– Не решай за меня. К тому же, ты выходишь за рамки приличия, говоря гадости о другом человеке.

– Но, знаешь, Лидия, художник может показаться чистым и невинным, но на самом деле многие из них недалёкие и неразумные. Тебе придётся пройти через страдания и тяжелый труд.

– Я только что познакомилась с ним, и ничего подобного не было. И, Эдгар, я не думаю, что подходящие условия, чтобы влюбиться.

– Я знаю, любовь не подчиняется логике. Именно поэтому сейчас мне так тревожно. Весь вечер, каждый раз, как я видел, что ты хорошо проводишь время с Полем, я чувствовал тревогу и не мог оставаться спокойным. А появление этого фейри ещё больше взбудоражило меня. Это опасное чувство, разве не его ты назвала бы любовью?

Когда Лидия не ответила, Эдгар ещё больше разошёлся.

– Я ничего не могу поделать с тем, что ты не можешь поверить моим словам. Может быть, ты не можешь позволить себе утратить бдительность перед бывшим вором, раз любовь нелогична, у меня всё ещё есть надежда. Даже если ты думаешь, что я нагл и излишне настойчив, не имею ли я права поведать тебе мои чувства?

В общем, в глазах Лидии это выглядело так, словно Эдгар просто получал удовольствие от этой маленькой игры. Скорее всего, игры, которая не имела под собой плохих намерений.

Говорят, среди дворян достаточно модно было наслаждаться стратегией и навыками в делах любовных между теми, кто уже имел супругов, и, как правило, ничего серьёзного из этого не выходило.

Было приятно чувствовать, что ты кому-то нравишься, и если оба в таких отношениях могли чувствовать, что они стали близкими знакомыми, здесь не было проблем.

Лидия была незамужней девушкой, но знала немного о прошлом Эдгара, так что он мог думать, что она не станет питать к нему серьёзных чувств.

Тут всё было прекрасно само по себе. Если он периодически нёс чушь, тогда даже Лидия не думала плохо об этом, и она могла выполнять свою работу с лёгким сердцем ради благополучия графской семьи. Она также могла чувствовать, что они с Эдгаром стали близкими знакомыми. Но его ухаживания, выходящие за рамки, были для неё неприятны.

Для Лидии, которая не была леди с благородным происхождением, это было не тем, с чем она могла справиться. Из-за этого она только терялась и не знала, что делать.

– Давай уже прекратим этот разговор. Я не намерена играть с тобой в любовь.

– Играть?

Он нахмурился, из-за чего стал выглядеть так, словно её слова обожгли его, но это могло быть всего лишь ещё одним из его маневров в этой игре.

– В любом случае, я хочу, чтобы ты перестал! С этими твоими притворными словами.

Она опустила голову вниз, удивляясь своему резкому тону.

«Я так глупа, принимая это близко к сердцу», – несмотря на такие мысли, она по-настоящему испугалась, услышав, как он шептал ей слова о любви и чём-то ещё.

Лидия вспомнила первый раз, когда она была маленькой и получила письмо, которые было чуть ли не признанием и чей автор вроде как имел чувства к ней. В нём говорилось, что его отправитель хочет, чтобы она пришла на празднование его Дня рождения.

Это был её сосед, и его семья была хорошими знакомыми её родителей и раньше приглашала их к себе домой на чай. Она играла с ребёнком из этого дома, и они получали удовольствия, играя вместе, как обычные дети. Он доверял Лидии и рассказывал ей всё, что его беспокоило, но, когда он был с другими своими друзьями, он не разговаривал с ней. Скорее всего, он не хотел, чтобы его друзья смеялись над ним из-за того, что он дружит с городской сумасшедшей.

Поскольку они были в таких неясных взаимоотношениях, она сомневалась, стоит ли верить тому, что написано в письме. Она раздумывала, что она должна делать, но, в конце концов, пошла на праздник. Однако он даже не заговорил с Лидией, так как на праздник пришло много его друзей. В любой другой день в этом не было бы ничего странного, но в этот раз Лидия была немного расстроена и спрашивала себя, почему он даже не смотрит в её сторону.

Поэтому она подошла к нему и заговорила с ним, но он только ошарашил её своими жестокими словами.

– Это было вранье.

Он рассказал ей, что он проиграл своим друзьям, и они заставили его написать это письмо. «Так я и думала», – таково было её единственное чувство, и она не помнила ничего о том, чтобы ей было больно.

Только вот, она жалела, что ей пришлось просто вернуться домой, не поговорив с ним, раз то, что она чувствовала, было странным. Скорее всего, если бы её просто пригласили на праздник, то она могла бы сделать это. Но, из-за того письма, которое казалось признанием в любви, хоть она и не слишком верила в него, она была удивлена и почувствовала отвращение к себе, ошибившись в близости их отношений.

Но, вспомнив об этом сейчас, она удивилась, почему она почувствовала внезапный страх, появившийся в ней.

– Прости, если обидел тебя. Но…

Голос Эдгара вернул её в реальность, но она продолжала держать голову опущенной, и он увидел капли влаги на её руках, которые она положила на колени.

«А? Я что, плачу из-за...»

– Лидия, что-то не так?

Неспособная разобраться в собственных мыслях, Лидия резко встала.

– Ничего! Я-я почувствовала жажду, так что пойду что-нибудь попью!

«Знала бы я, видел ли он мои слёзы. Ох, пожалуйста, пусть не видел», – молила всех святых Лидия, пробираясь в гостиную, где сейчас был её отец.

Глава 3: Алая Луна, Белая Луна

«Выдающий себя за графа самозванец, мы полностью отдаём себе отчёт, что ты не имеешь права называть себя графом Блу Найт. Немедленно откажись от меча. Иначе мы придём как за мечом, так и за твоей жизнью».

В письме, содержащем эти строчки, конечно же, не было подписи, только знак полумесяца был нарисован красными чернилами на конверте.

– Какое нелепое послание.

Эдгар небрежно отбросил его в сторону и потянулся к своей чашке. С самого утра ему испортили настроение.

Бал прошлой ночью продолжался до полуночи, и когда он, наконец-то, пошёл спать, то был уже первый час, а, когда проснулся, время близилось к полудню, но таков был стиль жизни дворян, которому они следовали изо дня в день, веселясь на балах.

Дворецкий, по-видимому, прилежно дожидался пробуждения своего господина, чтобы принести ему это письмо с побледневшим лицом, утверждая, что его подбросили к задней двери посреди ночи. Все были так заняты, что заметили его только утром.

– Милорд, что нам делать? Должен ли я уведомить об этом полицию?

Меч доказывал, что он являлся лордом графской семьи.

Несомненно, тот, кто заявлял, что Эдгар лишь выдавал себя за графа и приказывал ему отречься от меча, был связан с человеком, который вчера напал на Рэйвена и назвал его «шавкой Принца».

– Хмм, давай посмотрим, полиция всё ещё ничего не смогла разузнать о том учителе, который забыл у нас пальцы, верно? В любом случае, похоже, всё, что мы можем сделать на данный момент, – это повысить нашу безопасность.

– Это будет легко сделать.

– Тогда об остальном позаботимся мы.

– Понял, – ответил дворецкий, не став допытываться, что он собиралась делать с таинственной группировкой неизвестного происхождения. Даже если он чувствовал, что его хозяин в прошлом водил знакомство с не особо мирной организацией, он никогда не задавал вопросов.

Графу Блу Найт, говорят, служили фейри и связанные с фейри люди, и когда-то давно он защищал своих таинственных людей, в которых текла кровь мерроу, от тяжелого гнёта Церкви. Томпкинс тоже принадлежал к одному из таких кланов. Он питал несокрушимую преданность к семье графа.

Эдгар считал, что граф Блу Найт поколениями был лордом, которому они безмерно доверяли, и это заставляло его чувствовать себя немного виноватым. Он получил титул графа, потому что это было полезно для него. Но у него не было ни малейшего намерения осквернять это имя.

Хоть Эдгар и был самозванцем, он несмотря ни на что должен был стать настоящим графом, и он понимал, что обязан защищать эту семью. Он не мог каждый раз пугаться таких угроз.