– Вы меня звали? – дверь в кабинет открылась.

– Да, – Эльте отодвинул в сторону печати.

В комнату вошел Капитан.

– Садитесь, – устало вздохнул Канцлер.

Капитан кивнул и сел в кресло у стола. Два кресла у стола были для важных посетителей, остальным предлагались несколько стульев у стены. Канцлер фанатично придерживался этого правила, о чем посетителей уведомляли еще в приемной с угрозой, что в случае нарушения установленного порядка Канцлер Эльте откажется с ними разговаривать.

– Что у нас нового? – спросил Канцлер.

Капитан кивнул на стол.

– Посылка от Императора. Я ее лично доставил.

– Да-да, – Канцлер покосился на печати.

Капитан хмыкнул. Канцлер вопросительно поднял бровь.

– Во дворе произошла стычка между вашими людьми и стражей. Никто не пострадал: несколько синяков и ссадин.

– О! – Канцлер откинулся на спинку кресла и широко улыбнулся. – Верные товарищи нашего малыша Казимира обиделись на то, что у него отбирают игрушки, – Канцлер кивнул на две печати, стоящие на столе. – Но мы не будем придавать значения этому инциденту, отнесем его на счет личной неприязни его непосредственных участников.

Капитан улыбнулся и кивнул.

– Ну вот что, – Эльте тяжело вздохнул, и улыбка исчезла с его лица. – Мы отправляемся на Север. Наша цель – искоренение на Севере религии вольтов, и делать мы будем это не при помощи разговоров, а при помощи мечей и факелов, – Канцлер сделал паузу, выражение лица Капитана не изменилось. – С нами пойдут два центральных полка. Они выступят завтра утром, мы их догоним по дороге, Северные полки я отзову – нам не нужны неожиданности, многие из северян до сих пор поклоняются вольтам. Выезжаем завтра утром, я думаю, что нас не будет несколько месяцев. Распорядитесь обо всем.

Капитан кивнул.

– Можете идти.

Капитан поднялся и вышел в приемную, Канцлер последовал за ним, чтобы застать тот самый момент, когда секретарь усаживался на свое место. Канцлер подлетел к нему как коршун, схватил со стола перечеркнутый красными чернилами лист и язвительно зашипел:

– Молодой человек, я понимаю, что ваша близость к моей особе, несомненно, порождает в вашей душе искушение подсунуть мне под нос какую-нибудь ерунду, и я надеюсь, что вы это делаете просто от недостатка природного ума, а не из-за денег, но, смею заметить, что я как-никак Канцлер Императора Запада, и если мне в руки будут попадать документы, которые…

Через четверть часа Канцлер закончил свою речь, бросил злосчастную жалобу в лицо секретарю, и, приказав вызвать к себе врача для осмотра ноги, вернулся в кабинет.

До вечера он писал и отправлял письма: на Север, чтобы отозвать полки, в военное расположение центральных частей, указания местным чиновникам для снабжения войск, инструкцию начальнику Канцелярии, который будет его замещать. Уже глубокой ночью, после того, как он лично собрал все необходимые для поездки вещи, Канцлер лег в постель.

Север, подумал он, ну почему именно я должен ехать на этот проклятый Север?

Утром Канцлер покинул Горд в сопровождении пятидесяти человек своей личной гвардии. Канцлер ехал в закрытой карете и все время проводил в одиночестве, лишь изредка перекидываясь парой слов с Капитаном, передававшим ему почту, которую они получали и отправляли на постоялых дворах. Канцлер как-то очень нервно воспринимал поездку на Север. Сразу после того, как они покинули Горд, он задернул шторы на окнах кареты и целый день после этого не показывался наружу, односложно отвечая на все вопросы через приоткрытое окно. Он не видел деревень, которые окружали город, с их разбитыми дорогами и зеваками, которые вышли, чтобы поглазеть на Канцлера Эльте, а потом восхищенно рассказывать об этом соседям. Во многом это отсутствие Канцлера и то, что за него приняли Капитана, на многие годы породило в сельской глубинке миф о том, что Канцлер Эльте высок, мужественен и прекрасно держится в седле, что ни коем образом не соответствовало действительности. Потом они проехали через поля, на которых зрел под летним солнцем урожай, через череду прудов с прозрачной водой, в которых разводили форель и карпов, через сады фруктовых деревьев с ветвями, уже начинающими гнуться под тяжестью плодов. Все это время им сопутствовала удача – погода стояла прекрасная и летние дожди пока их щадили.

– Проедьтесь верхом хотя бы пару часов, – как-то раз предложил Капитан Канцлеру.

– Если меня заинтересуют сельские прелести, то я перееду в деревню, – язвительно прошипел изнутри Эльте и захлопнул окно.

Он вышел из кареты только через неделю, когда они встретились с центральными полками. Встреча произошла под вечер в одной из безымянных деревень, которая ко времени прибытия Канцлера уже была превращена в военный лагерь. Канцлер, несмотря на летнюю жару замотанный в плащ, вышел из кареты, вошел на постоялый двор, который был избран штаб-квартирой, и, не реагируя на вежливый лепет хозяина заведения, сразу же отправился в комнату, где заседали генералы Казимира. Первым в комнату вошел Капитан, наглухо задернул шторы на окнах и зажег свечи. Только после этого Канцлер вошел внутрь. Он увидел двух людей, уже находящихся на пороге старости: пышная военная форма, полное отсутствие признаков военной выправки, животы, выпирающие из-под мундиров, заплывшие лица и искажающие их кривые ухмылки. Эти ухмылки заставили кровь Канцлера сначала закипеть, а потом стать холодной как лед.

– Северные полки движутся нам навстречу. Мы сделаем крюк, чтобы не встретиться с ними. Мой Капитан сообщит вам об изменении маршрута, – вместо приветствия сказал Канцлер.

Повисла тишина. Канцлер попытался вспомнить имена генералов, не вспомнил, и решил, что обращаться к ним по имени не обязательно.

– У вас есть вопросы? – спросил он.

Переглядка, а потом тот, что на вид был чуть старше, заговорил.

– Мы хотели бы получить указания о том, как именно мы будем исполнять… нашу задачу.

Задачу… Канцлер еле сдержал себя, чтобы не фыркнуть. Религиозную резню эти ожиревшие маразматики называют задачей. Вряд ли можно придумать что-то более циничное.

– Мы разделимся на группы по двадцать-тридцать человек, каждая из которых отправится к основным населенным пунктам Севера. Те, кто отправятся в более отдаленные, выедут сразу же, как мы преодолеем перевал, те, что ближе – через день после этого. По прибытии солдаты должны без объяснений сжечь святилища вольтов и уничтожить все видимые признаки поклонения им – алтари на главных площадях и ритуальные столбы. У каждого отряда будет указ Императора, – на самом деле Канцлер уже подготовил невыразимое количество копий этого самого указа, скрепленных печатью Меча, а не печатью Императора, но таких различий военные мужланы все равно не поймут, – согласно этому указу вы предложите местным жителям добровольно отречься от вольтов, сжечь все предметы их культа и принять веру бога Огня. В случае добровольного перехода, они останутся в живых, в случае несогласия они будут убиты. Еще вопросы?

Канцлеру ответила тишина. Не попрощавшись, Эльте вышел.

Они отправились в путь на следующий день, уже в сопровождении полка, что сделало перемещение медленным и неторопливым. На этот раз Эльте начал появляться из своей кареты и даже проезжал несколько часов в день верхом рядом с Капитаном. Чем дальше они уезжали на Север, тем сильнее менялся пейзаж: начали исчезать поля, почва стала каменистой, леса хвойными и темными, ветры холодными, небо затянули облака, ночами тоскливо кричали птицы, сводившие с ума солдат своим похожим на человеческий плачем. Их попытались отстреливать, но Канцлер, как только узнал об этом, категорически запретил.

– Это северные ауры, они приносят удачу, – объяснил он Капитану, хотя на самом деле врал – никакой удачи эти птицы не приносили, наоборот, считалось, что своим плачем они предвещают смерть.