– Может, я приеду на одну или две игры с твоими родителями. Они были так взволнованы, разрабатывая свои стратегии. Дорожное приключение, закуски и выпивка перед стадионом, и они могут получить соответствующие футболки, демонстрирующие, что они знают Кью-Би. – Изображая эту картину, она не может сдержать свой смех. Я присоединяюсь к ней, так как считаю, что они вполне на это способны. За прошедшие недели их гордость за меня, которую я сдерживал и вынуждал их скрывать, вышла наружу в полном объеме. Не думаю, что у них есть одежда без эмблемы моего университета, украшавшего ее. Это перебор, но так они возмещают то, чего я их лишил.

      – Тебе я дам футболку, сшитую на заказ. – Она поднимает брови. – На ней можно написать «Собственность Уильяма Джейкобса».

      – Мечтай-мечтай, Кью-Би. – И она опять растворяется во мне. Мне не нужно мечтать, когда прямо передо мной реальность. Я пробегаюсь вверх и вниз вдоль ее тела, сохраняя в памяти ощущение ее. Благодаря этим воспоминаниям я справлюсь с долгой разлукой, с вопросами, до сих пор мучавшими мой разум, с сомнениями, которые я отодвигаю, напоминающими о том, что мне нечего предложить такой девушке, как Эмма Николс. Я напоминаю себе, что она выбрала меня. Из всех людей она выбрала меня. Как и мои родители. Я стараюсь вспомнить день, когда увидел их в приюте. Стараюсь вспомнить, что меня отличало от других, почему они потянулись ко мне. Но у меня не получается воскресить тот день. Не получается вспомнить, что я вообще их видел, когда мы были выстроены в шеренгу; обычно они выстраивали нас в ряд от самого младшего к старшему, когда приезжали потенциальные родители. Наши лица были вытерты вонючей тряпкой, одной на нас всех, и мы были выставлены напоказ, словно на скотобойне, и поставщики выбирали лучший кусок мяса. Мне жалко, что я не смог вспомнить момент встречи с ними, единственная вещь, которую я помню – одиночество. Это скорее ощущение, а не четкий образ. Изоляция, в которой мы находились, постоянный голод и жажда уюта. Мне было все равно, были ли у меня чистая одежда или место для сна; мне просто хотелось почувствовать объятие или доброе слово. Иногда, когда мы видели семьи в деревне, я замечал мать, склоненную над детской поцарапанной коленкой, или отца, обнадеживающе поглаживающего по голове… я шел в кровать, гадая, каково это.

Хотя, когда у меня это появилось, я все отбросил. Не сразу, только когда дела пошли тяжко. Когда в моей голове поселились суждения других людей. Слова, которые я слышал, были негативными, но я не проецировал их на Джеймса и Бретта, только на себя. Все, что говорили те ребята, я воспринимал как мои ошибки, мои недостатки, мое чувство собственного достоинства таяло день за днем. Моя собственная мать отказалась от меня, отец неизвестен, безымянный ребенок… а затем, однажды двое удивительных мужчин захотели подарить мне любовь. И они преуспели. Вот на чем я решил сосредоточиться.

      – Где ты витал? – Эмма сжимает мою руку.

      – Просто думал обо всем растраченном впустую времени. О том, что я позволил мыслям других создать раскол между мной и теми, кого люблю.

      – Малыш, ты преодолел эту пропасть. Ты понял, что правда перед тобой.

      – Ага, преодолел. – Впервые на моей памяти я горжусь собой не из-за футбола.

Я держу ее, пока не село солнце, и пробираюсь в ее спальню и обнимаю ее, пока солнце не взошло. Целуя ее губы, щеки, глаза, нос, скулы, я шепчу о том, что она значит для меня, как сильно я люблю ее, и в очередной раз прощаюсь с ней.

Глава 21

Эмма

      Я вынуждена пропустить его первую игру плей-офф, чтобы просмотреть квартиры в Атенсе. Я получила письмо о зачислении, но еще не приняла решения, в каком университете буду учиться. Очевидно, что я сделаю все, чтобы мы оставались в одном штате. Я могу проучиться там два года, подождать, когда закончит свою учебу Уилл, и мы сможем вместе определиться с планами на будущее, и что они повлекут за собой. В этом сезоне он много и упорно работает, для второкурсника его статистика невероятна, лидерские навыки бесспорны, и я не могла бы гордиться им еще сильнее. Ненавижу, что я не там и не болею за него, но вопрос с квартирой нужно решить, прежде чем у меня не останется вариантов. В конечном итоге, это в наших же интересах. У нас есть место для уединения, когда он приезжает ко мне и наоборот. На прошлой неделе он получил квартиру, подарок от моих родителей на его двадцатиоднолетие. Они заявили, что бабушка и так собиралась это сделать, но обстоятельства изменились; его же родители сказали, что оплатят второй год… итак, у каждого из нас будет свое собственное пространство, и совместные выходные будут нашим убежищем.

      – Мне не нравится система безопасности в этом здании. – Я уже пожалела, что взяла с нами папу.

      – Не думаю, что в какой-то из квартир, которые я заприметила посмотреть, есть такая услуга, как вооруженный телохранитель. – Это третье здание, где мы не прошли дальше лобби.

      – Люк, сначала хотя бы взгляни на квартиру, – упрекает его моя мама. – Он просто будет скучать по тебе, - шепчет она мне. Представляю, каким бы он был, если бы я выбрала Вашингтонский университет.

      – Ладно, пойдемте посмотрим. – Уверена, он обнаружит крохотный недостаток в этой квартире, и она превратится в зараженную плесенью, кишащую термитами, с нарушением пожарной безопасности. Я прям жду этого.

      Вынуждена согласиться, эта квартира - не то, чего я хочу. Здесь две спальни, которые мне не нужны, и они закрыты. Мне хочется открытую планировку. – Эмма, твоя мебель для спальни здесь не поместится. – Я киваю, соглашаясь.

      – Идем смотреть следующую, - выкрикиваю я, зарабатывая тем самым от папы удовлетворенный взгляд. Мое требование: чтобы квартира была в пределах разумного расстояния от университета. Так как я первокурсница, нам не разрешено проехать по кампусу; вообще для меня имеет смысл жить в общежитии… никто от этого не в восторге.

      Следующий комплекс, который мы посещаем, представляет собой квартиры поновее, кирпичное здание, и, что больше всего радует моего папу, на входе есть система безопасности. Арендная плата выше, чем мне бы хотелось, чтобы покрыла моя бабушка, но родители заверяют меня, что все в порядке. Я делаю выбор в пользу одной спальни с закрытым кабинетом. Подписываю договор аренды, папа выписывает чек, и я официально сама по себе. Буду через пять месяцев. Как утверждает мама, это требует похода по магазинам за новой мебелью, гарнитуром для рабочего места, посудой, полотенцами… достаточно, чтобы разместить небольшую страну.

      – Мне кажется, у нас есть все, что нам нужно, – мой тон умоляющий.

      – Не знаю, Эмма. Мы могли бы приобрести несколько поваренных книг, и тебе нужно определиться с оформлением ванной и кухни. – Я прямо-таки вижу, как в ее голове крутятся шестеренки.

      – Звездочка, дай ребенку передохнуть. – Он целует ее висок. Нет. Хватит ходить вокруг да около.

      – Главное, для чего нужна ванна, - помыть задницу. Кухня - для того, чтобы наполнить живот. С меня хватит. Меня тошнит. Объявляю забастовку. Достаточно покупок. – Они уставились на меня, словно я нуждаюсь в смирительной рубашке, но я больше не вынесу. Психиатрическая больница стала бы прекрасной передышкой от всего этого.