Лейхи как-то неопределенно мычит, пожимая плечами.

- Мне пора на работу, - легко поднимается на ноги, благодаря про себя волчью регенерацию.

- Ты не работаешь сегодня, - меланхолично произносит Питер, вновь беря книгу в руки. Айзек смотрит на него несколько мгновений, но молчит, кусая губы. Потом уходит в дом, забирая рюкзак, и идет прочь от особняка, не прощаясь и совершенно точно зная, что Питер смотрит ему вслед. И точно зная, что рано или поздно большой, ослабевший, но по-прежнему весьма опасный волк пойдет за ним. Не сейчас, может через пару часов или через полдня, но пойдет.

Дерек, вышедший на крыльцо, и севший неподалеку от дяди, выглядит немного странно - усталым и неуверенным в себе.

- Он считает тебя хорошим альфой, - Питер перелистывает страницу книги.

- Я услышал обратное, - Дерек оглядывается на свежепокрашенную дверь, качая головой.

- Ты не очень хорошо умеешь слушать, Дерек, - старший оборотень снова кладет книгу на крыльцо. - Тебе стоит научиться.

Альфа вопреки обыкновению не рычит на старшего родственника, поворачивается к нему на несколько мгновений, а потом снова переводит взгляд на дверь, туда, где под слоями краски нанесен знак Девкалиона, альфы альф.

- И, несмотря на то, что ты не хочешь задавать мне вопрос, я тебе все же отвечу. Нет, Дерек, мы не справимся с ними. Не силой. Нам нужно какое-то более… изящное решение.

- Я не спрашивал твоего мнения, - глухо и обреченно рычит младший Хейл.

Питер пожимает плечами, вставая, поднимает с крыльца книгу, вкладывая ее в руки племянника.

- Будь добр, отнеси в дом. Я пойду.

Дерек бездумно вертит в руках книгу, открывая на первой попавшейся странице, и вчитывается в знакомые с детства строки. В юности Питер находил некое удовольствие в воспитании в племяннике любви к книгам.

***

За Айзеком Питер не идет - не сейчас. Дереку уже в достаточной мере плевать, где проводит время его нежданно воскресший родственник, поэтому Питер идет в свою квартиру - пустую, довольно пыльную и очень тихую. Проходится по комнатам, улыбаясь записке, оставленной Айзеком, открывает окна, включает электроприборы, звонит в агентство и просит прислать кого-нибудь, кто умеет обращаться с мокрой тряпкой и пылью. Улыбчивая, не особо красивая, но милая девушка появляется на пороге через тридцать минут, и буквально за полтора часа - пока Хейл неохотно проходится по продуктовому, и, весьма охотно по книжному магазинам - успевает привести квартиру в полный порядок.

За окном уже начинают сгущаться пока еще полупрозрачные осенние сумерки, и мужчина, решив, что время подходящее, идет в сторону кладбища. Нетрудно догадаться, где проводит большую часть времени молодой, растерянный волчонок, с детства привыкший к безмолвному окружению мертвецов. Запах мальчишки хорошо различим, Питеру даже не нужно сосредотачиваться, чтобы его почувствовать, оборотень просто медленно идет по следу, отставая от волчонка на несколько часов - сначала к зданию конторы, потом между незнакомыми Питеру надгробиями к свежевырытой могиле, затем - в ту сторону, где хоронили мистера Лейхи, но к отцу, как оказалось, Айзек не пошел, свернул на полпути к другой стороне кладбища, к могиле Маргарет. Здесь подросток явно провел много времени, да и вообще, судя по тому, что даже земля здесь пропахла его запахом, он много времени проводил здесь.

- Здравствуй, - почти неожиданно для себя произносит бывший альфа, глядя на белый мрамор, и думая о женщине, которая так дорога была его мальчику. - Спасибо за то, что присмотрела за ним столько, сколько смогла. И прости, что не сказал тебе этого в прошлый раз.

Питер хмыкает, качая головой. Мертвые любят, когда с ними разговаривают.

Потом запах подростка ведет оборотня в более старую часть кладбища, туда, куда он почти никогда не заходил. Питер вообще кладбищ не любил - они улыбались в лицо тяжелой, чумной улыбкой Чеширского кота, такой огромной и безумной, напоминая о смерти и сумасшествии, о безысходности и некоей предопределенности. Питер даже почти рад был, что Дерек предпочел похоронить его под полом семейного особняка, хотя это, на взгляд старшего Хейла, было просто верхом извращения - болезненного и неизлечимого.

Приходится достаточно долго петлять между могил, кажется, будто Айзек ходит в гости - к одному, к другому, к третьему. У кого-то задержится чуть дольше, мимо кого-то пройдет быстро, но проведет - и Питер уверен, что с нежностью - ладонью по надгробию. Углядеть взлохмаченный затылок сидящего на земле перед одной из могил мальчишки Питеру удается не сразу, а когда удается, он подходит медленно и почти неуверенно. Айзек, до этого что-то тихо говорящий, замолкает, заслышав шаги, и как-то удовлетворенно кивает.

- Садись, - произносит полувопросительно, не оборачиваясь на мужчину.

Питер садится рядом, вглядываясь в серый гранит надгробия, на котором выведено темным золотом “Алисия Лейхи” и годы жизни, весьма короткой, что-то чуть более тридцати лет.

- Знакомься, - Айзек наклоняет голову к плечу, скашивая взгляд на Питера. - Моя мама, Алиса. Она умерла десять лет назад. Точнее десять лет и десять месяцев назад.

Хейл рад, что мальчишка не ждет от него ответа, потому что в кои-то веки совершенно не может подобрать нужных слов.

- Мне было семь лет, - бесцветно продолжает Айзек. - Знаешь, я подумал, что я ничего о тебе не знаю. А ты ничего не знаешь обо мне. Я месяц прожил в твоей квартире, рядом с тобой, спал с тобой, целовал тебя, но ничего о тебе не знал.

Мужчина чуть улыбается, ожидая продолжения и явно не собираясь оправдываться.

Айзек его понимает без слов и слабо улыбается в ответ.

- Да, согласен, я и сам так хотел. Мне казалось, что я знаю о тебе достаточно, ты ведь действительно много рассказывал о себе и о своей семье. Просто ты мне не дал связующее звено к этим рассказам… Нет, на самом деле, я о тебе знал куда больше, чем ты обо мне. А ты не спрашивал. Почему?

- Ты не любишь людей с замашками психоаналитиков, - Питер чуть прикрывает глаза. - Не любишь, когда на тебя сочувственно смотрят, и с удовольствием отдавал бы приоритет ярким цветам в одежде, но боишься, что на тебя тогда станут смотреть с любопытством, а этого ты не любишь еще больше. Из фастфуда предпочитаешь пиццу, из пицц - “Маргариту”, хотя сам отлично готовишь, лучше меня. Плохо спишь под утро, хотя кошмары тебя обычно достают в первой половине ночи. У тебя хороший вкус - в литературе, музыке, во многом, - бывший альфа замолкает, улыбаясь приоткрывшему рот волчонку. - Не слишком любишь домашних животных, но в фильмах не переносишь сцен с их гибелью. Любишь варить кофе, но не любишь его пить, хотя ты и пил кофе вместе со мной почти каждое утро. Зачем?

- Думал - привыкну ко вкусу, - обескураженно проговаривает Айзек.

- Не стоит. Я бы посоветовал тебе попробовать кофе с молоком, - но ты не любишь и молоко.

- Мне нравится запах, - честно признается Айзек. - Кофе ассоциируется с тобой.

Питер, кажется, тщательно обдумывает эту мысль.

- Не сигареты? - Хейл почему-то удивлен.

- Не-а. Твои сигареты тоже пахнут кофе.

Мужчина медленно кивает, снова переводя взгляд на серый гранит.

- Отчего она умерла?

- Она повесилась, - абсолютно буднично сообщает Айзек. Ни застарелого сожаления, ни горечи, ничего. - Знаешь, я часто задавался вопросом, как она умудрилась выйти замуж за отца. Ответа так и не нашел, но, подозреваю, что это из-за Кэмдена. Это мой старший брат.

- У тебя есть старший брат?

- Он умер несколько лет назад. Очень далеко отсюда. Я его очень любил, но он практически сбежал из дома почти шесть лет назад. Он пошел на военную службу, как только ему исполнилось восемнадцать. Погиб два года назад, а нам даже не позволили похоронить его здесь, я не знаю почему. Может постараюсь выяснить, если будет время. Мама его не любила. Нет, она заботилась о нем не хуже чем обо мне, но… представь себе - мне было пять лет, когда я понял, что она его не любит. Почти ненавидит. Кэм и сам это знал. У тебя ведь не было старших братьев?