— Предположим… А Садовников?

— Матвей бы воспользовался свежей информацией, а не данными девяносто восьмого года. Он без особых проблем может забраться в любую базу данных и узнать все. Например, что одна из компаний в списке тебе уже не принадлежит, ты ее продал два года назад! В то же время здесь точное распределение акций вот этой «дочки». — Артем достал следующий документ. — Макаронная фабрика. А ведь предприятие зарегистрировано только в марте! И таких непонятных моментов хватает, хотя большинство информации из списка было достоверно до девяносто девятого года, а точнее — до моего отъезда. После этого мы выстроили другую схему работы… Короче, ты подумай, а я пойду перекурю, — подвинул он папку к Алексею.

В доме не курили, и потому Кушнеров всегда выходил на террасу. Зябко поежившись и похвалив себя за то, что прихватил из дома плед — на продуваемой всеми ветрами террасе было холодно, — Артем посмотрел на ели прямо за высоким забором, перевел взгляд в сторону ярких фонарей, где в авральном режиме строители возводили его новое жилище. Зима приблизилась вплотную, а он, порвав со старой жизнью, так и не начал новую. Может, прав Алексей: зачем ждать, пока достроится дом? Можно перевезти Инну с Юлей в Москву и пожить какое-то время в одной из квартир холдинга. Вот разберется с этим делом, дождется выздоровления Дени и махнет в Париж. Терять ему нечего, и без того столько времени прожито впустую.

Плотнее ухватив края пледа, Артем загасил сигарету, но остался стоять на террасе. Возвращаться в дом он не торопился — понимал, что для принятия решения Алексею нужно время. За спиной чуть слышно скрипнула дверь, послышались шаги.

— Скорее всего ты прав, — негромко произнес хозяин. — Более того, ты попал в десятку. Я сам остановился именно на этих людях. Кстати, у Зельмаха есть своего рода алиби: после того как он отошел от холдинга, вся информация о перерегистрациях, продажах и прочем стала закрытой для всех, кроме него и меня. Между прочим, полгода назад он закрыл еще одну контору из того списка. Так что если бы это был он…

— Нет худа без добра, — усмехнулся Артем после паузы. — Значит, остаются четверо. В таком случае ты можешь смело привлекать к защите Семена. Я виделся с ним вчера. Он интересовался, что случилось с шефом: молчит, не улыбается. Спрашивал, что за проблемы, нужна ли его помощь.

— Нужна. Только как я мог к нему обратиться? Словно в тылу врага жил, только с Володей и общался!

— Он ничего нового не узнал?

— Пока нет. Организовал круглосуточное наблюдение, но ни с кем, кроме адвокатов и семьи доктора, Лида не общается. Тишь да гладь.

— Я знаю, что надо делать! — вдруг оживился Артем. — С помощью того же Зельмаха надо заставить ее понервничать — и она сразу захочет встретиться с… — Он взглянул на друга. — Короче, не важно… Она обязательно выведет нас на нужного человека! А Семену я позвонил бы прямо сейчас, — взглянул он на часы: — Девять вечера — время детское…

…Спустя пару дней в квартире на Тверской раздался телефонный звонок.

— Добрый день, Лидия Иннокентьевна. Семен Самуилович Зельмах, — отрекомендовался мужчина. — Со вчерашнего дня я представляю интересы Алексея Ярославовича в деле о разводе и хотел бы встретиться с вашими адвокатами.

— Зачем?

— Я изучил требования истца, и у меня возникло немало вопросов.

— Например?

— Например, некоторые компании из заявленного списка или не принадлежат Алексею Ярославовичу, или давно закрыты. Да и в других пунктах немало несоответствий — вы пользуетесь явно устаревшей информацией.

— Хотите сказать, что за три месяца, прошедшие с тех пор, как я подала на развод, Радченко стал нищим? — съязвила Лида.

— Нет, что вы! Если моему подопечному и суждено стать нищим, то произойдет это очень не скоро и не с вашей помощью, — спокойно ответил Зельмах. — Это первое. Второе касается компаний, в которых присутствует доля иностранного капитала: перераспределение акций там юридически невозможно, такой пункт внесен во все уставные документы. Вы можете рассчитывать лишь на денежный эквивалент, а это — весьма длительный процесс.

— Я не понимаю… — чувствовалось, что Лида в замешательстве. — Я — жена и требую принадлежащую мне долю…

— Все верно. Но с юридической точки зрения ваши притязания, мягко говоря, порой выглядят смешно и нелепо… Вот потому я и хочу встретиться с вашими адвокатами до суда. Это и в ваших интересах, и в интересах Алексея Ярославовича. Он не настроен затягивать процедуру развода и желает как можно быстрее разрешить все имущественные споры… Да, еще одно обстоятельство. Вам известно, что истец должен заплатить в казну немалую пошлину? У вас есть такая сумма?

— Нет… Не знаю, — окончательно растерялась Лида. — Но я… Она у меня будет. Это не ваши проблемы!

— Конечно, не наши. Так как связаться с вашими адвокатами?

— Я вам перезвоню. Оставьте свой номер…

— …Есть контакт! — послышался в трубке возбужденный голос Чернова.

— Кто?! — мгновенно собравшись в комок, застыл Алексей. — Да не томи!

Сообразив, о чем разговор, Артем отложил газету и впился глазами в друга.

— Еще не знаю… Мы привели Лидию Иннокентьевну на Большую Грузинскую и пытаемся уточнить, кому принадлежит квартира, в которую она зашла. Сейчас пробегусь по соседним дворам, может, замечу какую знакомую машину. Будем ждать их на выходе из подъезда.

— Хорошо. Сразу звони.

Алексей положил телефон на журнальный столик, подошел к камину, открыл стеклянную дверцу и бросил полено на пышущие жаром угли.

— Кто бы он ни был… Как ты думаешь, почему этот человек так поступил? — спросил он, наблюдая, как огонь жадно принялся лизать сухое дерево.

— Здесь много причин: уязвленное самолюбие, честолюбие. Корень человеческого зла — зависть. Ты замечал, как часто люди готовы пожалеть сирых и убогих, но только не успешных, если те попали в беду? И знаешь почему? Потому что ими руководит зависть. Такими людьми легко управлять, главное понять — чему и кому они завидуют… Скорее всего этот человек хотел видеть себя в числе учредителей холдинга.

— Да у них у всех зарплата, какую мало кто платит!

— Сам знаешь: денег много не бывает… Выпить хочется. Ты как?

— Неси.

Когда Артем вернулся в гостиную с бутылками виски, содовой и ведерком с кубиками льда, Алексей все так же сидел на полу у камина.

— Дело задумано давно, такую информацию за день не соберешь, — продолжил он прерванный разговор. — Выжидал удобного момента. Уверен, что именно твое долгое отсутствие помогло ему решиться… Даже я не рассчитывал, что ты так быстро захочешь вернуться.

Усевшись рядом, Артем предусмотрительно пристроил бутылки на расстоянии вытянутой руки: судя по всему, вечер им предстоял долгий.

— Мне безо льда… За нас! — шумно выдохнул Алексей.

По гостиной разнесся печальный звон граненого стекла, после чего в комнате стало тихо. Лишь объятое пламенем полено продолжало приковывать взгляды и нарушало безмолвие редким потрескиванием.

— Ветер поднимается, — прислушался Кушнеров к завыванию в вытяжной трубе. — Неужели метеорологи в кои веки не ошиблись? Завтра снег обещали.

— Зима, лето, снова зима… Устал я. — Оглянувшись, Алексей подтянул к камину стоявшее неподалеку кресло и пересел. Артем последовал его примеру. — Надо собраться с мыслями, но никак не могу себя заставить… Хорошо хоть спать стал по ночам после твоего приезда.

— Мысли зависли! А может, мое присутствие тебя расслабляет и мне снова уехать? — улыбнулся Кушнеров.

— Если надо — езжай, все, что мог, ты уже сделал… В Париж?

Вместо ответа Артем вздохнул, взял со столика пачку сигарет, зажигалку и направился к выходу.

— Сдурел, что ли? — покосился на него Алексей. — На улице собачий холод, кури здесь, в камин все вытянет.

— Ну, если не возражаешь…

— Ты какой-то не такой из Штатов вернулся, хорошие манеры так и прут: то ли Джейн приложила руку к твоему перевоспитанию, то ли постарел.