Однако волнение с каждым днем нарастало, давление продолжало скакать, но оставаться в больнице еще неделю, как советовали доктора, не хватало терпения. Пообещав, что будет соблюдать постельный режим, в четверг утром он вынудил заведующего выписать его домой, а около полуночи помчался на тайную квартиру.

То, что он увидел на экране компьютера, повергло в шок: электронная почта изобиловала запросами банков о дополнительных договорах, требованиями оригинальных инвойсов. Неприятные новости тут же отозвались тупой болью в затылке, пульсацией в висках.

Трясущимися руками Максим достал из нагрудного кармана таблетки. Как же он жалел в тот момент, что все затеял! Конечно, он предполагал, что одна из цепочек может оборваться, но сразу три!.. Бороться за застрявшие платежи было уже поздно: если время активизации неведомого управляющего счетом совпадет с его выпиской из больницы, он первым попадет под подозрение!

«Надо сворачиваться, — с тоскою понял Максим и, выйдя из кратковременного ступора, первым делом отослал распоряжение на закрытие счетов, куда должны были поступить застрявшие суммы. — Сволочи! Кругом сволочи! — подумал он о приятеле, продавшем ему офшоры. — А ведь убеждал, что не будет никаких проблем! Придется забрать компьютер и поработать дома, — решил он, чувствуя, как с каждой минутой усиливается усталость. — Пора менять номер телефона и квартиру. Здесь опасно появляться».

Быстро собрав вещи, он внимательно осмотрелся по сторонам, погасил в квартире свет, тихонько вышел за дверь и выглянул на лестничную площадку.

«Деньги забыл забрать», — запоздало вспомнил он о тайнике, в котором хранились припрятанные на черный день тридцать тысяч.

Но едва он сделал шаг назад, как снизу послышался шум, топот бегущего по лестнице человека, заработал лифт. Мгновенно забыв о деньгах, Максим рванул наверх, на ходу включил фонарик, отыскал ключ от чердака, с трудом попал в замочную скважину, заскочил внутрь, закрыл замок на два оборота и под гулкие, сотрясающие тело удары сердца заспешил в конец черного и длинного, как туннель, чердачного помещения.

Добравшись до двери крайнего подъезда, он облегченно вздохнул, спустился на лифте на второй этаж, выглянул из окна во двор и, убедившись, что все спокойно, чуть скрипнул дверцей неосвещенного подъезда. Неслышно пробравшись вдоль стены дома, завернул за угол и растворился в темноте…

…В четверг поздно вечером Чернов с шефом возвращались домой за город.

— Я проеду мимо? — спросил Владимир и, не дожидаясь согласия, свернул в сторону Большой Грузинской.

Направление и цель Володиного маневра Радченко понял без лишних слов: квартиру давно никто не посещал, свет в окнах не загорался, телефоном давно никто не пользовался… Что ж, пусть проверяет…

Владимир же в этот момент досадовал: зря он согласился с Дубровым ввести круглосуточное наблюдение за квартирой лишь с завтрашнего дня. Сегодня Цеховского выписали из больницы, а интуитивно Чернов поддерживал Кушнерова: каким-то образом в этом деле замешан и Максим.

Медленно проезжая вдоль дома, Чернов безошибочно зафиксировал взгляд на девятом этаже и… резко нажал на педаль тормоза: почудилось, что ли? Какое-то странное свечение в том месте, где должно быть окно квартиры…

«Может, отблеск? Надо проверить», — решил он, снова двинулся с места и свернул в запруженный машинами двор.

Задремавший на заднем сиденье шеф тут же открыл глаза.

— Точно, свет! Свет на кухне! — услышал он возглас.

На какой кухне и что за свет — Алексей сообразил сразу. Дрема в мгновение ока улетучилась. Тем временем Владимир попробовал протиснуться на машине к нужному подъезду, но, поняв, что это бесполезно, заглушил двигатель и открыл дверь.

— Вы должны остаться в машине! — попробовал он запротестовать, заметив, что шеф проделал то же самое.

Но Радченко его словно не слышал и, подняв голову побежал вперед: света в окне уже не было. Добавив скорости, мужчины молча влетели в подъезд, код которого Чернов помнил наизусть, и на ходу разделились: Алексей вызвал лифт, а Владимир, прикинув, что успеет раньше, перепрыгивая через ступеньки, понесся вверх по лестнице.

Практически одновременно они оказались у нужной двери, дернули за ручку. Заперто.

— Туда! — показал вверх Чернов, слышавший скрежет провернувшегося замка. — Черт! — изо всей силы пнул он ногой металлическую дверь на чердак. — Ушел, гад! Как я раньше не догадался!

— Он должен где-то выйти, — первым сообразил Алексей.

Как назло, лифт успел спуститься с девятого этажа, а быстро сбегать вниз по еле освещенным лестничным пролетам было небезопасно. Выскочив на крыльцо, они растерялись: в забитом машинами дворе подъезды дома, стоявшего буквой «Г», практически не просматривались. И ночь, как специально, хоть глаз выколи.

— Я к крайнему, а ты вокруг, ко мне навстречу! — скомандовал Радченко, но, не успев сделать и пары шагов, услышал за спиной сопение. — Ты куда? — обернулся он.

— С тобой. Я и в лифте не должен был оставлять тебя одного.

— Да что я — маленький мальчик и не смогу за себя постоять?

— Сможешь. Только моя работа заключается в том, чтобы тебе не пришлось этого делать, — спокойно ответил тот.

Сопротивляться в данной ситуации было бесполезно — пришлось согласиться. Вдруг Алексей за что-то зацепился и, чувствуя, что теряет равновесие, мгновенно сгруппировался, стараясь по привычке уберечь колени, завалился на бок, затем на спину. В этот момент Владимир поймал его за плечо и рывком поставил на место.

— Очки потерял! — приняв вертикальное положение, воскликнул с досадой Алексей и стал протирать ладонью забрызганное грязью лицо. — Хотел же утром линзы надеть!

— Вот, — почти сразу протянул очки Чернов. — Одного стекла нет… В машине есть запасные… К сожалению, он ушел.

Пришлось возвращаться к брошенному автомобилю. Молча сев в машину, Радченко достал из бардачка влажные салфетки и футляр с очками.

— Я хочу знать, кто это был, — протирая очки, жестко произнес он. — За любые деньги. Завтра в доме напротив снимешь квартиру, установишь видеонаблюдение. Плюс крайние подъезды. Постоянных жильцов отсеивать, всех подозрительных — ко мне на просмотр. В домоуправлении выяснишь, у кого могут быть ключи от чердака…

— Если мы его сегодня спугнули, он может не появиться… В крайнем случае пришлет вместо себя другого.

— Не важно. Рано или поздно кто-то там появится. Я это чувствую… Как и то, что знаю его в лицо.

— Понял, — кратко ответил Чернов и завел двигатель…

…Жилье в доме напротив сняли быстро, но, несмотря на то что за двором теперь наблюдали несколько пар глаз и две видеокамеры, последующие недели не принесли результатов: знакомых лиц зафиксировано не было. Кушнеров дни и ночи просиживал в кабинете за компьютерами, лишь изредка выбираясь в город, Чернов разрывался между шефом и квартирой на Большой Грузинской, а Радченко активно работал. За это время он даже успел сгонять в Минск и подписать договор на покупку дома — за десять минут езды от кольцевой дороги, прямо за родным поселком Чернова, как и хотелось. Коттедж сразу ему приглянулся: кованые узорчатые решетки, каменные столбы, обложенные булыжником, удачно спланированный участок. И хотя день, когда он в первый раз увидел дом, выдался пасмурным, нежно-салатовые стены радовали глаз, поднимали настроение, а геометрически законченный фасад, в котором не было им одной лишней или недостающей линии, вселял спокойствие и уверенность. По всему видно, что хозяева — люди основательные. с хорошим вкусом — строили для себя, а не на продажу.

Внутри жилище выглядело еще лучше: светлые комнаты, большая дубовая лестница, мебель, сантехника, шторы, прочие мелочи, создающие уют. Ничего не раздражало, не резало глаз. Не впечатлявший снаружи размерами, внутри дом казался намного просторнее, был функционален, продуман до каждой розетки, до каждого выключателя. Словом, во всем контрастировал с его обнесенными трехметровым забором подмосковными хоромами из красного кирпича, где постоянно что-то ломалось, достраивалось, усовершенствовалось, потому не было единого стиля…