– И вы заявляли, что ваш приоритет – это однополые пары. Вы в курсе, что данный вопрос может быть с подвохом, он не ясный и не простой.

– Мне хорошо известно об этом, мистер Лудз. Я понимаю, что не все принимают такой образ жизни, но мне хочется показать, что это просто любовь. В любви нет правильного или неправильного.

– Расскажите мне, как бы вы затронули эту тему с клиентом или приемной матерью, которым не по душе однополые пары? Заинтересуйте меня.

– Любить – это словно необходимо забить квадратный колышек в круглое отверстие. Они не соответствуют друг другу, потому что для каждого человека любовь своя. Для некоторых любовь – это удобство, для других – страсть. У одних любовь длится, у других проходит. Смысл любви универсален, но вот ее значение для каждого уникально. Кто устанавливает правила? Кто определяет параметры? Разве любовь не должна преодолевать различия, крепнуть с течением лет и не иметь ограничений? Только вы сами можете решить, что значит для вас любовь, чем пожертвовать ради нее, какую награду вы получите за любовь. Но, если вы хотите, чтобы о вашем ребенке заботились, любили его, наставляли … нет лучше пары, кроме как однополой, которая бы познала трудности и то, как их преодолеть.

Он откидывается и пристально смотрит на меня. – Довольно впечатляюще. Вы голосом передаете вашу мысль, вы верите в нее, и именно это здесь требуется.

– Благодарю, мистер Лудз. Я буду усердно работать, и для меня будет честью помогать семьям объединяться.

– Идите в отдел кадров и получите свои документы. Мне бы хотелось, чтобы вы приступили на следующей неделе, если вас это устраивает.

– Да, все устраивает.

– И мне бы хотелось, чтобы вы рассказали некоторым другим сотрудникам, научили их тому, что только что объяснили мне.

– Дайте знать, когда и кому.

В этом особенность любви.

Она не черная и не белая.

Она не безответная или какая-то иная.

Она гибкая, не давящая.

Она прощающая и забывающая.

Она ваша и ее надо беречь.

Я слышала, как многие люди говорят: «Если мой избранник мне изменит, я уйду». Легче сказать, чем сделать, потому что, если вы не в такой ситуации, вы не знаете, как бы поступили. Доверие может быть разрушено, но не любовь. Ее нельзя отключить. Доверие – часть любви, но можно любить и без доверия. Доверие нужно заслужить, а любовь просто дарится.

Глава 42

Уильям

Месяцы академических и физических занятий подходят к концу. Сегодня я выпускаюсь из полицейской академии. Моя работа далека от завершения; следующий этап – обучение на месте. В академии наше обучение проходило в контролируемых условиях. У нас не было возможности увидеть все своими глазами. Решения под влиянием момента, этические вопросы, сценарии из реальной жизни – все это было инсценировано, поэтому всем нам необходимо поучиться в непосредственных условиях.

Я не знаю, где мне хочется обустроиться, какую специализацию хочу выбрать, или хочу ли я быть патрульным. Следующие месяцы в «полевых условиях» будут для меня решающими. В нашем небольшом городе совершается не так уж много преступлений, и нас отправили в другие подразделения, департаменты и участки; туда, где нужны свободные руки.

Блейк сидит с моей семьей, включая Люка и Фэб. После их возвращения от Эммы они были словно потерянные. Я не спрашивал, где она, но Джеймс обмолвился, что она устроилась на работу в другом штате, а им хотелось, чтобы она вернулась домой. Не виню их; я хочу ее возвращения точно так же. Хочу показать, как усердно работал, чего добился, как далеко продвинулся.

Все это я делал для себя, но еще и ради нее. Я был парнем, с которым она собиралась провести свою жизнь, и я хотел дать ей все возможное. Чтобы она мною гордилась. Чтобы она улыбалась. Чтобы она стала моей. И я не должен был терять ее, чтобы достичь того, чего достиг; мне было это известно с самого нашего детства.

– Поздравляю, брат. – Блейк обнимает меня. – Мне тебя не хватает.

Он выпустился несколько месяцев назад и устроился на работу в Афинах (штат Джорджия). Между нами всего час езды, но ни один из нас не совершал поездок. Он чувствовал, что мне нужно было все уладить, а я знал, что он приедет, когда я буду готов. – Я скучал по тебе. Пришло время покончить со своим изгнанием.

– Да, черт побери! – Он вскидывает кулак вверх, и Элиза хихикает. Я замечаю, как его глаза внимательно изучают ее, и я бью его по руке.

– Нет. – Одно слово. Четкое. По существу. С его стороны будет умно прислушаться к моему предупреждению, у меня есть пистолет.

– Это нелегко. – Он продолжает пялиться на нее, и мне это не нравится. Мне плевать, что он – мой друг и нормальный парень. Она – моя сестра, и я наверстываю упущенное время. В прошлом месяце я возил ее в «Шесть флагов»; она никогда не была в парке аттракционов. Будучи взрослой, она все еще как ребенок.

После ланча мы с Блейком идем в бар, чтобы поболтать. – Ненавижу затрагивать больную тему, но что там с тем случаем?

Почти поднеся пиво ко рту, я замираю. – Дерьмо. Все полетело к чертям. Прокурор заявил, что единственный свидетель не вызывает доверия. Джеймса из-за того, что он – мой родитель, хотя он и был жертвой. Эмма была за пределами штата, и расходы, чтобы привезти ее домой, не были тем, за что государство готово было платить. Ему предъявили мелкое правонарушение и отпустили, так как он уже отсидел положенный за это срок.

– Вот дерьмо. Черт, просто не могу в это поверить. Ты сталкивался с ним?

– Не, в последний раз, когда я надрал ему зад, он решил держаться в тени. У меня больше нет той свободы, поэтому надеюсь, что он переехал.

– А Сет?

– Нет, после первого заседания суда он исчез из вида.

– Ладно. Не тот исход, на который надеялись, но по факту они всегда приносят одни неприятности.

– Было трудно принять это, но мы пережили все, как семья.

– Эмма?

– Без понятия.

– Ты не спрашивал?

– Не могу. Два года, брат. Два года она держится подальше. Это о многом мне говорит.

– Ты все еще не двигаешься дальше?

– Как мне двигаться от нее дальше? От девушки, с которой было суждено быть, от девушки, которой все отдал?

– Значит, нет.

– Нет. Но все тяжелее и тяжелее держаться за призрак.

– Тем или иным путем все наладится. Ты встретишь кого-нибудь, или она вытащит свою голову из задницы и вернется домой.

– Или я так и буду несчастным без нее, а она проведет свою жизнь с кем-то другим.

– Не могу представить такого, но сомневаюсь, что все закончилось. Я ни хрена не разбираюсь в таких делах.

– Я – член того же клуба.

– Это отстой.

Мы чокаемся с ним пивом. – Так оно и есть. Абсолютно точно.

***

Видеть улицы, переполненные наркотиками, детей, не понимающих, что подсели на них, пока не становится слишком поздно, разрушенные семьи, разграбленные дома, проституток в поисках очередной дозы, отвратительно. Прискорбно. Дилеры мерзкие. Зависимость разрушающая. Моя специализация определена – это наркотики.

В таком маленьком городе и прилегающих к нему районах шокирует количество продаваемого мета. Некоторые кварталы напоминают истерзанную войной страну. Отцы, глубоко увязшие за короткий период. Дети, ищущие освобождения. Женщины, нуждающиеся в снятии напряжения. Зависимость становится сильнее; люди становятся слабее. Цикл, который не будет нарушен до тех пор, пока не будет уничтожен источник, и именно это я и намерен сделать.

Вешаю свой значок на брюки, засовываю пистолет в кобуру, хватаю свой жилет; смотрюсь в зеркало … на сто процентов горд тем, кто я есть. Потребовалось много времени, трудностей, препятствий, баррикад; это было достигнуто с большим трудом. И я буду напрягаться каждый день, если итогом будет мужчина, уставившийся на меня. Уильям Джейкобс, сын, брат, офицер полиции в отделе по наркотикам.