- Ты ведь знаешь правила, - в голосе Хейла слышится недовольство, и Айзек со вздохом отстраняется, поворачиваясь, и укладывается рядом с Питером, прижавшись щекой к его плечу. Питер обнимает его за талию, укладывая пальцы на ложбинку между ягодиц, продолжая дразнить.

- Знаю, - Айзек несильно прикусывает плечо мужчины, заурчав. - Но если я буду плохо спать, то виноват…

Питер шикает на него, на этот раз действительно недовольно, и Айзек замолкает с виноватым вздохом, осторожно проводя губами по ключице к шее, прижимаясь губами к кадыку.

- Прости, - Айзек аккуратно выцеловывает линию челюсти от подбородка к уху. - Мне не на что жаловаться, я знаю. Прости, Питер.

- Спи, глупый мальчишка, - ворчит Хейл, переворачиваясь набок и обнимая мигом прильнувшего Айзека.

Лейхи действительно засыпает, крепко и быстро, прижавшись к альфе, вдыхая его запах, наслаждаясь его прикосновениями и ощущением защиты. Он уже не ощущается маленьким потерянным волчонком - по-своему опасным, но отчаянно нуждающимся в защите, - как ощущался первые несколько месяцев. Питеру нравится думать, что Айзека он под себя воспитал - из благодатного материала, но всё же сам вырастил этого в меру покорного волка, в характере которого проскальзывали и ноты жестокости, и несгибаемая сталь. Айзек с удовольствием принимал правила игр, не артачился больше нужного, но вне всего этого не был ведомым. Сейчас Айзек был спокойным, уверенным в себе и в Питере волком, могущим с одинаковой легкостью как разорвать противнику горло когтями, так и всадить ему арбалетный болт между глаз.

Питер совершенно точно был доволен Айзеком. Айзеком, пьющим по утрам шампанское, рисующим сюрреалистичные пейзажи, на самом деле отлично готовящим всяческих морских гадов и отчаянно любящим Питера.

Просыпается Питер ближе к утру - хотя за окнами еще непроглядная ночная темень, от того, что волчонок тихо стонет во сне, равномерно подкидывая бедра и царапая простынь пока еще человеческими ногтями. Питер мгновенно стряхивает сон, придвигаясь ближе к юноше, рассматривая сильное, гибкое тело, невыносимо-сильно пахнущее возбуждением, покрытое испариной, и сдерживая желание прикоснуться, приласкать мальчика - это будет нечестно, на взгляд Хейла.

Длинные светлые ресницы вздрагивают, когда Айзек отчетливо и с придыханием шепчет имя Питера, снова подкидывая бедра вверх, так, что головка твердого влажного от естественной смазки члена, скользит по животу, оставляя блестящий след на коже. Айзек хрипло вздыхает, вздрогнув и снова дернув бедрами, негромко скулит и внезапно выныривает из сна, широко распахивая большие голубые глаза и сталкиваясь взглядом с Питером.

Хейл никогда не видел, чтобы люди кончали вот так - с испуганно-восхищенным вздохом, не прикасаясь к себе, только пожирая влюбленным взглядом объект своих мокрых снов.

Айзек кончает именно так. Вцепившись в простынь и хватая искусанными губами воздух, с облегчением вздыхая, когда Питер накрывает его губы своими, запуская ладонь в спутавшиеся кудри, успокаивая юношу.

- Прости, - Айзек улыбается в губы альфы без капли сожаления, зная, что Питер не видит причин сердиться.

- Что тебе снилось? - Питер целует гладкий подбородок, приподнимаясь и устраиваясь между приглашающе разведенных ног. Пальцы опускается между ягодиц, обводя края растянутых вокруг игрушки, жадно пульсирующих мышц.

- Что ты в меня кончаешь, - мечтательно тянет Айзек. - А следом вылизываешь, при этом крепко удерживая за бедра… В общем-то мне не снилось ничего особенного, - добавляет, усмехнувшись.

Питер хмыкает в ответ, подцепляя основание пробки, раскачивая её, понемногу вытаскивая, продолжая следить за взглядом Айзека. Лейхи тянет руки к альфе, проводит кончиками пальцев по груди, чуть царапая, когда ощущения становятся сильнее, не до конца опавший член снова твердеет, плотно прижимаясь к плоскому животу, и Хейл слитным движением достает игрушку, откладывая в сторону и заменяя своим членом.

Айзек блаженно стонет, глотая пропитавшийся возбуждением воздух.

***

Вещи Айзека - шмотки, какие-то безделушки вроде подвесок, часов, браслетов, и прочих мелочей, гаджеты и прочая дребедень, - спокойно умещаются в небольшой спортивной сумке. Художественные принадлежности тоже не занимают много места - после того, как Питеру удается уговорить Айзека не увозить с собой мольберты.

Но вот с содержимым магазина придется повозиться - в этом Питер убеждается, когда становится понятно, что ни одной безделушки Айзек не собирается оставлять во Франции. Часть всего этого великолепия Айзек конечно откладывает - на прощальные подарки, а всё остальное старательно упаковывает, начиная, что не удивительно, с каолиновых красоток. От Питера во всех этих процедурах не требуется много помощи - Хейл блаженно греется под прованским солнцем, периодически подавая возящемуся рядом на террасе Айзеку скотч.

Количество коробок множится, несмотря на то, что на прощальной вечеринке Айзек раздарил куда больше вещиц, чем собирался. Было, на взгляд Питера, достаточно весело - на взгляд Айзека - просто сногсшибательно, - шумно, в галльском безмятежно-безалаберном духе. Ирени заявила, что ждет их обоих в гости максимум через год - Питер с делано-тяжелым вздохом ответил, что Айзек, судя по всему, вытащит его обратно в Марсель еще раньше. Айзек пил пастис на аконите, много смеялся, прижимался спиной к груди Питера, расслабляясь в его руках, довольно урча. Хейл ограничился привычным виски, и с удовольствием наблюдал за хмелеющим волчонком, совершенно не возражая, когда Айзек утащил его на террасу, подальше от чужих глаз, и там глубоко, старательно отсасывал, стоя на коленях, цепляясь длинными пальцами за бедра Питера. На самом деле, на улице было ощутимо прохладно,но даже это не помешало Хейлу получить свою долю искрящегося, яркого удовольствия. А замерзшего, но абсолютно счастливого Айзека Питер отпаивал на кухне горячим вином, вовсе не потому, конечно, что юноше грозила ангина, а просто потому, что это было почти нереально приятно.

- В Америке всё будет совсем по-другому, - преувеличенно серьезно роняет Айзек, сидящий на кухонном столе в одних трусах, разливая по бокалам уже третью бутылку местного Каберне-Совиньон.

- Почему? - Питер недоверчиво фыркает, бросая короткий взгляд на часы, показывающие половину пятого утра. - Кто мешает тебе предаваться алкогольному разврату в четыре часа утра в Бэйкон Хиллс?

- О, я не о том, - Айзек смеется, запрокидывая голову и ложась грудью на стол, оперевшись на локти. - Я-то смогу это делать сколько пожелаю. Другое дело, что ты не будешь ко мне присоединяться. Во всяком случае, не так часто, как мне хотелось бы.

- Ты так думаешь? - Хейл в несколько долгих глотков осушает бокал, поднимаясь с кресла и наклоняясь к Айзеку.

- Авторитет альфы, всё такое, - Айзек улыбается в губы мужчины, встряхивая головой. - Тебе нужно быть… Эмм… Ладно, сдаюсь, это Дереку нужно было быть брутальным суровым монстром. Тебе достаточно улыбнуться.

Питер демонстрирует клыки в похожей на оскал улыбке, а Айзек довольно кивает, снова поднимаясь, протягивая вперед руки, буквально повисая на Питере.

- Да, Питер Хейл, ты прирожденный альфа. Насколько мы задержимся в Нью-Йорке?

- Насколько хочешь, - Питер пожимает плечами, тоже садясь на стол и притягивая Айзека к себе, признавая, что ему и самому не хочется расставаться с лёгкостью французской жизни, с начинающими расцветать зарослями на террасе, с запахом моря и теплым приморским солнцем. - Заедем к твоей художнице… когда?

- Послезавтра, - тихо урчит Айзек, устраиваясь в руках Питера. - Стайлз договорился.

- Потом можем остаться еще на пару дней. Если хочешь, можем пересечься где-нибудь с Арджентом и Стилински.

- Стайлз сказал, что Крис намертво застрял в офисе и в ближайшие дни пытаться его оттуда выудить бесполезно, - Айзек допивает остатки вина и аккуратно, придерживаемый Питером, тянется под стол, доставая новую бутылку. Кажется, у Айзека теплилась надежда напиться без аконита перед четырнадцатичасовым перелетом. - Но со Стайлзом я бы встретился, только думаю, что тебе это будет не больно-то интересно.