С тех пор отец стал предельно осторожен, редко оставляя отметины на видных местах.
Большого труда убедить его в реальности пятничной ревизии не представлялось - Айзек просто попросил Мэг позвонить его отцу и рассказать эту версию происходящего. Хозяйка бара тихо хмыкнула, приподняв брови, чуть ехидно улыбнулась своему работнику, протянув по слогам: “Девушка?”, и легко выполнила его просьбу, даже не дожидаясь ответа и не спрашивая больше ни о чем.
А Айзек покраснел так, как не краснел никогда в жизни.
Питеру мальчишка, пожалуй… нравился. Вызывал определенную симпатию. Хотя бы тем, что не боялся - вопреки сложившемуся у окружающих его сейчас людей мнению, Питер запаха чужого страха не любил - слишком сильно он напоминал тот, который никак не получалось забыть, приправленный запахом гари и адской боли, страх людей и оборотней, запертых в подвале собственного дома.
Айзек не боялся - смущался, неловко краснел, отводил взгляд, беспокоился, что сказал или спросил что-то не то, но не боялся, во всяком случае, не Питера. Мальчишка боялся кого-то другого, и этот страх хранился на нем тяжелым, вязким отпечатком, терпким, въевшимся, немного неприятно отдающим черемухой. И слушать мальчишка умел хорошо, лучше, чем уставшие от клиентуры и жизни парни в одних барах, лучше, чем, профессионально-улыбчивые девушки в других, а самое главное, и вопросы задавал правильные, не переперченные гадковатым, зачастую напускным, цинизмом “профессионалов”, и комментировал в точку. И пах хорошо, нерезко, не раздражающе, несмотря на въевшийся в кожу страх.
Питер задумчиво следит за ловко двигающимся вдоль стойки мальчишкой - клиентов в начале двенадцатого оставалось еще немало, и Хейл уже дважды проклял себя, в весьма изощренных выражениях, за решение приехать пораньше. Айзек коротко улыбнулся старушке, впихнувшей в его ладонь шоколадный батончик, спросил что-то насчет какого-то сериала, выслушал ответ, даже заинтересованно кивнув. Та ему явно нравилась, как и он ей, и, приглядываясь к подростку, альфа понимает, что женщиной от того не пахнет - пахнет духами хозяйки заведения, резковатыми и недорогими, но это точно не духи матери, потому что этими здесь, на самом деле, пропах каждый дюйм, иногда на нем оседает терпковатый, отдающий лекарствами запах этой старушки с шоколадкой, но другого постоянного женского запаха на Айзеке нет.
Лейхи снова подходит, садясь чуть поодаль, наблюдая в основном за остальными клиентами, но иногда скашивая серо-голубые глаза на Питера. И ждет - Питер чувствует это в запахе, в немного неровном ритме сердца, в коротких взглядах, бросаемых мальчиком на часы. Хейл переводит скучающий взгляд на стрелку часов, указывающую на тридцать пять минут. День выдался не из лучших, как и вся неделя, как и вся “новая” жизнь. Угораздило же его укусить именно Маккола, обремененного просто невероятным чувством ответственности за все и вся. Питер думал, что не может ему так не везти, но, оказалось, что у того есть еще и настырный приятель, и это все усугублялось наличием весьма неумного, по мнению Питера, племянника.
Хейл встряхивается, отгоняя от себя мысли о насущном - стало почти привычкой здесь, с этим подростком, о своей жизни не только говорить, но и думать иносказательно. Айзек замечает это движение, скашивая глаза на полупустой стакан, украдкой проезжается взглядом по лицу, снова поворачиваясь к кому-то из посетителей.
“Изящный”, - лениво думает Питер, рассматривая спину тянущегося к верхней полке школьника. Точнее - мог бы быть достаточно изящным, если бы не прикладывал столько усилий, чтобы выглядеть неуклюжим раздолбаем. А костяшки пальцев сбиты, и не заживают полностью, хотя навряд ли мальчишка такой уж любитель драк. Руки пахнут средством для посуды, немного - хлебом, и чуть отдают кровью, но даже это не раздражает волка. Волку здесь спокойно, зверь не обращает внимания на остальных людей, благосклонно глядя на кружащего поблизости мальчишку. На самом деле, со своим волком Питер всегда жил в согласии.
Айзек нервничает - совсем немного, и сам точно не знает почему. Может, из-за отца, позвонившего уже три раза, удостовериться, что сын трезв, вменяем и на работе, может из-за молчаливости Питера, периодически пытающегося читать электронную книгу, но уже через пять минут раздраженно выключающего ее, и откладывающего на барную стойку. Может, из-за того, что в эту пятницу ближе к полуночи в баре собралось непривычно много народу - хорошая выручка - это прекрасно, чаевые чуть больше обычного - совсем хорошо, но как же подростку хотелось, чтобы все эти люди, почти ежеминутно требующие его внимания, разошлись уже по своим делам - домам, семьям и темным подворотням.
Айзек ставит стакан ром-колы перед парнем-альбиносом, пару месяцев назад пытавшемся его ограбить в одном из таких темных переулков. Мотоцикл тогда был в ремонте, и Лейхи после смены шел домой, срезая через дворы и слабо, а то и совсем не освещенные, улочки.
Юджин - так звали этого парня, - до сих пор оставляет не меньше пяти баксов чаевых, извиняясь за памятный удар по затылку. Деньги, мобильник и права он вернул на следующий день, неловко признав, что “попутал в темноте” и “своих трогать западло”.
Айзек порадовался, что отец не успел заметить пропажи телефона.
Питер перегибается через барную стойку, доставая с одной из полок пепельницу, закуривает, как ни в чем не бывало, насмешливой полуулыбкой отвечая на укоризненный взгляд подростка. Лейхи рассчитывает неизвестно как забредшую сюда молодую парочку, подходя к мужчине, чуть покачивая головой, не зная, что сказать.
- Не хотел тебя отвлекать, - Питер усмехается, стряхивая пепел. - Критично?
- Нет, просто… Ну… так не… - школьник вздыхает, пожимая плечами, чуть улыбаясь в ответ заинтересованно приподнявшему брови мужчине. - Просто попросите в следующий раз. Это моя работа.
- Тогда будем считать, что я тебе ее слегка облегчил. В счет постоянно отнимаемого у тебя времени.
- Но… - Айзек поджимает губы, слегка нахмуриваясь.
- Сегодня я отниму у тебя много времени. Два с половиной часа, насколько я помню. Посмотрел в интернете, - поясняет, на мгновение скосив взгляд на лежащий возле правой руки планшетник. - И пиццу закажи на свой вкус. Тебя ждут, - кивает за спину Айзека, и тот, чуть вздрогнув, оборачивается.
Айзек заказывает Маргариту.
========== Часть 5 ==========
Айзек задумчиво облизывает пальцы, спохватываясь, вытирает руку салфеткой, отрывая взгляд от происходящего на экране. Выбор пиццы Питер одобрил, прокомментировав, что классика - это всегда лучший вариант, и теперь задумчиво жевал кусок, внимательно следя за происходящим на экране.
- Хорошо снят, - резюмирует минут через тридцать, кивая на последний кусок пиццы, оставшийся в коробке. - Доедай. Молодой растущий организм.
Айзек хмыкает в ответ, чувствуя непривычное спокойствие, раз за разом украдкой рассматривая сидящего с другой стороны барной стойки мужчину. Тот медленно цедит темное пиво, по цвету схожее с кока-колой в стакане Айзека, задумчиво-неспешно облизывает губы, всматриваясь в экран, иногда чуть вздергивая брови. Подросток все-таки не выдерживает, тихо произнося:
- Не похоже на книгу?
- Разве что основной идеей, - Питер отводит глаза от экрана ноутбука, поворачиваясь к школьнику. - Я все думал - что там можно наснимать на два с лишним часа? Роман-то короткий. Но неплохо, вроде бы.
- Мне он нравится, - чуть смущенно признается Айзек, поднося к губам стакан с колой, будто отгораживаясь от внешнего мира этим высоким тонкостенным стаканом. - Фильм полный какой-то… безысходности. Которая все равно смешана с надеждой.
- Это то, на что люди любят смотреть, - Питер поворачивается, опираясь локтями о барную стойку. - Людям нравится мысль, что кому-то может быть еще хуже, чем им. Никто не хочет быть жертвой, но мысль о жертвоприношениях прочно засела в человеческих мозгах. И те, кто снимают фильмы, раз за разом публично приносят в жертву созданных ими, или другими людьми, героев. Удовлетворяют потребности.
