— Это копия обвинительного акта.

Арман положил сигарету на край пепельницы, взял бумагу, развернул, извлек и надел очки. Снова взял сигарету. Прочитал акт, аккуратно положил на стол, снял очки и, раздумывая, потер переносицу.

— Неплохо, — сказал наконец, докурив сигарету и принимаясь извлекать из коробки новую. — Очень неплохо для контролера зоны.

— Все вместе это называется «превышение полномочий», — отозвался Лафонтен, внимательно глядя на сына. — Он взял на себя слишком много.

— О да, — согласился Арман. — Вот только… Если бы ты в свое время не превысил полномочия и не взял на себя слишком много, ты не стал бы Верховным Координатором.

— Может быть, и да…

— А может, и нет, — закончил Арман, пряча лукавую улыбку. — Знаю, знаю, отец, только меня твоя коронная фраза давно не впечатляет. А где сейчас Доусон?

— У себя дома, где же еще, — усмехнулся Лафонтен. — Я обещал ему, что дело будет пересмотрено новым Трибуналом.

— Ты уже все решил? Тогда зачем тебе мое мнение?

— Не все. Повторное рассмотрение дела еще не означает изменения вердикта… А твое мнение для меня важно, ты же знаешь.

— Знаю. — Арман постучал пальцем по бумаге: — Знаешь, что еще здесь интересно? Ему вменяют в вину дружеские отношения с Бессмертными. Дружеские, отец! Люди, которых Бессмертные признают равными себе, встречаются не на каждом шагу.

— Вот об этом я сейчас и думаю.

— Хорошо бы и новый Трибунал об этом подумал. Это ведь главное — сущность отношений и результат. Кстати, а кто был инициатором дела Доусона?

— Джек Шапиро.

— Вот видишь! — Арман помрачнел. — Значит, я был прав. Источник проблемы — Шапиро.

— Он тоже жертва в этом конфликте, это ты знаешь?

— Знаю, — кивнул Арман, — и искренне ему сочувствую. Но это не отменяет остального.

— Арман, в этом деле есть еще одна сторона. Теперь, когда Шапиро удален от руководства Орденом, ты намерен вернуться?

— Нет, отец. Не сейчас. Во-первых, не хочу, чтобы мое возвращение связывали с твоим. А так будет, если я вернусь к делам одновременно с тобой.

— А во-вторых?

— Во-вторых… Мне нужен перерыв. Ты сам говорил, что в семьях, подобных нашей, судьбы наследников предопределены. Я устал от этой предопределенности.

— Ты хочешь покинуть Орден навсегда?

— Не знаю. У меня не было шанса по-настоящему об этом подумать. Теперь он есть.

— Но есть и другое, — тихо произнес Лафонтен. — Я аннулировал все распоряжения о преемственности. И снова остаюсь один.

Арман тяжело вздохнул. Разговор на эту тему был не первым и не вторым.

— Я понимаю, отец. Но… — он покачал головой. — Хорошо, я стану твоим наследником. Только… Обещай, что я буду последним кандидатом. И прежде, чем призывать меня, ты попытаешься найти другого.

— Хорошо. Обещаю.

— Спасибо. — Арман улыбнулся. — Никуда не уйти от предначертанного будущего.

— До будущего еще нужно дожить, — заметил Лафонтен. — А дел хватает и в настоящем.

— Что до настоящего, — снова стал серьезным Арман, — если это будет зависеть от тебя, найди способ избавиться от Шапиро.

Лафонтен удивленно изогнул бровь:

— Не слишком ли ты кровожаден?

— Я напуган, отец. В том числе и потому, что наши судьбы предопределены… Я знаю, кем станет мой сын. Я не хочу видеть его ни вечным солдатом, ни убийцей, ни тем более жертвой бессмысленной войны.

— Да, — задумчиво кивнул Лафонтен. — Но загадывать, что и насколько будет зависеть от меня, сейчас рановато.

По комнатам эхом разнеслась трель дверного звонка. Арман прислушался и, погасив сигарету, встал:

— Горничная откроет. Но надо взглянуть, кто это. Гостей мы не ждали.

Лафонтен тоже поднялся, вышел на площадку лестницы и подошел к перилам.

Внизу мерил холл нервными шагами Деннис Грант.

— Арман! — нетерпеливо развернулся он навстречу спустившемуся по лестнице хозяину дома. — Извини за непрошеное вторжение, но нужно что-то делать. Штаб-квартира молчит, сообщения об отмене чрезвычайного положения тоже нет. Я уже созвонился и с Мадридом, и с Осло… Это те, кто может прибыть быстро. Марико Тагава в Брюсселе по делам бизнеса, тоже скоро будет в Париже. Но начать действовать в обход высшего руководства никто не решится. Я отправил сообщение на спецадрес, но ответа нет. Что с твоим отцом, ты можешь связаться с ним?

Арман, не успевший вставить ни слова в горячий монолог, повернулся к лестнице. Лафонтен вышел на освещенные верхние ступени:

— В этом уже нет необходимости, Деннис.

Грант поднял голову и с облегчением выдохнул и улыбнулся:

— Месье Антуан! Рад вас видеть в добром здравии, мы уже черт знает что думать начали.

— Благодарю за заботу. Вы очень вовремя, Деннис. Нам с вами есть о чем поговорить…

*

Заливистая трель телефона вернула его к настоящему.

— Да?

— Мы нашли их убежище, — доложил один из помощников Бэйкера. — Но на лабораторию не похоже. Если только поискать потайные двери.

— Ищите. Кедвин там?

— Нет. Но тут полный разгром и пара трупов.

— Разбирайтесь. И держите меня в курсе.

Лафонтен досадливо поморщился, отключая связь. Что там произошло, за пару минут не выяснить. Прямо сейчас важно одно: была ли там Кедвин? Или она где-то в Булонском лесу?

Последнее было бы лучшим вариантом, чтобы закончить конфликт с Митосом и дальше разбираться со своими проблемами.

Если вообще можно закончить подобный конфликт. Что еще придумает Старейший, чтобы рассчитаться за такое вторжение в свою жизнь?

Лафонтен быстро глянул на Дану. Она выглядела спокойной, будто ехала с ним в ресторан. Действительно так твердо верит в успех или хорошо скрывает чувства?

Он, вздохнув, отвернулся и стал смотреть в окно.

…После «Дела Галати», лишения полномочий и ареста Шапиро отделался очень легко. По всем правилам и пунктам Устава его ожидала смерть; он сам это знал и даже не пытался возражать или защищаться. Но заново избранный Трибунал, обсудив сложившуюся в европейских подразделениях Ордена обстановку, решил не подхватывать порочной эстафеты и не начинать своей работы с вынесения смертного приговора. Ордену нужна была демонстрация мудрости и милосердия, и Джек Шапиро мирно удалился в отставку. Волнения улеглись, жизнь Ордена вошла в обычную рабочую колею.

А теперь, спустя три года, стало ясно, что тактический выигрыш обернулся стратегической ошибкой. Потому что сам Шапиро не пожелал исчезнуть из жизни Ордена тихо и мирно.

Ну что ж, это его выбор.

…Дорога закончилась неожиданно. Выйдя из машины, Верховный огляделся — ничего и никого. Кромка Булонского леса на этом участке изгибалась причудливо, образуя то затененные деревьями поляны, то выступающие островки-рощи. На один такой и указал Бэйкер:

— Они вот за этой рощей. Ехать дальше нельзя, там все легко просматривается. А с этой стороны мы подойдем. Расстояние в пределах ста метров. Подлесок густой, подберемся вплотную. Часовых мои ребята проверят и снимут.

— Хорошо, — сказал Лафонтен. — С этой стороны так с этой. Окружайте их, но без команды не показывайтесь. Сначала надо выяснить, что там происходит. И да, Шапиро брать живым. Остальных — по возможности.

Бэйкер кивнул и исчез за деревьями.

— Мы тоже пойдем? — осторожно спросила Дана.

— Пойдем. Немного погодя. Дадим им время оценить обстановку.

Он отмерил, поглядывая на часы, пять минут. Потом жестом приказал охранникам следовать за собой и направился вслед за Бэйкером.

Они успели миновать половину пути, когда из-за деревьев быстро и бесшумно возник Бэйкер. Сообщил:

— Их было девять человек, вместе с Шапиро. Только что еще двое привезли МакЛауда — итого одиннадцать.

— Кедвин с ними?

— Нет. С ними Митос.

— Что? — напрягся Верховный. — Митос здесь? Точно?

— Абсолютно. Не связан, не заперт в машине. Значит, сумел как-то с ними сторговаться.

Лафонтен отступил к ближайшему дереву и оперся рукой о ствол.