– Слава!

– Власть.

– Деньги…

– Репутация.

Те с усмешками переглядывались, когда в мое сознание проник спокойный, но уверенный голос:

– А что потом? – хотя в таверне и царил грохот и гам, за нашим столом его услышали все без исключения. – Ну получите вы славу, власть, деньги… – мы все приникли взглядами к, наверное, единственному бледному лицу за столом. – Но если не с кем поделиться этим всем, зачем оно нужно?

Возможно, и были слова, чтобы возразить, но их никто не нашел. Последнее слово осталось за обворожительным молчаливым незнакомцем…

В следующий раз мы встретились здесь же на следующее утро. Я, признаться, многовато выпил с вечера – пришлось опохмеляться.

А краем глаза заметил легкое движение ног на лестнице. Ноги оказались стройными, обтянутыми кожей высоких сапог и принадлежали моему давешнему знакомому.

Его хрустальные глаза тоже выхватили меня, точеные черты лица смягчились улыбкой.

Я не остался в долгу.

– А вы, погляжу, огурчиком.

– А вы, погляжу, нет.

Я с мученическим выражением лица проглотил остатки пива. Вроде бы и возвращаю мертвых на этот свет, а себя не могу вернуть даже во вменяемое состояние.

– Смейтесь-смейтесь…

Юноша буквально влетел на стул рядом со мной.

– Амато, – отрекомендовался он.

– Рэй, – я бы кивнул, но головой даже думать не хотелось, не то, что шевелить.

– Я знаю.

И он засмеялся. Засмеялся чисто, звонко, и почему-то, невзирая на мое состояние, этот звук в ушах не отдавал. Напротив, казалось, он охлаждающим бальзамом проникал прямо в мозг.

Амато (приятное имя) коротко поведал мне о том, что не местный, приехал в Гильдон откуда-то с севера специально, чтобы обучиться и работать в числе городских стражей и вступить в гильдию мечников.

– А зачем? – не удержал я вопроса.

Амато отвел глаза, сейчас и при этом освещении – зеленые, как восточный чай.

– Есть причины, – таким тоном друзья обычно отказываются выдавать чужие тайны: голос защищающийся и извиняющийся одновременно.

Но образоваться неловкой паузе Амато не позволил. Он выровнял спину, положил выточенный подбородок на сцепленные в замке руки и хитро глянул на меня:

– А вы? Каково это – быть некромантом?

Вопрос этот я слышал часто.

«Каково быть некромантом?»

«Не страшно работать с трупами?»

«Вам не омерзительно?»

Но из уст Амато вопрос звучал невинно и искренне. Я откинулся на спинку и на несколько минут завис, подбирая слова. Собеседник терпеливо ждал.

– Поначалу было скучно, – начал я медленно, уставившись в кубок и круговыми движениями разгоняя брагу по его деревянным стенкам. – Работали с трупами, изучали тонны страниц по темной магии. Учиться оказалось совсем не так, как представлялось. Потом, на первой же практике, стало робко. Даже те, кто мечтали пойти учиться на некроманта, – даже они боялись. Представьте себе, Амато, что вы читаете заклинание – привычное, как теорема по математике, а в ответ труп перед вами дергается. Ломаными движениями, будто сломанная игрушка, встает и равнодушные глаза смотрят на тебя внимательно. Ты и пошевелиться от оцепенения не можешь. А это чудище еще и пытается дышать, бестолково перегоняя воздух носом. И это окончательно сбивает с толку, даже если теоретическую часть работы ты вызубрил назубок.

Взгляд Амато блуждал по бутылочкам с алкоголем, вареньем и заквасками под стеной за прилавком. Я даже подумал, что он меня не слушает, но, дослушав, он только спросил:

– А сейчас каково?

– Никак.

Я покатал деревянный кубок по столешнице, так что Амато хищно опустил шею, чтобы я перехватил его любопытный взгляд.

– У меня нет лицензии на воскрешения, – нехотя пояснил я.

– Не дают?

– Не хочу. Знаете, некоторые привыкают к работе. Вместо человека видят, как выражаются, «рабочую область». А я не смог. Ни через десять воскрешений, ни через сто – каждое новое для меня что первое. Омерзительно.

Я непроизвольно содрогнулся, вспоминая самые оригинальные трупы. Например, тот, умерший от сифилиса. Или с топором в грудине. Бр-р-р.

А мои шутили. Например, однажды нам в качестве материала дали горе-дуэлянта. Умер от меча. Пока я не мог отвести взгляда от аккуратной на вид ранки под ребрами, наши отличники перешучивались:

«Встретились в бою два меча».

И рассмеялись. А я едва вспомнил, что элементы грудины взаправду названы в честь оружия. Сверху – рукоятка грудины, снизу – мечевидный отросток. Действительно, скрестились два клинка…

– Это… жутко.

Амато сказал лаконично, да, но как сказал. Взгляд его глаз, движения лица, тон голоса – в них плескалось столько сострадания, столько сострадания…

– И тем не менее, вы состоите в Гильдии Некромантов.

– Состою. Кому к счастью, кому к сожалению, но многие люди путают понятия «некромант» с «палачом», «карателем»… «охотником».

Взгляд Амато обострился.

– То есть?

– Порой кроме обычной работы попадаются другие заказы. Я, например, специализируюсь на отлове падших ангелов. Знаете, черный маг хорошо чувствует свет.

И несколькими глотками осушил свой кубок.

Хотелось рассказать, что я люблю ангелов, что причинять им вред – больно, зато есть возможность быть к ним ближе, проводить рукой по перьям, вытирать теплые слезы. Не совсем то, чего я хотел, но…

Но.

Но разговор съехал. И даже несмотря на это, ничего более путного об Амато узнать не удалось. Тот относился к тем людям, что предпочитают слушать и задавать вопросы – не рассказывать.

А через пятнадцать минут Амато, ссылаясь на дела, ретировался.

Больше мы с ним не разговаривали. Когда вечером я пытался выудить из трактирщика, в какой комнате остановился милый юноша из Гильдии Мечников, тот равнодушно пожал плечами и сказал, что гость съехал еще утром.

Я пожал плечами. Мало ли милых людей есть на свете?

И той же ночью он мне снился. Светлое небо, как? Я же о нем почти ничего не знаю. Для меня есть только внешность. И медовый голос. И самый охрененный в мире запах. И игривая улыбка с хитринкой. И…

…И я заявился в Гильдию Мечников. Просил связать нас. Один из мечников, тот, что пил с нами за одним столом, узнав меня, бордо начеркал мне на клочке бумаги приблизительный график Амато. Правда, попутно пустил в мою сторону двойку шпилек, включая вкрадчивое:

– Влюбился в нашего голубушка?

Влюбился? Не-е-е. Заинтересовался.

В тот день Амато не пришел – заболел. Всю неделю болел, а со следующей недели изменил свой график и запретил своим трепаться о деталях.

Влюбился? Отнюдь. Лишь восхищаюсь.

Стал восхищаться, когда однажды заскочил на ежегодную ярмарку Гильдона.

На таких вот мероприятиях мы выставляли свои гильдии во всей красе. Это шанс немного заработать и привлечь неофитов. Мы, некроманты, к слову, продавали всякие побрякушки: талисманы от зомби, талмуды с перечнем различной нечисти и тому подобное. Ну не трупы же воскрешать напоказ.

Художники рисовали карикатурки, пекари размашисто, с надменными ликами украшали торты (ишь, показушники!), а Гильдия Палачей (да, оказывается, и такое существует) с детской наивностью выставила на продажу безделушки вроде амулетов от щекотки и зноя.

Но вишенкой события стали мечники. Эти феерические твари устроили самое зрелищное выступление.

И мое сердце пропустило удар, когда я взором выхватил за решеткой ограждения обманчиво хруркую фигуру Амато.

Сказать честно, я не разбираюсь в этих прибамбасах мечников: финты, отбивы, батманы, – это все не для меня. Но и без знаний я видел, что Амато двигается, как бог.

Он летал. Уже добивая соперника, он кружился вокруг, бодрый, живой, грациозный. Враг казался неповоротливым болваном, хотя видно, что и он сражался не первый год.

Меч в руках Амато лежал перышком, кольчуга словно забыла, что должна что-то весить, а не казаться эфемерной. Вес они обрели лишь тогда, когда специально притупленный меч звучно грохнулся на вражескую грудь.