— Что ты, что Кассандра, — раздельно произнес МакЛауд, — постоянно кормите меня недомолвками и намеками и при этом чего-то от меня хотите. Я ничего вам не должен, никому из вас, слышишь!

— Чудесно, — закатил глаза Митос. — Хоть одна здравая мысль! Тебе не кажется, что наш разговор беспредметен?

— Ну да, теперь еще скажи, что после знакомства с Дарием мне следует быть умнее, — тоскливо усмехнулся МакЛауд.

— Зачем? — пожал плечами Митос. — Ты сам это сказал.

— Дарий, по крайней мере, не имел привычки морочить голову туманными намеками!

— Это верно. Он просто убрал твоими руками непокорного ученика. А чтобы не морочить тебе голову, вообще не стал ничего объяснять.

Смысл сказанного не сразу дошел до МакЛауда, но когда дошел…

— Что ты сказал? Что значит — убрал моими руками? Он попросил меня защитить другого его ученика!

— А почему этому другому понадобилась защита, он не сказал? — усмехнулся Митос. — Не сказал, что Грэйсон предъявил ему ультиматум: или он принимает вызов сам, или вместо него будут умирать его ученики? Ну, а он нашел третий путь. Препоручил Грэйсона тебе. Маленькая тактическая хитрость, и все довольны!

— Я сделал то, что для него было важнее всего. А что сделал для него ты?

— Ты ничего не знаешь о наших отношениях.

Кедвин такого предупреждения было бы достаточно, но МакЛауда уже понесло.

— Ну так расскажи. Если там есть что знать. Кем ты прикинулся, чтобы втереться к нему в доверие?

*

Англия, 12 век

— Учитель! — запыхавшийся от бега по лестнице Роберт ворвался в покой, служивший ему библиотекой, и торопливо захлопнул за собой дверь.

— Что случилось? — спросил сэр Бенджамин, подняв взгляд от свитка, который читал.

— Сэр Грэйсон! Он собирался уехать сегодня утром.

— Да, я должен его проводить. Он уже собрался?

— Нет, то есть да.

Роберт перевел дыхание и разом выпалил:

— Он приказал своим людям выезжать, как запланировано, а сам уехал раньше. Я случайно слышал разговор… Ты должен это знать. Он поехал к отцу Дарию!

Сэр Бенджамин замер. Потом медленно отложил свиток.

— К отцу Дарию?

— Да, в церковь. Так они говорили.

— Проклятие! — Сэр Бенджамин встал и взял со стола ножны с мечом. — Никому ничего не говори. Оставайся здесь. Если что, на глаза Грэйсону не попадайся. Помни: ты ничего не видел и не слышал. Ясно?

Роберт кивнул, и он торопливо спустился во двор замка. Конь его был уже оседлан. Нужно было спешить.

…Он взбежал по ступеням, уже ощущая Зов и про себя радуясь, что не опоздал.

Грэйсон и Дарий стояли в проходе между рядами сидений, в нескольких шагах друг от друга.

— Не вмешивайся, — предупреждающе вскинул руку в боевой перчатке Грэйсон. — И я, может быть, прощу, что ты пытался обмануть меня, пряча его!

— Я не нуждаюсь в твоем прощении, — спокойно сказал сэр Бенджамин, скрестив руки на груди. — У нас обоих есть основания делать то, что мы делаем. Кому-то придется уступить.

— Тебе в самом деле не стоит вмешиваться, — попытался вставить слово Дарий.

— Дарий, ты живешь на моей земле. Уже поэтому ты имеешь право на защиту.

— На защиту? — гневно развернулся к нему Грэйсон. — Это ты говоришь? Зная, почему я искал его все эти годы?

— Месть не может вернуть прошлое, Грэйсон. Этим убийством ты ничего не изменишь.

— Убийством? Кто говорит об убийстве? По-моему, я не принуждал его отказываться от оружия.

— И тем не менее.

— Хорошо, — медленно произнес Грэйсон, подходя к нему вплотную. — Я жду тебя на опушке леса.

Он молча прошел мимо и скрылся за дверью. Сэр Бенджамин, прикусив губу, посмотрел на Дария. Тот подошел, тихо качая головой.

— Зачем ты вмешался? Это был мой выбор, и я…

— Дарий, — мягко прервал его сэр Бенджамин, — я не стану ни во что вмешиваться, если ты покажешь мне свой меч и скажешь, когда последний раз держал его в руках в настоящем бою.

Дарий отвел взгляд.

— Вот видишь. Ты часто давал мне советы, послушай теперь моего. Ты нужен многим людям, включая меня. И если ты дашь себя убить, лучше не станет никому, включая — заметь — Грэйсона. Так что на сей раз позволь разобраться с этим мне.

Он покинул церковь, не позволив Дарию продолжать спорить, и направился к недалекой опушке леса, где ждал его Грэйсон. Конечно, это был глупый риск, но иначе поступить он не мог.

Выйдя на поляну, просторную и невидимую сквозь деревья и кусты, он остановился на краю и еще раз попытался:

— Грэйсон, мы не враги. Я не хочу с тобой драться.

Тот молча вытащил из ножен меч.

…Если кому и суждено было одолеть сэра Бенджамина, то не Грэйсону и не в этот день. Может быть, ему не хватило умения и опыта, может, сыграл злую шутку застилавший разум гнев.

Спустя несколько минут от начала боя меч противника, описав сложную дугу, миновал его клинок и оставил глубокую рану в его бедре.

Грэйсон упал на колено, выронив оружие и зажимая рану рукой. Тут же холодная сталь коснулась его шеи. Он вскинул голову, стараясь не морщиться от боли. В лицо сэра Бенджамина уперся взгляд его глаз, блестящих и абсолютно бесстрашных.

— Полагаю, предлагать сохранить тебе жизнь в обмен на отказ от мести Дарию бесполезно, — все еще тяжело дыша, произнес сэр Бенджамин.

— Не тяни, — сквозь зубы выдавил Грэйсон.

— Хорошо. Тогда назови цифру сам. Во сколько ты ценишь свою голову? Сколько лет спокойной жизни ты дашь Дарию, если я сейчас сохраню жизнь тебе? Смотри не продешеви.

Повисла тягостная тишина. Потом Грэйсон проговорил:

— Пятьсот лет.

— Пятьсот лет ты не будешь беспокоить ни его, ни кого-то еще из его окружения?

— Да.

— Поклянись.

Грэйсон молча коснулся губами приставленного к его шее меча.

Сэр Бенджамин, кивнув, сделал шаг назад и опустил оружие. Сказал спокойно:

— Твоей свите незачем знать, где ты был и что делал. Я подожду у опушки.

*

— …Ты ничего не знаешь о наших отношениях, — с холодной злостью повторил Митос. — Когда ты наконец научишься не лезть в то, что тебя не касается?!

— Меня касается все, что касается Дария!

— А как насчет того, что касается меня?

— Я не виноват, что ты такой любитель тайн!

— Да что ты говоришь! Ну так напряги немного мозги, если от них что-то еще осталось! Сколько раз я пытался заговорить с тобой серьезно! Ты или затыкал мне рот на первом слове, или потом меня же начинал обвинять во всех грехах! И теперь тебе снова захотелось поговорить?! Что, россказней Кассандры уже недостаточно, чтобы продолжать поливать меня грязью? Снова нужно «да или нет» от меня лично?

Доусон наблюдал за этой сценой, почти не дыша и не двигаясь, разумно не желая соваться между ссорящимися Бессмертными.

Кедвин оценила ситуацию по-своему. Она встала со столика, аккуратно сняла с него один из стульев — и с силой грохнула им об пол. Спорщики, разом вздрогнув, повернулись к ней.

— А ну прекратите вы оба! — выдохнула она с яростью. — Вы что, мальчишки? Еще за грудки друг друга возьмите, мать вашу..!

МакЛауд еще соображал, как вести себя с учетом нового обстоятельства в лице разъяренной Кедвин, а Митос уже примирительно поднял руки:

— Да. Конечно. Извини. Мне пора. Я загляну к вам вечером.

Он смерил МакЛауда ледяным взглядом и направился к двери. Кедвин догнала его на полпути:

— Митос! Черт возьми, но нельзя же!..

— Правильно. Нельзя. Но терпеть выходки этого щенка в мои намерения больше не входит. Так что извини. Если хочешь, идем со мной.

— Нет, иди. У меня есть дела.

Он поднялся по лестнице, шагая через две ступени, и исчез за дверью. Кедвин медленно повернулась к МакЛауду. Подошла ближе и остановилась в паре шагов.

— Что черт возьми все это значит?!

— А что, непонятно? — огрызнулся МакЛауд. — Твой дружок наконец показал свое истинное лицо. Я говорил, что оно тебе может не понравиться.

— Не-ет, — медленно покачала головой Кедвин. — Мне не нравится кое-что другое.