ее промашку и спрашивает: «Так с помощью жесточек и общались?» Она отвечает: «Да». В классе раздается смех. Девушка в полном смятении. Позже, много лет спустя, мы с Ниной вспоминали этот эпизод. Она сказала: «Он меня спровоцировал на такой ответ». Запомнился преподаватель математики Беленький Владимир Владимирович, фронтовик со многими боевыми орденами, рослый блондин, любимец женщин. Когда от нас через месяц ушли три девушки, из-за неуспеваемости он сказал: «Ребята, если бы легко было учиться, то все бы имели высшее образование. Учеба – это тяжелый труд». На первом курсе мы прошли программу средней школы. В некотором сокращении мы одолели основные предметы: математику, русский язык, литературу, физику, химию. Программа нашего обучения была напряженной. Занимались мы по 8 часов шесть дней в неделю. Каникулы только один месяц в сентябре.

Однажды, зимним утром, агрошколу облетела пикантная новость. Наш директор выгнал из дома нашего преподавателя математики и свою жену. Дело в том, что связь с городом Орлом была пешей, и в лучшем случае, на лошадке. Автобус не ходил. Наш преподаватель В. В. Беленький жил в Орле, его ежедневно привозили и увозили домой на лошади. Обычно ездил за ним наш слушатель Селеверстов Николай. Зимой, когда бушевала метель и дорогу в г. Орел заносило сугробами, Владимир Владимирович оставался в агрошколе. На правах хозяина директор Д. М. Горбунов приглашал его на ночлег в свой домик. Еще с фронта Владимир Владимирович пристрастился к спиртному. Подвыпивши, заглядывал в наш клуб на танцы. Демонстративно оказывал знаки внимания нашей симпатичной и бойкой студентке Ире Шестопаловой, заявляя: «Это маскировка №1». Что означала эта фраза, стало понятно позднее.

Ночевки в директорском доме, закончились тем, что между Владимиром Владимировичем и женой директора возникли чувства. Однажды директор застал их за любовными утехами. Произошел скандал. Любовникам пришлось покинуть гостеприимный дом. Маскировка №1 не сработала. Ночью Владимир Владимирович разбудил своего возника студента Николая Селиверстова и попросил отвезти в г. Орел. Утром это событие стало известно всему поселку. Наш учитель математики к нам больше не появлялся. Прошел слух, что он с новой женой куда-то уехали. С Дмитрием Михайловичем остались два сына подростка. Позже наш директор сошелся с директором Сотниковской школы и прожил с ней до конца жизни.

Учеба на 1-ом курсе давалась мне легко. Сказались занятия в 8 классе. Большинству учащихся программа была новой, а для меня пройденной. Вечерами на самостоятельных занятиях я помогал сокурсникам разобраться в доказательствах теорем и прочих математических сложностях. Помогая другим, я сам глубже понимал изучаемый предмет. Как в анекдоте. Учитель сетует: «Ученики попались бестолковые. Им раз объяснил – не понимают, два не понимают. На третий раз сам понял, они опять не понимают».

За первый курс мы прошли программу 8-10 классов по основными предметам в сокращении. Со второго курса начали изучать специальные предметы, растениеводство, зоотехнию, механизацию, мелиорацию и еще кучу.

Среди преподавателей были прошедшие войну и молодые выпускницы сельхоз ВУЗов. Запомнились преподаватели: по растениеводству Валентина Михайловна и по зоотехнии Ольга Ивановна – выпускницы Тимирязевской с-х академии. Кроме программного материала, рассказывали о самой академии ее музеях (почвоведения, коневодство), о Москве. Они интересовались нашей жизнью, были нашими наставниками.

На втором курсе мы с другом Колей Селиховым накануне экзаменационной сессии задумали заполучить доступ к экзаменационным билетам. Вечером проникли в учительскую, нашли билеты предстоящего экзамена. Стали думать, как заметить нужные нам билеты, по ним хорошо подготовиться. Билеты были напечатаны на тетрадочных листах в клеточку. Обратили внимание, что на некоторых билетах рисунок клеточек был отличным и легко выделялся от остальных. Мы номера этих билетов запомнили. Оставалось только основательно подготовиться по вопросам 5 – 6 замеченных билетов, вместо того, чтобы все 25. Встал вопрос: «Как получить нужный нам билет, чтобы он не достался другим сокурсникам?»

Решили – надо попасть в первую тройку экзаменующихся. Обычно преподаватель спрашивал: «Кто желает отвечать без подготовки?». Вызывался отвечать я. Брал замеченный билет. Отвечал обстоятельно. Получал отлично. На сокурсников это производило впечатление. Они восхищались моими «способностями». Это длилось до тех пор, пока преподаватель животноводства Ольга Ивановна, после того, как мы с Колей ответили по «своим билетам» обронила: «А билеты уже у кого-то побывали в руках?», мы сильно струхнули. Однако никакого расследования не последовало. И, мы с Колей прекратили заниматься такими махинациями с билетами.

Между тем, имиджу способного ученика надо было соответствовать. Было стыдно потерять его в глазах сокурсников. Благо мозгов для этого хватало, и память была хорошей. Помниться, перед Первомаем, готовили концерт самодеятельности. Мне в журнале «Художественная самодеятельность» встретилось стихотворение Исаковского «Царь, поп и мельник». Оно было достаточно большим, несколько страниц. Я решил его выучить к праздничному концерту. Наш староста Иван Ильин выразил сомнение: «Не успеешь». До 1-го мая оставалось два дня. Мы с ним поспорил на 200 граммов водки.

На первомайском концерте я продекламировал это стихотворение, со своей припиской.

Наш быт был организован без удобств. Отопление печное, воду брали из родника, все остальное на улице. Для нас была организована столовая. Размещалась она отдельно в «красном доме» - бывшая барская оранжерея. Вечерами, особенно осенью поход в столовую проходил в кромешной темноте. Идти нужно было через парк, где от войны остались, капониры, окопы, воронки, в которые частенько оступались. Возвращались из таких походов облепленные репьями. Лопухов по парку росло предостаточно. Меню в столовой состояло из супа, каши и стакана молока. В агрошколе была своя молочная ферма и молоком нас обеспечивали.

Одна из комнат барака была отведена под клуб. В ней проходили наши репетиции, концерты художественной самодеятельности, танцы. Нашим художественным руководителем была жена директора, пока не сбежала, ставили пьесы, дирижировала хором, аккомпанировал на гармошке сам директор. В этой комнате – клубе проходили по вечерам танцы. На гармошке играл фокстроты, вальсы наш сокурсник Леня Беляев. Каждый танец он играл подолгу. Директор, когда заходил в наш клуб, говорил гармонисту: «Леня, зачем ты долго играешь один танец? Сыграл пять минут и играй другой танец». На танцах девчата научили меня танцевать вальс и краковяк. До этого я не умел танцевать.

Занятия длились по восемь часов. Через четыре часа занятий был получасовой перерыв. Мы его обычно использовали для танцев. На занятия и танцы я ходил в валенках, которые мне сваляли на заказ. Недели через две в этих новых валенках, я заявлялся домой. Мама посмотрела на растрепанные валенки, говорит: «Плохие валенки свалял, обманщик». Я ей не признался, что разбил их на танцах.