— Я бы хотел,— ответил Цзылу,— делить и повозку, и платье с друзьями. А если сломают, износят — не досадовать.
— А я бы хотел,— сказал Янь Юань, не кичиться достоинствами, не выставлять напоказ заслуги.
А Цзылу добавил:
— Хотелось бы услыхать и о желаниях Учителя.
И Учитель ответил им так:
— Чтобы старики жили в покое, чтобы друзья были верными, а молодые — заботливыми.
28. Учитель говорил:
— Даже в деревушке с десяток дворов непременно найдется человек столь же верный и преданный, как я. Но не найдется столь же ревностного в учении.
***
ИЗ ГЛАВЫ VI
3. Князь Ай-гун спросил:
— Кто из ваших учеников более прочих прилежен в учении?
Учитель Кун ему ответил:
— Был такой Янь Хуэй — вот он был прилежен. Гнев на других не срывал, ошибок не повторял. К несчастью, мало прожил и умер. А ныне таких уж и нет: я даже и не слыхал, чтобы кто-нибудь был так же прилежен
11. Учитель говорил:
— До чего же мудр Хуэй! Корзиночка риса, ковшик воды... Ютится в нищем закоулке... Другой бы не вынес такого. А Хуэй всегда весел. До чего же он мудр!
12. Жань Цю сказал:
— Не то чтоб я не оценил вашего учения — просто сил не хватает.
— Если б не хватало сил,— сказал Учитель, ты изнемог бы где-нибудь на полдороге. А ты и не начинал шагать.
18. Учитель говорил:
— Если естество в человеке одолеет культуру — получится дикарь. Если культура одолеет естество — получится книжник. Лишь тот, в ком естество и культура уравновешенны, может стать достойным мужем.
22. Фань Чи спросил, что следует считать разумным.
— Служить народу, как подобает,— ответил Учитель,— почитать духов и богов, но держаться от них подальше — вот что можно назвать разумным.
Фань Чи спросил, что следует считать истинной человечностью.
— Тот, кто истинно человечен,— сказал Учитель,— всего добивается собственными усилиями — вот что можно назвать истинной человечностью.
***
ИЗ ГЛАВЫ VII
8. Учитель говорил:
— Того, в ком нет стремления к знаниям, не стоит направлять. Тому, кто не затрудняется в выражении мыслей, не стоит помогать. Того, кто не способен по одному углу квадрата представить себе остальные три, не стоит обучать.
9. Если за трапезой рядом с Учителем был человек в трауре, Учитель никогда не ел досыта.
10. Если Учителю случалось заплакать, в тот день он уже не пел.
13. Учитель был особенно осмотрителен во всем, что касалось поста, войны и болезней.
14. Когда Учитель был в Ци, он услыхал там мелодию «Шао», после чего три месяца не знал, каков вкус мяса. И сказал так:
— Даже не думал, что из-за музыки дойду до этого!
16. Учитель говорил:
— Есть грубую пищу, запивая ее водой, спать, положив в изголовье собственный локоть,— во всем этом есть своя радость. А богатство и знатность, нажитые нечестно, для меня — что плывущие облака!
19. Правитель области Шэ спросил у Цзылу, каков Учитель Кун как человек. Тот не сумел ответить.
— Отчего же ты не ответил ему так,— сказал Учитель: — В трудах забывает о пище, в радости забывает о горе и совсем не думает о наступающей старости. Вот и все.
22. Учитель говорил:
— Даже если мне встретятся три человека — и у них непременно найдется чему поучиться. Возьму то, что есть и них хорошего, и буду этому следовать. А на том, что есть в них дурного, постараюсь себя исправить.
30. Учитель говорил:
— Разве истинная человечность где-то далеко? Мне стоит только захотеть стать человечным — и она уже здесь.
***
ИЗ ГЛАВЫ VIII
2. Учитель говорил:
— Почитание без знания приличий переходит в назойливость. Осторожность без знания приличий переходит в трусость. Смелость без знания приличий переходит в бунтарство. Прямота без знания приличий переходит в грубость. Если правитель чтит своих родных — и народ становится человечнее. Если он не забывает старых друзей — и народ не будет бездушным.
5. Цзэн-цзы говорил:
— Был способным, а спрашивал у неспособных. Много знал, а спрашивал у малознающих. Имел много достоинств, а казался неимущим. Был переполнен, а казался пустым. На обиды не обращал внимания. Был у меня когда-то друг, который только так и поступал.
7. Цзэн-цзы говорил:
— Ученый муж не может не быть тверд и решителен, ибо ноша его тяжела, а путь далек. Сделать своей ношей человечность — это ли не тяжко! Завершить свой труд лишь со смертью — это ли не дальний путь!
11. Учитель говорил:
— Да будь у человека способности хоть самого Чжоу- гуна,— если он чванлив и жаден, на прочее не стоит и смотреть.
13. Учитель говорил:
— Будьте тверды в своей верности и усердны в учении, до конца держитесь истинного пути. В страну, где неспокойно, не ходите. В стране, где смута, не живите. Когда в Поднебесной царит справедливость, будьте на виду. Когда справедливости нет, уйдите от мира. Когда в стране справедливость, стыдно быть бедным и ничтожным. Когда справедливости нет, стыдно быть богатым и знатным.
***
ИЗ ГЛАВЫ IX
14. Учитель пожелал поселиться среди варваров. Кто- то сказал ему:
— Как вы сможете жить в таком захолустье?
— Если там поселится благородный муж,— ответил Учитель,— то какое же это захолустье?
18. Учитель говорил:
— Мне еще не доводилось встречать человека, который любил бы добродетель так, как любят плотскую прелесть.
20. Учитель говорил:
— Говоришь с ним, а он никогда не ленится слушать — таким, пожалуй, был только один Янь Хуэй!
21. Учитель говорил о Янь Юане:
— Как жаль, что его уже нет! Я видел только, как он всегда идет вперед — никогда не видал, чтоб он стоял на месте.
***
ИЗ ГЛАВЫ X
17. Как-то раз загорелась конюшня. Учитель, вернувшись с государева двора, осведомился только:
— Люди не пострадали?
А про коней даже не спросил.
***
ИЗ ГЛАВЫ XI
10. Когда умер Янь Юань, Учитель, оплакивая его, тяжко убивался. Кто-то из спутников сказал ему:
— Слишком уж вы убиваетесь!
— Слишком убиваюсь? — возразил Учитель.— Если не убиваться по таким, как он, то по кому же?
11. Цзылу спросил, как подобает служить душам и духам.
— Живым не умеем служить,— ответил Учитель,— как же мы можем служить душам?
— Тогда,— сказал Цзылу,— осмелюсь у вас спросить — что такое смерть?
— Не знаем, что такое жизнь,— ответил Учитель,— как же можем знать, что такое смерть?
26. Цзылу, Цзэн Си, Жань Ю и Гунси Хуа сидели подле Учителя. И Учитель сказал:
— Я чуть постарше вас и потому не в счет. Вот вы все говорите: «про меня не знают!» Ну, а если бы кто узнал и взял на службу, что бы вы стали делать?
Цзылу ответил не задумываясь:
— Пусть это будет государство лишь в тысячу боевых колесниц. Его теснят большие государства, их войска угрожают вторжением, а тут еще неурожай и голод... Я же, взявшись за дело, берусь за каких-нибудь три года вселить в людей отвагу и указать им верный путь.
Учитель улыбнулся.
— А ты что скажешь, Цю?
Тот ответил так:
— Пусть это будет небольшое государство — ли в шестьдесят-семьдесят или даже в пятьдесят. Если возьмусь за управление, то года за три сумею сделать народ богатым. Что же до обрядов и музыки, то здесь уж придется подождать мужа высоких достоинств.
— А ты что скажешь, Чи?
Тот ответил так:
— Не скажу, что уже справился бы, но хочется поучиться... Я бы желал, облачившись в парадное платье, быть младшим распорядителем при жертвоприношениях в храме предков или при встрече союзных князей.
— А ты что скажешь, Дянь?
Тот перестал играть на гуслях-сэ и, с легким звоном отложив их прочь, поднялся и ответил:
