– Говорят, там одна женщина в день делает четверть куска шёлка, – сказал Овар, поймав наконец в своей бороде маленького паучка и заставляя его бестолково бегать по ладони, – мне бы пару таких рабынь, и через месяц можно было бы сшить шёлковый парус. Пурпурный. С драконами из огня.

– Кроме рабынь тебе потребуется ещё ведро шёлковых червей, что дают нить, – усмехнулся Бертил, поглядывая то на своих хмурых сыновей, то на Маргит и Вишену.

– Один торговец из Страсбурга, – осторожно заметил Эйнар, – рассказывал, будто император Ираклий, чтоб не покупать втридорога шёлк у персов, послал в Поднебесную отборное войско, добыть шёлковых червей. И вроде теперь имеет собственный шёлк. Клянусь Одином, мы бы тоже смогли сходить туда.

К его удивлению, никто даже не улыбнулся.

– От ромейской границы до дальнего моря девять месяцев пути. Отсюда до земель Ираклия, если идти на ладьях, три месяца. Всего в одну сторону ровно год. Туда и обратно два года, – сказал Рагдай и задумчиво склонил голову. – Можно, конечно, пойти. Но не многие вернутся назад. Клянусь всеми богами, жаль, что реки не текут с запада на восток, а только с востока на запад. Да и то у этих рек жёлтые лица, длинные копья и косматые лошади.

– О чём ты? – поднял брови Йеран.

– О реках, конунг. Сначала пришли готы, потом – гунны и авары, теперь булгары. И нет конца потоку. Я хотел бы увидеть исток этой реки.

– Идти туда? Это слишком, – отчего-то заволновался Вишена, – ты ведь говорил, Рагдай, что склавяне под началом Стовова собирают дружину на Рейн.

– Это так. И если нам не помешают боги, мы пойдём, – согласился Рагдай, – Стовов со своими людьми будет ждать нас в устье, во второй половине месяца трав. Только не говори, что ещё не решил. Ты всегда ждал такого похода. Ведь ты викинг!

Вишена хотел что-то возразить, но воины одобрительно загудели:

– За удачу великого похода! За славного конунга, берсерка Вишену! За ярла Эймунда, хозяина гостеприимного крова!

– Хорошо, я буду думать над твоим предложением, Рагдай. – Вишена поднялся со скамьи.

– Да о чём тут думать-то? – Эйнар тоже поднялся, намереваясь выйти вместе с ним, но Вишена остановил его.

Всё, что потом произошло, показалось Вишене сном из грохочущих мгновений. Медленных, гулких, неотвратимых. Он вышел, чувствуя за спиной лёгкие шаги Маргит. Повинуясь её шёпоту, свернул направо, к навесу перед кузницей. Там обернулся и обнял её:

– Мне не хочется уходить отсюда, Маргит. Но прошу тебя, не веди себя так, словно мы уже помолвлены. Дай мне свободно делать выбор. Клянусь нитью богини Инн, наши судьбы уже соединены!

Он поцеловал девушку в горячую щёку и ладонями отвёл назад её волосы, упавшие из-под перевязи. Маргит смотрела на него испытующе и подозрительно. Отражённые звёзды неверно мерцали в её глазах.

– Отпусти меня, – сказала она так громко, словно это должен был услышать ещё кто-то, – отпусти или я позову на помощь!

В голосе девушки был испуг, надежда, радость и отчаяние. Одновременно её била дрожь.

– Да что с тобой, Маргит? – Вишена отпрянул от неё, но не увидел на лице девушки ни признаков помешательства, ни действия колдовских трав.

Неподалёку возникли и стихли, удаляясь, голоса Эйнара и Сельмы, служанки Эймунда. Где-то очень далеко, в скалах завыл волк, и вслед за этим луна ушла за облака. Из темноты двора возникли две тени. Одна из них властно приказала:

– Отпусти её и следуй за нами!

– Ты опозорил нашу сестру и должен быть осуждён общим тингом By, – добавила другая, и тени приблизились.

– Эрик и Акара? – Вишена отпустил девушку и отступил под навес, досадуя на свою неосторожность. – Маргит, это очень походит на западню, клянусь Одином!

– Да, Вишена, а хоть бы и так! Братья хотят, чтобы ты объявил о нашей помолвке. – Маргит коротким движением выдернула шнуровку ворота платья, и её полная грудь обнажилась. Взлохмаченная, растерзанная, с блуждающим взором, теперь она и впрямь стала похожа на жертву. – Пойдём, это нужно сделать сейчас!

– Не упрямься, Вишена. Род Бертила имеет много земли и золота, – сказал Акара, надменно задрав подбородок, – тебе, безродному, это честь. Клянусь Инн и её путеводной нитью.

– Погоди, не зли его, – перебил брата Эрик, – пусть он опомнится. Благодари богов, что его меч остался под трапезным столом.

– Да погляди, он жмётся к горну, как испуганный пёс, – Акара обидно рассмеялся, – хватит. Хватаем его и ведём. Правда на нашей стороне.

Вишена лихорадочно выискивал глазами хоть какое-то оружие, но всё было не то и не годилось для боя: дубовое ведро, крупное берестяное сито, обломанная рукоять от лопаты, горсть мелких гвоздей, короткие клещи и молот, слишком тяжёлый, чтоб с ним можно было свободно передвигаться.

Он видел, как Акара сделал шаг навстречу, а Эрик, вздохнув, начал вытягивать меч из ножен. Маргит же закрыла глаза рукой и отвернулась.

– Это подлость, недостойная воинов. Даже женщине это непростительно. Слышишь, Маргит? Я ненавижу тебя, волчица! – Вишена наконец увидел в траве то, что могло стать смертельным оружием. Справа валялись несколько подков. Он схватил три из них и спокойно продолжил: – А впрочем, ладно, пусть будет так, как хотят боги. Правильно, Акара?

– Ну, вот и хорошо, – удовлетворённо кивнул Эрик, – видимо, Один вразумил тебя.

Он всунул обратно до половины вынутый меч. В этот же миг Вишена крутанулся волчком и из его руки молниеносно вылетел свистящий веер из подков.

– Ха… – Голова Акары дёрнулась назад, словно он на бегу ударился лбом о притолоку двери. Он сделал несколько шатких шагов, пытаясь сохранить равновесие, и рухнул, раскинув руки, прямо под ноги Маргит. Ещё не упала на землю последняя подкова, а Эрик уже обнажил меч и выставил его перед собой. Но Вишена, не обращая внимания, как порыв ураганного ветра двинулся на Эрика и мощно ударил его плечом в грудь. Они оба рухнули на каменистую землю двора.

– Сюда! Сюда! – Ужас наполнил душу Маргит, она рванулась прочь, чувствуя, что Вишена уже поднялся над телом Эрика и глядит ей в затылок.

В доме ярла Эймунда было всё ещё шумно, хотя кувшины давно опустели, жаркое превратилось в груду костей, а языки рассказчиков не ворочались от хмеля и усталости. Одни спали, уткнувшись лбом в доски столов, другие говорили громко и бессвязно, каждый о своём. Рагдай учил Йерана кидать монету так, чтоб она всегда падала на одну и ту же сторону. Рядом красный от натуги Свивельд уже в десятый раз сгибал и разгибал железный вертел. Ацур и Креп восхищённо смотрели на это и загибали пальцы. Сидящий напротив них Бертил, который должен был по спору получить кольцо Свивельда, если тому не удастся за двадцать раз сломать вертел, время от времени толкал локтем мальчика, что сидел рядом с ним и отчаянно зевал:

– Не спи, Ладри! Лучше сходи погляди, где Акара и Эрик. Что-то их давно нет.

– Иду, отец. – Ладри кивал, привставал, снова сонно плюхался на скамью и каждый раз после этого спрашивал: – А можно я тоже пойду с Вишеной на Рейн?

– Ладри, сходи погляди, где твои братья. Ты уже злишь меня! – Бертил ухватил его за ухо, но тут же выпустил и досадно поморщился. Свивельд всё же сломал вертел.

Бертил выложил на стол перед собой кулаки, похожие на молоты: на каждом пальце было массивное кольцо или перстень.

– Выбирай, Свивельд. Ты выиграл спор.

– Бери вон то, с головой змеи, на правом мизинце. Хорошее, редкое кольцо сирийской работы… – шепнул Свивельду Ацур, и тот согласно кивнул.

Бертил с трудом скрутил кольцо с пальца и бросил его через стол в раскрытую ладонь победителя, но тот, как и все, уже обернулся к двери.

– Убийство! – Маргит остановилась на пороге, растерзанная, безумная, злобная, как Валькирия. – Убийство, что вы сидите!

В наступившей тишине было слышно, как ударилось и покатилось по столу кольцо, не пойманное Свивельдом, как потом упало оно на земляной пол.