— А вот и наш доктор, — в голосе здоровяка слышалось облегчение.

На пороге появился человек в белом халате, и Константин тут же узнал пришельца. Тот самый худой мужчина в очках, глаза которого горели холодным огнём фанатика. В голове парня проснулась былая боль, а перед глазами полыхнула сетка ослепительных лучей. Потом невыносимый взрыв выбросил сознание Бодрова в пустоту.

Пантера увидел существ, уже причинявших ему боль прежде. Да, тогда он не мог пошевелиться, но сейчас путы казались ничтожным препятствием к свободе. Он не собирался сдаваться! С оглушительным хлопком ремни разлетелись на куски, и он вскочил на ноги, уставившись на врагов.

— Твою мать! — проворчал санитар и полез под халат.

В этом жесте таилась угроза и пантера явственно ощущал её. Нельзя медлить ни секунды! Прыжок вышел каким-то коротким и неуклюжим, да и тело казалось совсем чужим. До двери он так и не допрыгнул. Санитар вытащил руку и в его ладони щёлкнул блестящий предмет. Опасность!

— Не убей его, идиот! — завизжал Станиславский, отпрыгнув в сторону, — Бей по ногам!

Что-то громыхнуло и пол внезапно взорвался осколками у самого лица. Опасность!

Пантера выскочил за дверь и большими прыжками помчался по коридору.

Жанна сидела на стуле и прикладывала к щеке пакет со льдом, который ей предоставили хлебосольные хозяева. Время от времени девушка начинала злобно шипеть и сжимать кулаки, вспоминая, как один из здоровенных балбесов, что впихивали журналистку сюда, вломил ей хорошенькую плюху. Она упала на пол, ощущая, как немеет щека и ни один из уродов даже не подумал предложить Зориной руку. Её просто подпихнули ногой и хорошо, хоть не стали пинать — с них станется.

Здесь же девушка ощутила себя настоящей заключённой, прямо-таки жертвой кровавого режима, как их описывают либеральные СМИ. Она с тоской огляделась: стены, обшитые чем-то прочным и мягким, словно в камере дурки. Кровать прикручена к полу и снабжена широкими ремнями, — ну точно дурдом! На окне стёкла, отливающие синим — наверное пуленепробиваемые. Всё — один к одному, чёрт бы их побрал.

Да и стул, на который её посадили, тоже намертво привинчен к полу. Плюс ко всему, седушка оказалась невероятно жёсткой, так что Зорина уже ощущала, как немеет попа. Возник соблазн пересесть на кровать, однако стоило посмотреть на ленты, как тотчас появилось подозрение, что они этого и ждут. А потом во мгновение ока спеленают непослушную гостью. Глупо, конечно, но она так и не смогла прогнать дурацкую мысль. Нет, уж, она и дальше посидит на этом неудобном стуле.

Блин, ну не может же быть такого, чтобы её держали тут целую вечность! Просто эти дебилы из охраны переусердствовали. Сейчас приедет их начальство, разберётся во всём, Жанну отпустят, да ещё и станут просить прощения. А она им такая: прямо отсюда еду к юристу и говорить продолжим только там. А ещё и выкатит статейку, под названием…

Зорина даже улыбнулась, представив возможный заголовок: «Железный занавес в Лисичанске». Или, вот так: «Сумерки демократии». А потом — громкий судебный процесс и её звезда вспыхнет, подобно сверхновой!

Тем не менее, слабый червячок сомнений уже успел поселиться в душе Зориной и теперь медленно, но верно выгрызал там кусочек за кусочком. Уж больно уверенно вели себя все эти люди, как будто выполняли инструкции, присланные с самого верха. Неужели в этот раз её угораздило сунуться во что-то, действительно серьёзное? Чёрт, но она же читала аналитические статьи, в которых раскрывались коррупционеры в самом правительстве? И никто не похищал и не убивал аналитиков. Что она упускает?

От всех этих мыслей девушке стало совсем не по себе, и она заёрзала на стуле, пытаясь устроиться поудобнее. Не получилось. Чёртову штуковину, казалось, специально спроектировали так, чтобы доставлять неудобство сидящему. Тогда девушка осторожно отняла лёд от щеки и прикоснулась к коже. Опухоль, как ей показалось немного спала, однако для полной уверенности не мешало бы посмотреть в зеркало. Чёрт, а все её прибамбасы остались в лесу. Если только их не нашли эти долбаные уроды.

Щёлкнул замок и дверь распахнулась, пропустив внутрь человека в белом халате. Едва взглянув пришельцу в лицо, Жанна сразу же узнала немигающий взгляд змеиных глаз. «Он точно хамелеон, — с нарастающим ужасом подумала журналистка, — То — полицейский, то — доктор, но глаза всё время остаются одинаковыми — змеиными». Мужчина фальшиво улыбнулся и осмотрелся, видимо в поисках второго стула. Не обнаружив ничего подходящего, он поставил чемоданчик, который держал в руке, на пол. Потом до хруста размял длинные тонкие пальцы.

— Ну что же, — он протянул руку, — Думаю, настало время представиться. Меня зовут Арсений Фельдман. Так уж вышло, что я единственный из врачей, кто сегодня дежурит в клинике.

— Я так понимаю, что для этого вы даже оставили службу в полиции? — съязвила Жанна, игнорируя протянутую руку, — Или вы там подрабатываете в свободное время? Ну да, время такое, тяжёлое…И где платят больше, если не секрет?

Широкая улыбка несколько поблекла, а в холодных глазах плеснулось раздражение. Фельдман, если его так звали на самом деле, подошёл к окну и присел на кровать. Бросил мимолётный взгляд на улицу и вновь повернулся к девушке.

— Ну что же, — он вновь размял пальцы, — Может быть, он и к лучшему. Оставим игры для детей. Да, конечно я — никакой не доктор, да и не полицейский, естественно. Меня можно назвать человеком, который выполняет щекотливые поручения и устраняет проблемы.

Он помолчал, рассматривая ухоженные ногти. Потом поднял голову и спокойно продолжил:

— Вы — проблема, — он даже показал пальцем, чтобы собеседница не сомневалась, кого он имеет в виду, — Вы оказались не в том месте, не в то время…Да и вообще, за каким чёртом вас принесло в наше сонное царство?

— Спокойное? — фыркнула Жанна, — Вам не хватает только тяжёлой артиллерии, как в Донбассе, чтобы стать совсем сонными!

Её слова ничуть не задели Фельдмана и не заставили его смутиться. Он только пожал плечами.

— Всего лишь мелкие неприятности. Временные неприятности, — подчеркнул мужчина, подняв указательный палец, — А вот ваш приезд может стать источником продолжительных и очень крупных неприятностей. А ведь вы, Жанна, даже не понимаете, во что вляпались.

Он покачала головой, напоминая воспитателя, который выговаривает маленькой девочке за незначительную провинность. «Как это, мать его, трогательно, — с ожесточением подумала Жанна, — Добрый дядя решил мне попенять, после того, как другие добрые дяди подбили глаз!»

— Ну и во что же я вляпалась? — спросила девушка, — Может я раскаюсь и не стану создавать продолжительные и крупные неприятности?

Фельдман криво усмехнулся.

— Это — закрытый правительственный проект, а вы — далеко не тот человек, который может раскаяться. Мы уже успели навести о вас справки. Если не сумеете опубликовать полученную информацию, вас разорвёт на части. Думаю, что журналистика для вас — форма сексуального удовлетворения.

— Огромное спасибо, Доктор Фрейд, — девушка демонстративно хлопнула в ладоши, — А ещё у меня сексуальная связь с братом, а в перерывах я совращаю несовершеннолетних. Сеанс окончен? Переходите к делу.

Фельдман поднялся с кровати и медленно приблизился к журналистке, на ходу разминая кисти рук. Зорина напряглась. Что этот мерзавец собирается делать? Она не собирается больше давать себя в обиду! Если он только замахнётся, Жанна сразу же даст ему между ног. Однако мужчина остановился в паре шагов и сунул руки в карман халата.

— Жанна, — очень мягко спросил он, — Кому вы рассказали о своей поездке в Лисичанск?

— Многим, — отрезала она, ощущая внезапный холодок между лопатками, — если через пару дней я не дам знать о себе, ждите целую кучу гостей.

Фельдман кивнул.

— Хорошо, — сказал он, — Сформулирую свой вопрос несколько иначе. Кто знает о вашей поездке в Лисичанск, кроме покойного Евгения Самойлова?