– Ирис*, хм. Цветочное послание – любовное послание. Так что это любовное письмо к тебе.

– Это невозможно. Этот цветок просто оказался поблизости.

– Что бы ты делала, если бы ошиблась?

«Что делала бы? Что бы ответила? Или скорее сказала бы, что очень счастлива, и с радостью приняла бы это?» – девушка понятия не имела, как вела бы себя в таком случае.

– Ты бы не стала плакать, если бы он ухаживал за тобой.

«А? Что это значит?..» – прежде чем Лидия поняла, что он хотел сказать, она почувствовала, что краснеет.

Он видел её. Он видел её слёзы в бальную ночь.

– Я неустанно думал, чем же я заставил тебя плакать, но так и не смог разгадать эту загадку. Я сказал что-то, что задело тебя? Но почему? И что?

Даже Лидия не знала этого. Но почему-то у неё вдруг перехватило дыхание, и ей стало невыносимо тяжело оставаться здесь.

Она не хотела чувствовать растерянность и расстройства из-за Эдгара. И это заставило её рассердиться, так что Лидия не могла не занять оборонительную позицию.

– Тебе нет дела до того, что я чувствую. Ты же сказал, что отступишь.

– Я соврал.

– Что?

– Я сказал это, чтобы хорошо выглядеть в твоих глазах, но на самом деле я не собирался отступать от тебя.

– У тебя так хорошо и легко получается врать. Как после этого я могу доверять тебе и твоим словам?

– Ты права, я не смог бы сосчитать, сколько раз я врал тебе.

– Довольно, отойди.

Однако он не сдвинулся с места и продолжал преграждать ей путь.

– Но ты, ты всегда прощала меня. Так было с самого начала нашего знакомства. Когда ты узнала, что я преступник, ты не отвернулась от меня, хоть я и обманывал тебя. Из-за того, что ты не оставила меня, я хочу, чтобы ты всегда оставалась на моей стороне. Я никогда не смогу искупить совершённые мной преступления, но пока ты не

*Ирис – на языке цветов «твоя дружба значит для меня очень много» Также имеет следующие значения: вера, надежда, мудрость и бесстрашие.

отворачиваешься от меня, мне легче дышать, будто меня простили за то, что я остался жить и продолжаю обманывать всех, живя под именем графа.

Сердце Лидии чуть не выскочило из груди от его слов, произнесённых необычайно серьёзно.

– Ты знаешь о прогнившей части моей души. Но ты понимаешь и то, что обстоятельства не оставили мне иного выбора, правда? Я такой, какой я есть. Такого моё истинное «я», которое, ты сказала, ты не ненавидишь. Отныне я уверен, что будут тайны, которые я буду держать в себе, не способный открыть их кому угодно, и только ты также искренне сможешь принять мои чувства, мои тайны, которые, как я думал, могли понять только мои погибшие товарищи, которые шли за мной. Разве это не достаточная причина для того, чтобы я считал тебя особенным для меня человеком? Или ты думаешь, что и сейчас всё это ложь?

Но он был человеком, который легко мог говорить такие вещи, даже если думал совсем иначе.

– Даже если это не ложь, я не могу поверить тебе.

– …Это больно.

– Настоящей, серьёзной любви в тебе нет. Твоё сердце занимает не любовь, а желание мести. Даже если я способна утешить и успокоить твоё сердце, это не любовь. Это лишь значит, что я полезна тебе.

Лидия, несомненно, считала себя правой. Она крепко выучила свой урок. Эдгар мог ловко сказать всё что угодно, чтобы завладеть тем, что он считает полезным для себя. Даже если то, что он чувствовал необходимость в её присутствии, не было ложью, это не было то возвышенное чувство, под названием любовь.

– Мы ведь можем быть просто друзьями? Я рада, что могу быть в чём-нибудь полезной для тебя. Благодаря тебе я даже могу работать фейри-доктором. Если мы сможем быть внимательными и чуткими по отношению друг к другу, как друзья, тогда не будет необходимости быть чем-то большим. Я хочу верить, что ты не используешь меня, как какой-то удобный инструмент.

Однако его тяжёлый взгляд всё так же был устремлён на Лидию, словно он был недоволен.

– Это противоречит моим принципам. Когда мужчина и женщина начинают дружить – это конец.

«А? Вот из-за таких вещей я всё больше и больше не способна доверять тебе. Ох, я не могу так больше», – подумала она и попыталась проскользнуть мимо него, но это рассердило его, и Эдгар упёрся руками в стену по обе стороны от неё, не давая Лидии сбежать.

Она почувствовала, что у него вдруг испортилось настроение. Более того, он был в ярости.

– Ты боишься?

Его голос снизился до шепота, пронизывающего всё тело. Лидия не была достаточно опытной, чтобы понять, что он резко изменил тактику. И таким образом она попалась в его ловушку, и поддалась панике.

– О-о чём…

– Ты, кажется, боишься влюбиться.

Она внезапно почувствовала, что ей хочется плакать.

– Честно говоря, мне так показалось ещё тогда, на балу. Я подумал, что если перестараюсь, ты испугаешься ещё больше и точно сбежишь, так что я обуздал себя. Но у меня нет сил смотреть, как быстро растут твои чувства к Полю.

– …Я же говорила, у меня с Полем ничего такого…

Эдгар молчал последние несколько дней, но теперь, похоже, плотина прорвалась, и всё, что накопилось в нём за это время, выплёскивалось наружу.

«Если бы я знала, я бы не захотела, чтобы он обуздывал себя», – поскольку Лидия позволила себе снизить бдительность, теперь она была загнана в угол.

Это смущало, и кровь прилила к лицу. Лидия не знала, что делать.

– Ты заперла своё сердце, потому что тебе играючи признались в детстве?

«О нет, что же делать…» – мысли девушки метались в хаосе.

– … Я не то чтобы боюсь влюбиться. Я влюблялась однажды, хоть это и было одностороннее чувство… Но ты и я… между нами любовь невозможна. Потому что если я буду любить тебя, то у тебя будут проблемы. Подумай, тебе было бы неспокойно, если я стала серьёзной и, совершенно очарованная тобой, постоянно крутилась бы вокруг тебя, так ведь? Я стала бы ещё большим препятствием, когда ты решил бы жениться на дворянской дочери. Однако если присмотреться, ты никак не сможешь искренне принять женщину, которая имеет на тебя серьёзные планы, когда она тебе не подходит. Вот почему, если бы ты относился ко мне холодно, я бы могла продать твои секреты бульварным газетам ради мести. Это само по себе было бы совсем не хорошо для вас всех.

Лидия, как сумасшедшая, продолжала говорить. Он сделал слегка обеспокоенное лицо.

«Ясно, так я и думал», – пронеслось у него в голове.

– Я понимаю.

– Если понимаешь, тогда отойди.

– Ты и вправду напугана. Ты с самого начала хочешь думать, что ничего хорошего не выйдет. Так тебе не придётся разочаровываться.

Это не разочарование.

Даже в детстве она знала, что она не из тех девочек, которым могут написать любовное письмо. Она с самого начала чувствовала, что это какая-то шалость. Потому что для того мальчика, Лидия была не человеком, а, в большей мере, другом фейри. Сойтись с девочкой, которая, по слухам, была подменышем фейри, было похоже на тайное общение с маленьким народцем. Раз её воображаемые друзья-фейри не существуют, то он мог легко доверять ей свои тайны, зная, что ей некому их рассказать.

Нельзя было чувствовать, что всё нормально, когда мечты проникали в твою реальность. Он, скорее всего, не хотел, чтобы знавшая о его слабостях Лидия говорила с ним перед другими людьми.

И всё же она неверно поняла всё это и причинила ему беспокойство. Даже хотя она должна была знать о своей роли… она подумала, что, может быть, смогла бы завести друзей в реальном мире.

Если она и боялась чего-то, то это потерять власть над собой под влиянием лжи.

Если она сделала ошибку, держась отстранённо, в чём, по идее, она не должна была ошибиться, значит, Эдгар был недоволен и раздражен из-за неё.

– Не то что бы я боюсь разочарования. Я просто не хочу ошибиться в расстоянии, которое находится между нами.

– Что вообще такое, расстояние между людьми? Оно может быть изменено по твоему желанию, и ты сможешь изменить его, если захочешь, не так ли?