Мужчина стоял у громадного деревянного колеса. Он повернулся, слыша прибытие Кепло.

«Вижу тебя, Драконус! И все же… все же…»

Расходясь, пантеры скользили вперед, мотая хвостами, двенадцать пар глаз следили за неспешно приближающимся мужчиной. Посул насилия расцвел в душе Кепло. «Старая Кровь, ну почему я отвергал тебя так долго?»

— Вы, трясы, народ полный самомнения. Верно?

«Он слаб. Слабее, чем я ждал. Словно у него не хватает части души. Что еще приятнее, у него нет оружия».

Драконус покачал головой. — Теперь Д» айверсы. Да уж. Трясы связались с силами, которых не понимают. Не только проклятое наследие отчаявшихся Эресалов. То, чем ты играешься, тоже за пределами твоего разумения.

Приближаясь, Кепло заметил цепи на земле, грубо скованные звенья уходили в карету, скрываясь под широким днищем. Десятки и даже сотни. Они казались паучьей сетью на мерзлой почве; тяжелые ошейники на концах были раскрыты и блестели инеем. Видя их, Кепло ощутил пробежавшую по телам дрожь тревоги.

— Хочешь убить ее, Кепло Дрим? Не получится. Она далеко за пределами твоих возможностей.

Кепло сфокусировал мысль и послал Драконусу. «Слышишь меня, владыка?»

Драконус хмыкнул. — Прислушиваюсь с момента твоего появления, Д» айверс. Мои слабости, моя некомпетентность… эти руки… — он поднял ладони, — ты не считаешь оружием.

«Мне нет до нее дела. Сила здесь твоя и только твоя».

— Уже нет. Таков мой дар любимой женщине.

«Кто ты такой, что дарить?»

Драконус пожал плечами. — Здесь я зовусь Сюзереном Ночи.

«Дом Драконс, Тисте — лишь обман. Старый запах, Старая Кровь ее знает. Ты Азатенай».

Наклонившись, Драконус поднял цепь. — Если желаешь меня, ассасин, давай начнем. Деньги от Урусандера получишь после… или то был Хунн Раал? Не могу поверить, что Шекканто или Скеленал благословили твои действия.

«Говоришь откровенно, Драконус. Красоты придворной поэзии не для последних вздохов».

Азатенай расправил плечи. — Этим меня не проймешь.

Двенадцать пантер успели окружить Драконуса, позволяя Кепло видеть широкоплечего мужа со всех сторон. Отчего-то он не был смущен, напротив: потоки ощущений гудели в разуме, вздымаясь пламенем.

Старая Кровь не нуждается в тонкостях. Кепло Дрим атаковал со всех сторон. Двенадцать пантер, сходящихся против одного врага.

Цепь хлестнула, крепко обвивая гибкое тело, Драконус потянул ее к себе, хотя остальные звери набросились на него. Кепло почувствовал, как множество зубов впиваются в плоть. Ощутил, как когти бороздят широкую спину Азатеная, стремясь вскрыть ребра и лопатки. Еще больше когтей вцепилось в живот. Мышцы резко напряглись, сковывая когти, не позволяя вырвать кишки, но Кепло не снижал натиска. Челюсти одной из пантер захватили толстую шею Драконуса в попытке перекусить дыхательное горло.

При всем этом Азатенай ухитрялся не упасть. Захваченная цепью пантера оказалась в пределах досягаемости и, отпустив цепь, Драконус вогнал пальцы глубоко ей в глотку. Хлынула кровь, зверь взвизгнул.

Кепло ощутил внезапную смерть как волну мучительной боли.

Отбросив труп, Драконус изогнулся, чтобы снять тварь, терзавшую спину и загривок. Сила Азатеная ужасала. Не обращая внимания на раны, он поднял извивающегося зверя и сломал позвоночник, резко напрягая руки.

Кепло завыл.

Клыки и когти терзали плоть, срывая куски, рассекая мускулы, но Драконус все еще крепко стоял на широко расставленных ногах.

Третья пантера — та, чьи когти застряли в брюшном прессе — умерла от единственного удара кулаком.

Кепло оставил всех котов, кроме одного — позволил им сражаться по велениям инстинкта — и влил всю мощь в одно существо, висевшее на левом бедре противника. Извиваясь в приливе сверхъестественной силы, он повалил Драконуса. Оставшиеся пантеры ринулись прикончить его.

Еще одна погибла, сломана шея, голова вдруг обвисла в руке врага.

Но пантеры рвали и терзали отбивающуюся ногами, окровавленную фигуру.

Кепло завопил, когда рука вонзилась в брюхо того зверя, на котором он сейчас «ехал», и вырвала внутренности, породив фонтан крови. Ассасин покинул умирающего кота и нашел другого.

Однако и Драконус немедленно вычислил его и перекатился, придавив телом, и начал лупить кулаками — каждый удар ломал ребра, выдавливал легкие.

Гибель столь многих зверей сломала что-то в Кепло. Завывая, он вылез из-под Азатеная. Шесть оставшихся пантер отступали: бока раздуваются, уши прижаты, клыки наголо. Они замерли в полудюжине шагов от поверженного мужчины.

А тот засмеялся, лежа на спине. — Иди же, покончим с этим.

«Почему ты не умираешь?!»

— Я должен был, — отозвался Драконус, перекатываясь набок и сплевывая кровью. — Или ты должен был, ведь я призвал Финнест. — Он закашлялся и снова харкнул. — Похоже, тот отбился от рук… — Драконус застонал и встал на четвереньки. Кровь лилась из ран, создавая лужу. — Это нехорошо. — Он озирался налитыми глазами. — Но одного тебя я оставлю. На цепи. Хотя вряд ли ты сочтешь это милостью.

Зашипев, Кепло попятился.

— Вы все мнили меня неразумным, — продолжал Драконус. — Помехой для новообретенных сил. Ты, Синтара, Раал, даже моя любимая. Но дела вышли из-под контроля. Да, — кашлянул он, — все смешалось. Но я уже работаю. Имейте веру. Передай своим Милостям: я прослежу за всем и потому, однажды вы получите трон.

«Нам не нужен трон! У нас нет владений, нечем править!»

Драконус показал красные зубы, жестко ухмыльнувшись. — Успокой инстинкты чертовых леопардов и найди терпение. Даже смирение. Я работаю так быстро, как могу.

Кепло прижал тела к земле, изучая раненого Азатеная. «Обещаешь нам королевство?»

— И престол. Разве плохие дары? Помни: однажды тебе придется защищать их.

«Где мы найдем твои… дары?»

Драконус горько засмеялся. — Не в ваших чудных монастырях. — Резко встал и пошатнулся, чуть расставив влажные руки для равновесия. — Так что у тебя есть выбор. Уходи, ищи тех, что уже на береге. Или снова испытай меня. Но если ты победишь, гибель ждет вас всех — с моим благословением. — И он послал Кепло новую улыбку, невыразимо грустную.

Шесть пантер развернулись, уходя.

Драконус возвысил вслед голос: — Туда, Кепло? Ты уверен?

Рявкнув, ассасин прошел врата. За миг до пересечения порога перетек в форму Тисте и зашатался. Голое тело покрывали сплошные раны.

«Нужно было подумать».

Задыхаясь, ослепнув от боли, он шагал вперед.

* * *

После встречи с верховной жрицей Орфанталь боролся с ошеломляющим желанием свернуться у нее на коленях. Эмрал Ланир казалась ему матерью, но дурной, и странное ощущение его интриговало. Впрочем, он не желал понимания — многое думание не приносит много добра. Волки, которых он иногда призывал к бытию, несли в себе что-то чистое и ясное; он входил в их разумы и понимал, что твари этого и других миров ведут простую жизнь. Ему хотелось жить так же.

Так что он не отставал от нее, пряча взгляды за клубами дыма, ведь она сидела неподвижно, лишь колыхалась трубка в руке в такт движениям груди. Ему многое стало доступно. Он мог незримо плыть по Цитадели, блуждать по коридорам, проскальзывать под дверями в запретные прежде комнаты. Разумеется, детское тело не позволяло ничего такого, он оставлял его позади, спать в каморке под охраной Ребрышка.

Сам же плыл в потоках Куральд Галайна, но все соблазны, чудесные узоры и тихие увещевания Терондая и алые слезы Матери Тьмы, вынужденной следовать взглядом за ладонями Эндеста Силанна, не мешали ему возвращаться к верховной жрице в одиноких покоях. Она не сводила тяжелого взгляда с двери, словно кого-то ждала.

Но во всей Цитадели ни у кого не возникало желания ее искать, пусть двое чужаков, нашедшие один из волшебных даров Терондая, схему прохождения на ту сторону, непонятно куда исчезли. В коридоре у Палаты Ночи нашли тело убитого стражника, дом-клинки и офицеры бегали в тревоге, но — случайно или намеренно — беспокойство не захватило многочисленных младших жрецов.