– Что ты имеешь в виду, Эмма?

      Я не могу повторить оскорбления. Не могу сделать ему больно. – Это было ужасно. Им не нравятся люди, отличающиеся от них. Ходили слухи, что они применяли силу к людям, чтобы добиться своего. Уильям провел последние три года, избегая их, поэтому прошлым летом Блейк и приезжал сюда… отвлекать на себя внимание.

      – Черт. Он выше этого. Он не натворит никаких глупостей. – Джеймс повторяет снова и снова, но не в состоянии убедить нас.

      Мы сидим в тишине, в ожидании неизбежного. Мой телефон издает пронзительную мелодию, и я отвечаю прежде, чем она перестанет звучать.

      – Эмма?

      Отнимаю телефон от уха и смотрю на номер звонившего. – Блейк?

      – Да, это я. Что случилось?

      – Не могу сказать. Уилл съехал с катушек.

      – Поэтому и звоню. Он звонил мне, и его слова были невнятными, путанными. Он не мог рассказать ничего связного. Что-то говорил о железнодорожных путях, и что его жизнь кончена.

      Я хватаюсь за живот. – О Боже.

      – Эмма, он плакал. Я тут схожу с ума. Мне нужно приехать к вам?

      – Да. Не знаю, что произойдет, но просто приезжай. – Я отключаюсь. – Он у железнодорожных путей. Блейк сказал, что звучал он плохо. – Бретт хватает ключи, и я иду за ним по пятам.

      – Бретт, позволь мне поехать. Твой темперамент может быть таким же взрывным, как и у него. – Джеймс забирает у него ключи, и я следую за ним в машину.

      – Эмма, оставайся здесь! – Кричит от двери мама.

      – Нет. – Я поеду с ее согласия или без него. Это перепутье, и мне хочется, чтобы он выбрал свой путь из всех ныне возможных вариантов. Я проскальзываю в машину, и мы едем в тишине. Подрулив к железнодорожным путям, я не вижу Уилла. Все остальные здесь и видеть нас не рады.

      Я выпрыгиваю, но Джеймс хватает меня за запястье. – Оставайся здесь. – Он сканирует толпу глазами; мы обратили на себя внимание. К переду машины подходят Брайан и Сет, ухмыляющиеся и пьяные.

      Джеймс привстает из машины. – Вы знаете, где мой сын? – Отдаю ему должное. От их угрожающих взглядов мне хочется исчезнуть, съежиться на сиденье, а он сохраняет самообладание.

      – Сет, разве это не мило? Гомик пришел искать маленького иммигранта, которого купил. Я думал, рабство отменено.

      Поднимаю голову, пристально смотря на них, и открываю дверь со своей стороны. – Оставайся внутри, Эмма. – Голос Джеймса контролируемый и спокойный.

– Ага, Эмма. Оставайся там. Мы только начали. – Из заднего кармана Брайан достает металлический стержень, и я сдерживаю крик. Необходимо отвлечь внимание, дать Джеймсу сесть в машину, чтобы мы смогли уехать.

      Я игнорирую предупреждения и встаю. – Где он?

      – Уехал. Он вывалил целую историю и заявил, что уезжает. Отчаливает из города, он со всем покончил. Со своей стипендией, футболом и вами, – насмехается Сет. – Я не против, чтобы он избавился от вас, но не от футбола. Нам остался один год, и у нас впереди чемпионат. Это рушит к чертям все мои планы перейти в профессионалы. Я сказал ему об этом. Но славный паренек Уилли не захотел меня слушать. Мы предупреждали его, что может произойти, ему было все равно. Нам улыбнулась удача, когда подъехали любимый папочка и шлюшка. – Он мерзок. В нем есть что-то нехорошее, что пугает меня.

      – Джеймс, поехали. – Во время моего контакта с Сетом я не заметила передвижений Брайана, и теперь он достаточно близко, блокируя меня внутри. Он дотягивается и хватает за волосы, дергая меня к себе. Я кричу, и Джеймс шагает ближе ко мне. – Едем, Джеймс. – Я замечаю взгляды, которые они бросают на него. Их цель – он; я – всего лишь пешка.

Он дальше придвигается ко мне, и Брайан толкает меня на землю, я тут же устремляюсь к Джеймсу. Ползком подбираюсь к завязавшейся драке, когда получаю удар в живот. Мое тело кричит в знак протеста, воздух выбит из легких. Мне не дают добраться до Джеймса. В его тело впечатываются металлическая палка, кулаки, пинки и взрывы хохота. А я ничем не могу помочь. Вспоминаю о своем телефоне и набираю 9-1-1, крича о помощи.

Шум пугает их, и, когда до них доходит, что я сделала, они разбегаются. Брайан подходит прямо ко мне, хватая мой подбородок, сдавливая его пальцами со всей своей силой. – Ни слова, сука. – Как будто такое могло произойти. Один толчок, и я спиной лежу на земле. Машины с пробуксовкой и визгом колес исчезают с парковки, пыль и камни летят в мою сторону, но я направляюсь к Джеймсу. Он не двигается; не издает ни единого звука.

      Кровь.

      Кости.

      Жизнь утекает из него. Не хотелось бы двигать его, но нужно остановить кровотечение. Я стягиваю с себя футболку и прикладываю ее к глубокой ране, рассекающей его голову. Я качаюсь взад-вперед, держа его рану и руку, рыдая и умоляя, чтобы помощь пришла до того, как станет слишком поздно.

Глава 30

Уильям

      Уехать с ними было глупостью. Боль от этого не уменьшилась; она была такая, словно меня облили бензином и подожгли изнутри. Я пил из стеклянной банки, которую они мне передали, выпил ее залпом и открыл свой чертов рот. Позволил всему выплеснуться. Не мог остановиться. Алкоголь снизил уровень моей сопротивляемости, и я позволил всему померкнуть, позволил себе забыть, с кем находился. Ошибочное решение.

      Во время извержения словесного фонтана, я разработал план. Я покончил с учебой, собирался в Гондурас, чтобы выяснить правду. Я намерен найти ответы, которые отказался получить от своих родителей. Брайан и Сет начали оскорблять, угрожать, и с меня было достаточно. Я сказал им отвалить, выпрыгнул на ходу и, спотыкаясь, пошел по рельсам. Без определенной цели в уме, без хотя бы видимости реальности, захватившей меня. Позвонил Блейку. Я знал, он скажет, что мне делать.

      Не помню, о чем мы с ним разговаривали, и в этом тумане не имею чертового понятия, где я. Не знаю, двигаюсь ли я на север, юг, восток или запад. Я плыву среди потерянных душ, позволяя своим демонам забрать меня. Я устал сражаться с ними.

Я отпустил ее; избавил ее от грязи, которой являюсь. Я уйду утром; облегчу бремя, которым был для моих родителей. Интересно, смогут ли они получить возмещение. От этой мысли мне смешно. Могу представить, как они направляются в администрацию, подавая жалобу на бракованный товар.

      Слева от меня раздаются сирены, справа от меня дует ветер, а я смотрю только вперед. Всматриваясь в сумерки в ожидании какого-нибудь знака. Куда же мне идти? С чего начать, чтобы разобраться в этом бардаке?

Мой зад начинает вибрировать, и я хлопаю по нему. Телефон. Вытаскиваю его и отвечаю.

– А-лллё.

      – Где ты, черт побери, шляешься?