- Некому подарить, - Питер прикладывает ожерелье к груди Айзека и недовольно качает головой, поясняя:

- Не твой стиль.

Айзек смеется, коротко сверкнув золотой радужкой.

========== Часть 2 ==========

Айзек сам настаивает на том, чтобы Питер отоспался после четырнадцати часов перелета и не беспокоит его до самого вечера, закрывая магазинчик с первыми раскатами весеннего грома, идущего со стороны моря.

Питер просыпается от шума ливня, барабанящего по каменной мостовой и по крыше двухэтажного дома, выходит на террасу, заставая там улыбающегося, снова босого Айзека, стоящего на мокром полу. Лейхи оборачивается абсолютно танцевальным движением, поднимая вверх изящные сильные руки, подставляя ладони дождю. Потемневшие и потяжелевшие от воды рукава рубашки сползают до локтей, обнажая бледно-фарфоровую кожу и тонкий, но рельефный узор вен на внутренней стороне запястий.

- Буйабес сегодня отменяется, - поясняет со счастливой улыбкой, запрокидывая голову, стряхивая потемневшие и почти распрямившиеся кудри с глаз. - Ты ведь не попадал весной в Марселе под первый дождь? Иди сюда…

Питер чуть недовольно морщится, но выходит из дома под прохладный ливень, касаясь протянутой ладони молодого оборотня. Весенний марсельский дождь пахнет свежей рыбой и лавандой, до цветения которой, на самом деле еще три или четыре месяца. Шея Айзека, к которой Питер прижимается губами пахнет масляными красками и морем, йодистым ароматом, присущим Айзеку. Кожа под губами мокрая, гладкая, а горло слабо вибрирует от издаваемого Айзеком протяжного стона.

- Не стой под дождем, - Питер не отрывается от подставленной шеи, пробираясь ладонями под тяжелую ткань рубашки, прикасаясь к прогнутой пояснице, прижимая молодого волка к себе так тесно, как это возможно. Айзек обнимает альфу за шею, скользя длинными пальцами по мокрым волосам.

- Ты же не боишься, что я простыну? - тихо смеется, прижимается губами к щеке, касаясь быстро, едва ощутимо, часто, в конце концов притираясь щекой к виску. От Айзека пахнет весельем и счастьем, игристым шампанским и теплом марроканского солнца, напитавшего рыжие цитрусы, разложенные по всей кухне.

Айзек любит фрукты, свежую жареную рыбу и запах моря. Айзек искренне любит Францию и эту улочку, сейчас заливаемую дождем, который Айзек тоже любит.

Но Питер важнее, и Айзек дает ему это понять, прижимаясь всем телом, целуя мокрые губы, улыбаясь в поцелуй.

Питер, конечно, знает. Подхватывает Айзека под бедра, дожидаясь пока тот обхватит его руками и ногами, крепко удерживаясь, и идет в дом, по памяти, не отрываясь от сладких чувственных губ.

Мокрая одежда остается на полу и на постель оба опускаются уже обнаженными, сплетаясь в причудливо-крепких объятиях. Айзек распластывается по кровати, зовуще, без стеснения, раздвигая длинные ноги. Кожа влажно блестит в светлых дождливых сумерках, грудь неровно вздымается, Айзек стонет с вожделением и страстью, скрещивая ноги на пояснице Питера, когда тот, налюбовавшись, наконец-то накрывает его своим телом, согревая влажным теплом мокрой кожи. Айзек может кончить только от этой близости, от тяжести прижимающегося к нему сильного мужского тела, от запаха непривычных Марселю хвойных лесов, от ощущения сжимающих бедра широких ладоней.

Питер жадно целует его шею, ключицы и плечи, длинной чередой укусов-поцелуев проходится по груди, прихватывая маленькие твердые соски, спускается к плоскому напряженному животу, уделяя немного внимания, и одним слитным движением вбирает длинный ровный член на всю длину, ладонью обхватывая поджавшиеся яйца. Айзек кричит от удовольствия, сминая простынь и раздирая её в клочья, вздрагивает всем телом, когда Хейл с урчанием сглатывает, раз за разом сжимая член туже и жарче, потирая основанием ладони чувствительное место под яйцами, но не кончает, усилием воли удерживая себя в эйфории предоргазменной дрожи, с разочарованием и едва заметным облегчением выдыхая, когда Питер поднимает голову, с пошлым влажным звуком выпуская его член из плена губ. Сладкое, только Айзеку доступное зрелище - взлохмаченный Питер, облизывающий слегка покрасневшие губы, лихорадочно-жаждущим взглядом обласкивающий распростертое перед ним тело.

Хейл снова опускается сверху, подхватывая одну ногу Айзека под колено, и легко толкается по подготовленным, растянутым мышцам в горячее тугое нутро, вжимаясь лицом в изгиб шеи, рыча от удовольствия, которого не мог себе позволить долгих четыре месяца.

Айзек вздрагивает снова и снова, конвульсивно и сладко, задыхаясь тяжелым, мускусным запахом возбуждения. Впивается отрастающими когтями в спину Питера, расчерчивая алым золотистую гладкость кожи, подается к нему сам, идеально попадая в заданный ритм и быстро, с протяжным долгим стоном-воем кончает, не отпуская Питера от себя, напротив, притягивая ближе, умоляя не останавливаться, продлевая бурное, весенним морским штормом накрывшее удовольствие.

Альфа рычит возбужденно и восхищенно, не следя за трансформирующимся телом, цепко и сильно сжимая подкинутые бедра, когда Айзек, вывернувшись, переворачивается на живот, опираясь на грудь и колени, демонстрируя покорность и желание. По гладкой алебастровой коже стекают рубиновые капли крови, мешаясь с дождевой водой и потом на подрагивающих бедрах. Айзек нетерпеливо изгибается, приглашающе раскрываясь, оглядывается на альфу, игриво и возбужденно сверкая золотой радужкой, наслаждаясь его хищным, собственническим взглядом.

Лейхи звонко вскрикивает, распугивая голубей, прячущихся под крышей от дождя, когда Питер снова заполняет его одним резким, почти грубым толчком, тяжело наваливаясь на спину молодого волка. Хейл глухо рычит на ухо, двигаясь глубоко, плотно и жарко - для Айзека это звучит нежнее признаний в любви, возбуждает лучше афродизиака, пьянит сильнее абсента с аконитом.

Сейчас Питер контролирует своего юного любовника, удерживает его на грани, не давая нырнуть в сладкую негу, доводит до безумия, до хрипоты, двигаясь на пределе оборотнических возможностей. Быстро, жестко, глубоко. Но не обращается, только удлинившимися клыками прихватывает подставленный загривок, тут же слизывая сладкую, насыщенную гормонами кровь.

Айзек хочет всего и сразу, сейчас же, не откладывая на потом - едва отойдя от почти одновременного оргазма, оседлывает откинувшегося на спину Питера, коротко целуя в подбородок, и плавно опускается на всё ещё твёрдый член, сжимая в себе с глухим, довольным постаныванием. Но два оргазма делают его менее энергичным - волк ложится на грудь альфы, наслаждаясь его медленными, теперь уже плавными движениями, полностью отдаваясь сладкой истоме, нежно гармонирующей с шумом дождя за окнами и легким цветочно-йодистым запахом, доносящимся с улицы

***

- И как теперь спать на этом безобразии? - Айзек легко и довольно улыбается, пятернёй приглаживая почти высохшие волосы.

- А трахаться на этом безобразии тебя не смущало? - альфа сыто урчит, укладывая ладони на голый живот стоящего перед распахнутым окном волчонка, притягивая его к себе. Удовлетворение и расслабленность наполняют тело ни с чем не сравнимой истомой и нежностью, от этого Питер тихо урчит, мягко покусывая подставленное плечо и шею.

- Оденься, Питер, - юноша смеется, довольно щурясь, перехватывая широкую ладонь, норовящую скользнуть под тонкую ткань домашних шорт. - Франция - страна вуайеристов.

- Пускай завидуют молча, - Хейл хмыкает, но всё же отстраняется, отходя и доставая джинсы из полуразобранного чемодана, попутно бросая взгляд на напрочь промокшую и изодранную когтями постель. Впрочем, так она выглядит всегда, когда Питер приезжает к своему волчонку.

- Надо что-нибудь заказать… - Айзек тянется за телефоном, пролистывая справочник. - Есть охота… просто смертельно. Пойдем в зал.

Волчонок протаскивает мужчину по небольшой квартирке в другой её конец, в просторный, залившийся мягким желтым светом зал, задергивая плотные шторы и опускаясь на мягкий диван рядом с Питером. Айзек подбирает под себя ноги, приваливаясь спиной к плечу Питера, что-то нащелкивает на планшетнике, довольно замычав, когда Хейл обнимает его за пояс, целуя кудрявую макушку.