Наконец, они оказались одни в номере.
- Ну, как тебе? Устроят такие апартаменты? - спросил Алексей.
Номер был небольшой, одноместный: с одним креслом, одним стулом, тумбочкой и одной кроватью, но какой! Она занимала половину всей комнаты!
- Замечательно. Мне нравится. Самое главное есть.
Алексей рассмеялся:
- Главный сюрприз впереди. Но это уже позже.
- Да? Интересно. Что ж, подожду.
- Может, тебе с дороги умыться, переодеться надо? Я выйду.
- А, может, ты меня сначала обнимешь, как следует, и поцелуешь? - спросила Женя, подошла к нему вплотную и пристально заглянула в глаза.
- А можно? - спросил Алексей с улыбкой.
- Нужно...
Он осторожно обнял ее и нежно поцеловал в губы. У нее заныло под ребрами, стало горячо внизу живота, захотелось поцеловать его в ответ страстно, обжигающе, прижаться к нему всем телом..., но она понимала, что нельзя пугать его своим напором, можно только оттолкнуть. "Пусть привыкнет, что я - рядом, я - его..."
- И все-таки, девушку сначала надо покормить, а уж потом развлекать, - сказал Алексей, все еще обнимая ее.
А ей так не хотелось отрываться от него. "Боги мои! Как же я ждала этого: тепла его тела, нежности рук, завораживающей мягкости губ, а запах!.. А ведь я помнила его... Ни у кого такого нет! Аж, волосы на затылке поднимаются от ощущений, которые пронзают мозг!.."
- Э-эй! Девушка! Вы где? - услышала она его шепот в самом ухе, а затем губы, произнесшие эти слова, поцеловали его.
"Какая еда?! Никуда не хочу!!! Хочу в кровать!!! Но..." - из ее груди вырвался тяжкий вздох.
- Ох, как тяжко! Тащит изверг куда-то бедную девочку..., а ей бы прыгнуть в постель и никуда не ходить...
- Да! Да-да-да! - не раздумывая ни секунды, выкрикнула она. "Он вновь, как раньше, меня почувствовал!!! Не было этих тридцати лет! Ничего не было! Всегда был только он! Как же я его люблю!.."
Но Алексей прижал ее голову к своей груди.
- Тихо, тихо, тихо... все будет... и постель будет... не спеши, - шептал он и нежно целовал ее волосы, лоб, щеки, губы...
____________________
- Женя! Иди пить чай! - позвал из кухни Алексей, а Виктория Алексеевна зашла в гостиную.
- Алеша, не кричи, она уснула, - сказала она тихо, возвращаясь в кухню. - Где это ты ее так "умаял"?
- Спит? - спросил удивленно Алексей и все-таки сходил сам взглянул на Женю. - Мы в гостях были, она там столько всего наготовила! И, по всей видимости, одна. Наверно, с самого утра крутилась. А потом я ее по свежему воздуху "гулял"...
- Она же еще совсем молоденькая, - со вздохом сказала мать. - Да и поздно уже. Может, ее дома ждут... А ты вообще зачем ее привел?
- С тобой познакомить.
Мать посмотрела на него удивленно:
- И что? Ты собрался жениться?
- А почему бы и нет?
- И давно ты ее знаешь?
Алексей посмотрел на часы.
- Четыре часа и сорок восемь минут.
На лице его матери появилось сначала крайнее удивление, недоумение, а затем глаза потеплели, и она рассмеялась.
- Да-а-а..., Алексей Михайлович! Поистине ты живешь в век космических скоростей! Что ж это за девочка такая, если мой сын, всегда такой неторопливый в решениях, здравомыслящий и рассудительный, вдруг решил жениться на девушке, которую знает четыре часа?
- ...и сорок восемь минут!
- ...и сорок восемь минут.
- Потрясающая девушка! Кроме того, что очень симпатичная... Ты заметила? Почти никакой косметики, а какая... сияющая... Так вот, кроме того, что очень симпатичная, отлично готовит, обворожительно танцует, поверь на слово, не глупа, а какая у нее, мам, чистая душа! Добрая, нежная, хрупкая, трепетная, доверчивая! И очень беззащитная...
Виктория Алексеевна опять с удивлением посмотрела на сына и покачала головой.
- Чтоб столько качеств у одного человека? Да ты, сынок, влюбился...
- А я не отрицаю. Да. Я влюбился.
Мать внимательно посмотрела в глаза сына, помолчала.
- А что думает она?
- О чем?
- Прежде всего, о тебе.
- Не знаю. Думаю, хорошо думает. Иначе не взяла бы меня с собой в космос, - произнес Алексей с очень серьезным видом, чем опять поразил мать.
- Ку-да?
- В космос. Она умеет летать в космосе, и вот сегодня взяла с собой меня, - ни тени улыбки на лице, серьезно и обстоятельно объяснял Алексей, точно так же, как сейчас уплетал бутерброды за обе щеки и запивал чаем.
Мать, глядя на него, не знала пугаться ей или смеяться. Обычно, если он шутил даже с серьезным видом, глаза его все равно выдавали, в них прыгали искорки-смешинки. Но сейчас в них был только восторг, словно он действительно был под впечатлением полета в космос. А сын посмотрел ей в глаза и улыбнулся.
- Она не сумасшедшая, и я не заразился. Все очень просто. У нее очень богатое и сильное воображение и концентрация мысли. Она умеет настраиваться на определенную идею и мысленно ее реализовывать, все равно, что медитация. Только обычно этому долго учатся, да и не всякому удается. А у нее все получается легко. Или у нее какие-то особенные способности есть, или дело в другом. Мне кажется, что Жене очень и очень нелегко живется, ее что-то подавляет, скорее всего, в семье, а ее чистая душа требует свободы, вот она и осуществляет эту потребность через подобную медитацию...
- Алеша, может, тебе надо было не в хирургии специализироваться, а в психологии? - с улыбкой спросила мать.
- А в хирургии тоже психология нужна. И еще как нужна! Без нее хирург - просто мясник по разделке человеческого тела.
- Да, - задумчиво произнесла Виктория Алексеевна. - Вот и вырос мой сын...
- Что ты хочешь сказать этим? Что до сегодняшнего дня я был глупым мальчиком, а сегодня поумнел?
- Нет, - все так же задумчиво покачала мать головой. - Умным ты был всегда, но для меня оставался моим мальчиком. А вот сейчас вдруг увидела: ты давно уже взрослый мужчина...
- Можно подумать, что я сказал что-то новое для тебя.
- Да, сказал. Но не в словах, и даже не в знаниях эта новизна, а в том, как ты сказал, как прочувствовал эту девочку!
- Ма, я действительно сердцем ее чувствую, и мне совсем не хочется ее отпускать...
- Сынок, ей хоть восемнадцать есть?
- Не знаю. Ее подруге сегодня как раз восемнадцать исполнилось. Они работают вместе. Вот пообщался с ней и думаю: она не учится дальше не потому, что ума не хватает, и не потому, что не хочет. Скорее всего, чтоб самостоятельно зарабатывать.
- Но учиться можно и на вечернем?
- Вот именно. И она, мне кажется, хотела бы... и смогла бы. Но почему не учится? Значит, кто-то или что-то не пускает.
- Алеш, ты, что совсем ничего о ней не знаешь? Даже не спросил о ее семье?
- Пытался. Она или просто делает вид, что не слышит этих вопросов, или молчит. А стоит заговорить о чем-то другом, с готовностью подхватывает любую тему.
- Послушай, может, у нее большая семья, много младших братьев и сестер...
- Ма, ты думаешь, с ее открытой душой она не рассказала бы о них? Нет. Она словно стыдится говорить о доме...
- Тогда, может, ее родители алкоголики?
- Я тоже думал об этом. Но, обычно алкоголикам плевать на своих детей, и их не волнует, учатся они или нет. Да и, работая днем и учась вечером, она меньше была бы дома. Думаю, ее бы это устроило. Ты знаешь, - задумался Алексей, - когда я сказал, что мы будем встречаться каждый день, она посмотрела на меня с надеждой и даже мольбою. А когда ляпнул, что поженимся и никогда не будем расставаться, она так посерьезнела, повзрослела и сказала, чтоб я больше никогда не говорил того, что не смогу сделать. Почему она так сказала, а?
- Думаю, вот что: или она чем-то больна, чем-то неизлечимым, или в доме у нее тиран-отец, который позволяет ей работать, чтоб деньги в дом приносила, а не была на иждивении, но не позволяет ни учиться, ни ходить куда-либо. Вот только, как же она попала на эту вечеринку, на которой вы познакомились?
