Айзек припоминает эпизоды из террабайтов пересмотренных фильмов.
- Это… это как с теми парнями, у которых условно-досрочное? Надзирающий офицер и все такое?
Неуместно красивая латинка медленно качает головой, поясняя:
- Иначе тебе придется уехать из города. Туда, куда тебя определят. Туда, где согласятся приютить почти совершеннолетнего работоспособного парня.
Айзек смотрел много передач о приемных семьях. Почему-то очень редко они вызывали теплые чувства. А быть старшим из приемных детей - и вовсе отвратительная участь, ведь ты, фактически, становишься рабочей силой, которую кормят, одевают и дают место для ночлега. За тебя государство платит твоим “родителям”. А тебе не перепадает ни копейки, и это все действительно может быть еще хуже, чем вся предыдущая жизнь.
- Я буду приходить, когда потребуется.
Девушка кивает, заполняя какие-то бумаги и подсовывая их Айзеку. Айзек подписывает.
Потом бесконечными минутами тянется разговор с юристом и, по совместительству, управляющим отца - Айзек знает его, этот грузный, добродушный на вид мужчина - единственный, и то нечастый гость в доме Лейхи. Он тоже что-то говорит о кладбище, о бизнесе, о расходах и выплатах, тоже подпихивает Айзеку бумаги. Их юноша внимательно читает, почти не понимая написанного, но подписывать отказывается, аргументируя извечной фразой юридических мелодрам.
- Завещание вступит в силу только через полгода, я не могу подписывать никаких бумаг относительно отцовского бизнеса. А через полгода мне будет восемнадцать.
Мистер Макконахи согласно кивает, поясняя, что не сможет выплачивать Айзеку долю его отца, снова углубляясь в какие-то неясные подростку термины. Школьнику хочется сжаться в кресле и заплакать - просто от усталости, но он терпит, в итоге все-таки подписывая все, что дает ему мужчина, уже не глядя, не видя расплывающихся перед глазами букв. Ручка дрожит в пальцах, так, что подпись с каждым разом выходит все кривее. Какие-то выплаты, какие-то проценты, какой-то счет в банке. Мужчина давит на то, что Айзеку нужны средства, мальчишка не протестует, желая как можно скорее отделаться от юриста.
Затем приходит шериф - что-то говорит о похоронах за госсчет, но тут вмешивается мистер Макконахи, и они с шерифом недолго о чем-то спорят. Подросток смотрит на них почти изумленно, чуть усмехаясь, с трудом дожидается конца разговора, и, когда шериф говорит ему, что он может идти, быстрым шагом выходит из кабинета, добираясь до туалета, долго умывается холодной водой, стараясь прийти в себя, начать соображать, пытаясь понять, что делать дальше.
Глоток свежего воздуха на крыльце участка отрезвляет получше ледяной воды, от которой начало ломить зубы и виски. Айзек перебирает в кармане мелочь, ключи от дома, в который он не хочет возвращаться, рассыпавшуюся по карману жвачку, и нащупывает мобильник.
Можно было бы позвонить Мэг.
Но Айзек ищет другой номер - сначала думает написать сообщение, но все же справляется с робостью, нажимая на кнопку вызова.
Несколько долгих гудков вытягивают из подростка способность дышать - на седьмом он уже забывает, как вдохнуть воздух в легкие, понимая прекрасно, что второй раз он звонить не станет ни за что.
После восьмого гудка в трубке слышится спокойное, слегка сонное “Да?”.
Подросток вспоминает, что в участок он пришел к восьми и провел здесь не более часа. Значит сейчас девять утра, а девять утра это все же еще достаточно рано. Щеки заливает румянцем, но мальчишка все же находит в себе силы пробормотать.
- Это Айзек… И… Мне нужна твоя… ты. Ты можешь приехать, Питер?
========== Часть 12 ==========
Айзеку приходится вдоволь насладиться еще холодными весенними городскими пейзажами, в ожидании пообещавшего подъехать Питера. Жизнь идет своим чередом, так всегда и бывает, когда с кем-то что-то случается. Большому миру нет дела до маленьких людей - Айзек почти с улыбкой наблюдает за спешащими на работу людьми, низко опуская голову, заметив в проходящей толпе учительницу музыки - красивую, немолодую женщину, симпатичную Айзеку в общем-то всем, кроме ее неугомонного желания научить его играть на скрипке. “У тебя такие красивые пальцы, ты просто должен играть”, - постоянно твердила она прячущему сбитые ладони от чужих глаз подростку. Айзек хмуро мотал головой, но отделаться от миссис Кэри было невозможно, ему пришлось-таки выучить пару пассажей, без всякого удовольствия. Отец не считал музыку достойным занятием для мужчины, а в спорте Айзек вовсе не был преуспевающ - дважды разочарование, дважды повод для очередного насилия. Скрипки у Айзека не было, и он никогда не заводил с отцом разговора о покупке инструмента. Хотя Айзек бы, пожалуй, поучился бы игре на гитаре. Повальное увлечение молодежи - он готов это признать, - но чувствовать струны под пальцами ему нравилось. Вот только возить по ним скрипичным смычком не доставляло ни малейшего удовольствия, струны хотелось перебирать, чувствовать, поглаживать… Впрочем, отец любой инструмент считал “бабским”.
Сейчас можно было бы купить гитару. Пойти учиться. И не только этому.
Айзек зябко вздрагивает, вставая с бетонного парапета навстречу подъехавшей знакомой машине, медленно спускается по ступеням участка, подходя все ближе, рассматривая мужчину за рулем.
- Мой отец умер вчера, - ровно произносит, садясь на соседнее с водительским кресло. - Шериф сказал, что это горные львы. Знаешь, одного недавно застрелили прямо в городе.
- Слышал, - мужчина ровно кивает, снимая темные очки, и аккуратно укладывая их на приборную панель. - Как ты?
Айзек молчит, пожимая плечами, приваливается щекой к прохладному стеклу, осоловело разглядывая людей на улице.
- Я не знаю. Мне уже лучше, чем… чем было до этого.
Питер улавливает двусмысленность фразы, чуть приподнимая уголок губ в одобрительной усмешке, затем проворачивает ключ в зажигании, заводя машину.
- Куда? - оборотень слышит ноту абсолютного безразличия в голосе мальчишки, и это заставляет его приглядеться к подростку внимательнее. Сильный. Это нравится волку, тихо урчащему на периферии сознания, и требующего человека себе.
- Ко мне.
Айзек едва заметно кивает, перетягивая через грудь ремень безопасности.
- Тебе нужно забрать что-нибудь из дома?
- Нет, - помолчав пару минут, Айзек добавляет, - только из бара. У меня там есть сумка… с некоторыми вещами.
Питер задумчиво оглядывается на перекрестке, и Айзек медленно продолжает:
- Но еще рано туда ехать. Сейчас там, скорее всего, никого нет. Мэг нечасто приходит так рано, как в прошлый раз. Мне бы хотелось ее встретить.
- Хорошо, - Хейл поворачивает машину к центру города. Айзек внимательно следит за лицом мужчины, запоминая каждый изгиб губ и каждый прищур остающихся абсолютно спокойными глаз, кажется даже если из-за угла внезапно вылетит фура, груженная цистернами с бензином, в голубых глазах не промелькнет ни тени волнения. Абсолютное спокойствие, где-то за гранью обычной человеческой восприимчивости. Питер изредка косит взглядом на подростка, внезапно кивая ему.
- Сигареты в бардачке, зажигалка там же. Кури, если хочешь.
Айзек тянется к бардачку скорее из любопытства, сам не зная, что думает там обнаружить помимо сигарет и зажигалки. Увидеть там пистолет было бы скучно до разочарования. Набор документов на машину - банально до скуки, что-то более эксцентричное? Айзек не может придумать ничего, и все-таки открывает бардачок, заглядывая внутрь. Только раскрытая пачка сигарет и зажигалка, больше ничего. Айзек чувствует, что мужчина его не разочаровал.
- Окно открыть?
- Не нужно. Будет шумно.
Подросток пожимает плечами, затягиваясь крепкой сигаретой, зажмуривает глаза, задерживая горячий дым в легких, и медленно выдыхает, чувствуя, как начинает слегка кружиться голова.
Машина тихо скользит по проулкам - Питер выбирает какие-то кружные маршруты, исключающие большие, забитые пробками улицы, объезжая проблемные участки дворами и маленькими улочками, - пока не останавливается во дворе многоэтажного дома где-то в центре города. Школьник внимательно смотрит на Питера, вслед за ним выходя из машины.
