Письмо монахов, близко знавших Самозванца, произвело огромное впечатление на простолюдинов и привело в замешательство Бориса Годунова: все потуги разоблачить Расстригу оказались тщетными. Смута ширилась на Руси с невиданным размахом.

Борис Годунов сник и все чаще устранялся от дел. Он почти не покидал дворца. Миновало время, когда царь выходил к сирым и убогим, помогая им найти управу на бояр и приказных людей. А ведь, казалось, совсем еще недавно Годунов беспощадно боролся с мздоимством, норовя его полностью искоренить. Если тот или иной судья был уличен во взятках, то должен был возвратить взятое, заплатить штраф от 500 до 2000 рублей, имение его отбирали в казну. Если это был дьяк, то его возили по городу и секли кнутом, причем висел у него на шее мешок с взяткою, будь то деньги или мех, или соленая рыба. Потом преступника заточали в темницу.

Ныне же Борис Годунов лишь по великим праздникам показывался на людях, а когда челобитчики норовили передать ему свои жалобы, их разгоняли батогами.

Царь все чаще стал обращаться за советами к прорицателям, звездочетам и юродивым. «Годунов полон чар и без чародеек ничего не предпринимает, даже самого малого, живет их советами и наукой, их слушает…» Побывала в спальных покоях Бориса «ведунья» Дарьица и блаженная во Христе Олена, предсказавшая ему близкую кончину.

Английские послы, видевшие Бориса в последние месяцы его жизни, стали отмечать его чрезмерную скупость, чего раньше с ним никогда не было. Будучи обладателем несметных богатств, Борис стал выказывать скаредность даже в мелочах. Почти каждую неделю царь со всем тщанием проверял - заперты ли и запечатаны ли входы в дворцовые погреба и в кладовые для съестных припасов.

Некогда цветущий Борис Годунов дряхлел с каждым месяцем. Его не переставали мучить два вопроса. Хорошо ведая, что младший сын Ивана Грозного мертв, царь по временам впадал в сомнение, «почти лишался рассудка и не знал, верить ли ему, что Дмитрий жив или что он умер». Другой вопрос - сподобится ли он вечного блаженства на том свете. Чуть ли не каждую среду и пятницу он советовался по этому поводу со своим духовником, после чего нередко приходил к мысли, что для него в будущей жизни нет блаженства. «Под влиянием неудач и тяжелой болезни Годунов все чаще погружался в состояние апатии и уныния. Физические и умственные силы его быстро угасали».

Смерть Бориса Годунова наступила скоропостижно 13 апреля 1605 года. По Москве полетели разные слухи. Одни толковали, что царь принял яд, другие, что его отравили, третьи, что он упал с трона во время посольского приема…

Осведомленные современники так описали смерть Годунова: «Он в час дня находился в Боярской Думе, потом обедал и, едва встав из-за стола, почуял себя дурно. Затем хлынула кровь изо рта и носа, и он наскоро был пострижен в монахи под именем Боголепа, и через два часа умер».

Члены же английского посольства описали последние часы Годунова со слов лечивших его медиков, кои всегда присутствовали при его обеде.. «Убедившись в добром здравии государя, доктора разъехались по домам. Но через два часа после обеда Борис почувствовал дурноту, перешел в спальные хоромы и сам лег в постель, велев вызвать лекарей. Тем временем бояре, собравшиеся в спальне, спросили государя, не желает ли он, чтобы Дума в его присутствии присягнула наследнику Федору. Умирающий, дрожа все телом, успел промолвить: «Как Богу угодно и всему народу». Вслед за тем у Бориса отнялся язык и духовные особы поспешно совершили над умирающим обряд пострижения. Близкий к царскому двору Маржарет передает, что Годунов скончался от апоплексического удара.

Смутой начиналось царствование Бориса Годунова, еще большей Смутой оно завершилось.

Г л а в а 6

ТОРЖЕСТВО ГРИШКИ ОТРЕПЬЕВА

Доверчивые простолюдины, еще не ведая, что принесет на Русь «пришествие» Самозванца, с ликованием встречали грамоты «доброго» царя.

Именитые бояре Шуйские, Мстиславские, Голицыны и Романовы разработали план: с помощью Самозванца расправиться с боярами Годуновыми, а затем, убрав Расстригу, захватить власть в свои руки.

7 мая 1605 года царские войска, стоявшие под Кромами и возглавляемые Голицыным и Басмановым, переметнулись к Самозванцу. По матери Петр Басманов доводился братом Голицыну, а посему они действовали в заговоре сообща, опричь того, переход власти к царице Марии Скуратовой и Семену Годунову не мог не поколебать его верности к трону. Именно отец Марии, Малюта Скуратов, положил конец блестящей карьере Басмановых, когда они находились опричниками Ивана Грозного. По оговору Малюты отец Петра был жестоко казнен, а его брат умерщвлен в застенке, посему воевода Басманов решил ответить тем же: казнить дочь Малюты и ее сына.

В конце мая Лжедмитрий двинулся на Москву.

Князь Василий Шуйский поспешил собрать народ на Красной площади и объявить, что в 1591 году Борис Годунов «послал убить Димитрия, но царевича спасли; вместо него погребен попов сын», и что на Москву идет подлинный царь. (А ведь еще при царе Федоре Иоанныче Василий Шуйский вел дознание в Угличе и докладывал, что Димитрий сам накололся на нож).

1 июня Федор, сын Бориса Годунова, и вся семья Бориса были взяты «за пристава». 30 июня 1605 года Самозванец вошел в Москву. Но прежде чем войти в Белокаменную, Лжедмитрий вознамерился убрать со своего пути последние преграды. Управлять Москвой он назначил князя Василия Голицына, боярина Василия Рубца Масальского и дьяка Богдана Сутупова, приказав им устранить патриарха Иова и сына Годунова, Федора.

Новые правители столицы повелели явиться престарелому владыке в Успенский собор в полном святительском облачении, и там содрали с него митру и мантию, отняли драгоценный посох, облачили в простую монашескую рясу, вывели из собора и, бросив в крестьянскую телегу, увезли на заточение в Богородицкий монастырь, что в городе Старице.

Так Лжецарь отплатил своему недавнему благодетелю, в свите которого он впервые появился в Боярской думе. Дело в том, что патриарх Иов отменно ведал приметы Отрепьева, и тот поспешил от него избавиться.

Князья Голицын, Рубец Мосальский и дьяк Богдан Сутупов, выполняя приказ Лжецаря, жестоко расправились и с Федором Годуновым и с его матерью. Но не своими руками: казнь вершили дворяне Михаил Молчанов и Ахмет Шарафединов, бывшие опричники Ивана Грозного. Михаил Молчанов «прославился» на Москве тем, что был бит кнутом за «чернокнижие», а Шарафединов - за особую свирепость при пытках «воровских» людей. Они, в сопровождении стрельцов, явились на старое подворье Бориса Годунова, захватили царицу и ее детей и развели «по храминам порознь». Затем палачи задушили Марью и Федора.

После свершения казни боярин Василий Голицын изъявил народу, что царица и царевич со страху «испиша зелья и помроша». «Самоубийц» положили в простые гробы и выставили их на всеобщее обозрение. Сотни людей видели следы от веревок, коими были задушены царица и Федор, но бояре запретили похороны по христианскому обряду: самоубийцы не подлежать христианскому погребению. Трупы отвезли в женский Варсонофьев монастырь, что на Сретенке, и там зарыли вне стен церкви.

Свежая могила Бориса Годунова в кремлевском Архангельском соборе была спешно раскопана, труп был привезен в тот же Варсонофьев монастырь и брошен ту же яму, в коей закопали его жену и сына. Царская семья воссоединилась в одной могиле.

Вернувшийся из ссылки Богдан Бельский, не принимал участие в расправе над царицей, коя доводилась ему двоюродной сестрой, но именно он и Петр Басманов приказали громить дворы Годуновых и их сродников. Почти все Годуновы были сосланы в Сибирь и в Нижнее Поволжье. Одного лишь Семена Годунова отправили в Переяславль-Залесский, где он был умерщвлен в темнице.

Ожидала смерти и царевна Ксения.

Г л а в а 7