Для придания боевого вида я обмотался какой-то соломой и сеном. Поймал задумавшуюся курицу, выдернул пару перьев и засунул их в волосы. Вымазал пальцы в грязи и провёл ими по лицу. Посмотрелся в бочку с водой — вид у меня получился внушительный. Заодно набрал корове водички. Но она от меня шарахнулась, как от неродного.
А мама ещё постоянно утверждает, что корова смотрит на неё умными глазами. Я бы поспорил об уровне интеллекта этого крупного рогатого…
Я зашёл в коробку и нажал на кнопку перехода. Родители, которые выжидали меня прямо у ящика, крикнули от неожиданности. Я смело шагнул в комнату, родители попятились. Когда с меня посыпалось сено (или солома), папа сказал:
— Кто это?
— Он всех обезвредил, — ласково прижимая молоток к груди, сказала мама.
Я плюхнулся на кресло, изображая победителя.
— А молоток зачем? — поинтересовался я. — Оборону готовили?
— Да уж, — сказал папа, почесав затылок. — Надо было всё-таки с тобой сходить…
Мама положила молоток, села рядом и взяла меня за руку.
— Ну, сынок, где воры?
Я вздохнул:
— Мама, мама… И ты всё ещё надеешься, что воры есть?
Мама замялась. Папа молчал, а глаз у него нервно дёргался.
— А как же твоя… — мама несмело помахала возле меня рукой. — Как же эта вся твоя маскировка?
— Вот именно! Маскировка! — радостно сказал я. — Надо же оправдывать родительские ожидания!
— Так… — предупреждающе сказал папа. После таких высказываний обычно начинается процесс воспитания. Но я знал, как этого избежать. У меня в руках (то есть в голове) было главное оружие — добровольное стремление ребёнка (меня, конечно же) к труду. Я демонстративно накуксился.
— Вот так всегда, — грустно сказал я. — Задумаешь какое-то хорошее дело, сразу начинают каких-то воров искать. Ну я, я пытался доить корову! Я учился! Старался, между прочим! Выискивал время для этого! А вы заладили — воры, воры…
Я выпятил нижнюю губу и скрестил руки.
У Сета сейчас, наверное, в желудке бурчит, а я тут губы выпячиваю. Ещё и мама с папой молчат и взгляды у них странные — слишком сложную дал я им информацию.
— Я доил корову, — на всякий случай напомнил я.
— И яйца тоже ты таскал? — наконец-то опомнилась мама.
Я вкрадчивым голосом сообщил:
— А знаете ли вы, что в нашем лесу живут белки?
— Белки воруют яйца? — сразу среагировала мама.
— Белки воруют всё!
Мы с Сетом грелись ночью у костра. Я настроил родителей — теперь, говорю, буду тренироваться официально. Только не смотрите на меня, а то я буду стесняться, и тогда никакого агронома-животновода из вашего сына не выйдет, и будет он пропащий человек. А сегодня у меня якобы были ночные тренировки.
Сет поёжился:
— Холодно… зачем здесь ночью холодно? И зачем здесь вообще нужна ночь? Глупость какая-то — ночь в комплексе. И звёзд на небе нет. Фу… противно.
Сет откровенно ныл. Честно говоря, я не понимал, чего это он — ведь я добровольно сижу рядом, курицу из холодильника стащил, тоже мёрзну, между прочим!
— Не ной, — посоветовал я. — Ночь нужна для растений. Какие-то у них там периоды сна и бодрствования. Вроде как днём они растут, а ночью нет… Я точно не знаю.
Сет шмыгнул носом.
— А я не ною. Домой хочу. Я бы тебя в гости пригласил…
И тогда я пригласил его в гости. И сказал ему:
— Будешь роботом.
Я читал в руководстве по нашему комплексу — там про такое было написано крупным рекламным шрифтом, что бывают в таких комплексах роботы-помощники. Причём могут помогать только словесно, физическую работу на них фиг нагрузишь. Громила-робот будет долго и нудно объяснять, как полоть грядки и что это за травинка, а сам её выдернуть даже не подумает. Мало, что громила, программа-то не та!
Сет подбросил в костёр веток и заныл:
— Это как-то не по-человечески…
— Ага, — говорю я. — По-роботовски. Ты в тёплую квартиру со всеми удобствами хочешь?
— Домой…
— Домой — это потом, — говорю. — А пока будут приключения роботов-гитаристов.
— А без гитары нельзя? Я играть не умею…
— Можно и без гитары, — вздыхаю я.
— Зачем вообще роботом? Просто так нельзя? Твои родители уже спят, мы тихонько проберёмся…
Я, наверное, первый раз встречаю человека, так плохо разбирающегося в родительской психологии.
— У тебя, Сет, папа вообще есть? — спрашиваю. Мало ли что!
— Есть, — грустно говорит он.
— А мама? Мама есть?
Сет молчит и сопит.
— Есть, — говорит. И такую я этими вопросами грозовую атмосферу создал, что чувствую, тучи сгущаются, и дождик польётся сейчас.
— Только чур не плачь, — предупреждающе говорю я. — Чтобы с родителями жить в мире и согласии, нужно их понимать от и до. Они ещё руку не подняли, а ты уже знаешь, что они руку подымут. Но это я так, образно.
Сет шмыгнул носом и придвинулся поближе.
— Вот как думаешь, зачем мои родители купили агрокомплекс? — спросил я. — Зачем им в доме такая бандура?
— Для продуктов нужна, — уже веселее сказал Сет, — эта, как её, дура…
— Допустим. Ещё для чего-то?
— Чтобы слиться с природой…
— …в нашем суровом веке отсутствия лишних площадей. Это, Сет, всё правильно. Но на самом деле они купили комплекс с расчётом, что он понравится мне, что труд меня облагородит, что во мне воспитается уважение ко всем прежним поколениям, и вообще я стану человеком, а лучше тремя и просто не буду вылезать из этого агрокомплекса. Но это…
— О, — перебил меня Сет. — Одеяла подползли.
И правда — рядом с нами, совсем недалеко, лежали тёплые одеяла и слегка шуршали, подбираясь ближе. Я испугался, а Сет, наоборот, выглядел довольным.
— Гусенички, — улыбнувшись, сказал он.
— Они тут… откуда? — шепнул я.
— Так… — загадочно сказал Сет, укутываясь. — Агрокомплекс балуется.
— Это как?
— Я и сам толком не знаю, — сказал Сет, похожий в одеяле на снеговика. — У тебя этот агрокомплекс особенный. Таких больше нет. Иногда он делает людям приятное. Хочется ему так.
— Значит, раньше ещё что-то ползло?
Сет кивнул:
— Белки ползли. Грибы ползли.
— Тяжёлый случай, — сказал я.
— Сейчас же в мире тесно, — таинственно сказал Сет, — вот и переселился к тебе в комплекс тот, кому негде теперь жить. Или не очень интересно.
— А кто?
— Не знаю… Какая теперь разница. Сейчас это просто агрокомплекс.
— С непредвиденными свойствами…
— Угу, — пискнул Сет. — Ты о чём-то рассказывал.
Я боязливо покосился на второе одеяло. Оно подползло совсем близко ко мне и жалостливо свернулось калачиком. Край одеяла дотронулся до моей ноги и быстро спрятался.
— Не кусается, — сказал Сет.
— Ладно уж… — я тоже полностью укутался, только нос высунул. — Про что я там рассказывал?
— Про родителей и их психологию.
Желание читать лекции у меня пропало.
— У нас же теперь одеяла, можно никуда не идти.
— Хочу в благоустроенную квартиру. Ты обещал. Я уже роботом настроился быть. И дорасскажи! Я легко обучаемый. А мне нужно! Мне домой возвращаться, а мои мне устроят приём. У… Боюсь, и домой хочется. Ты вот остановился на том, что родители хотели видеть тебя в агрокомплексе постоянно. А?
Я снеговичка в одеяле прослушал. У меня в голове стало вертеться куча мыслей про агрокомплекс, и эта куча разрасталась с неимоверной силой. Просто получается же, что Сет сюда попал из-за особенностей нашей коробочки! И что комплекс не хочет его просто так выпускать обратно. И неизвестно почему! Наверняка из каких-то своих соображений! Ну, это же надо подумать, у нашего агрогаража есть соображения! Интересно, в какой форме нужно подавать комплексу заявки? И много ли он может выполнить за день? Хочет ли он сделать приятное только Сету? А если очень жалостно просить?
И тут произошло невероятное. Не побоявшись костра, некий летательный аппарат спикировал надо мной (я услышал знакомое слабое жужжание) и уселся прямо мне на нос. Комар! А они из внешнего мира сюда не заносятся! Там специальная защита в распределителе, я знаю! Сделать людям приятное?! Так, значит? У, вреднючий комплекс… Я согнал комара, и после этого произошло ещё одно невероятное событие. Скромный, тихий Сет, мальчик с вьющимися светлыми волосами, с глазами — честными и добрыми, высунул босую ногу из-под одеяла и слегка пнул меня:
