Словно в ответ на его слова дверь уже не приоткрылась, а распахнулась, и в полумрак спальни шагнул высокий светловолосый человек в длинном, искусно сотканном шерстяном плаще.
- Как здесь темно! - воскликнул он. - Здравствуй, Зарэо! Здравствуй, Раогай, дитя мое! Надо отодвинуть штору.
И, не дожидаясь, пока Зарэо позовет рабов, странный гость левой рукой резко отодвинул тяжелую занавесь, почти сорвав ее с крюков.
- Вот так-то получше, - рассмеялся он.
В дневном свете, льющемся в комнату, теперь было хорошо видно, что у человека открытое благородное лицо с выступающими скулами и крупным острым носом. Когда луч света упал на него, то синие глаза гостя вспыхнули удивительным пламенем, словно бьющим изнутри.
- Зэнсти Игэа, гоэрто! - засмеялся Зарэо, произнося приветствие по-фроуэрски, с необычным для аэольского уха ударением в имени гостя на первый слог. - Друг, Игэа, здравствуй! - продолжил он уже на родном аэольском.- Проходи и садись!
- Зэнсти Игэа! - произнесла и девушка, старательно выговаривая гортанные фроуэрские звуки. - Ли-Игэа, отец не разрешает мне выходить на улицу!
- Отец прав, милое дитя, - ответил Игэа по-аэольски, но в речи его был слышен акцент. - Тем более, на улице сегодня сыро и холодно... Дай мне твою руку, я посмотрю, что за пульс у тебя сегодня.
- Пульс у меня превосходный! - заявила Раогай, с готовностью протягивая врачу свою тонкую, но сильную руку. - И я почти уже не кашляю.
Раогаэ последний раз показал сестре язык через полуприкрытую дверь и удалился в свою комнату.
Игэа присел на маленький табурет рядом с постелью занемогшей дочери Зарэо, и, взяв ее за руку, некоторое время молчал.
- Дитя мое, ты еще слаба, - твердо сказал он.
- Нет! - возмущенно заявила Раогай и заливисто закашлялась.
- Вот-вот, - покачал головой Игэа. - Много влаги скопилось в груди - это опасно.
И он, приложив ухо к спине Раогай, тщательно и долго слушал ее дыхание. Потом покачал головой и натер Раогай ароматным бальзамом, а потом стал заворачивать ее, как маленькую, в теплое шерстяное покрывало.
- Так, так! - заметил Зарэо, помогая врачу, потому что Игэа действовал только левой рукой. Правая рука его была пристегнута ремнем - бессильная, словно неживая. - Связать ее по рукам и ногам, чтобы не бегала ночью по Тэ-ану!
- Сегодня тебе надо остаться дома, Раогай, - повторил Игэа.
- Но мне так скучно дома, милый ли-Игэа, - проговорила рыжая девушка.
- Возьми вышивание, - предложил примирительно ее отец, но Раогай состроила такую гримасу, что воевода махнул рукой и спросил, вернее, утвердительно сказал:
- Ты ведь на несколько дней у нас останешься, Игэа?
Зарэо дружески положил руку на плечо своего гостя.
- Да, буду рад, - ответил тот, улыбаясь - и глаза его снова стали удивительно лучистыми и глубокими.
- Ура! - закричала Раогай.
- Ура! - завопил из-за двери ее брат, так и не дошедший до своей комнаты.
- Отец, Раогаэ все время подслушивает! - воскликнула Раогай. - Я так никогда и не поправлюсь от переживаний! А переживаю я оттого, что он меня все время дразнит!
- Она влюбилась, ли-Игэа! - сообщил из-за двери Раогаэ. - Не скажу, в кого!
Ни воевода, ни врач не успели помешать девушке запустить в брата подсвечником, который, впрочем, врезался в закрывшуюся дверь.
- Да, Игэа, - потер лоб Зарэо. - Ты не хотел бы повидать нового великого жреца, ли-шо-Миоци?
Лицо Игэа словно окаменело, сияние его глаз потухло. Тихим, невыразительным голосом он проговорил, поправляя плащ, укутывающий его правое плечо:
- Нет, Зарэо, нет. Спасибо.
Зарэо тяжело вздохнул.
- Ли-Игэа, - нарушила неловкую тишину Раогай, - а можно, вы снова начнете учить меня фроуэрскому языку?
- Что ж, - улыбнулся светловолосый фроуэрец, - я не против. Давай начнем заниматься снова.
- А ваша жена, Аэй, знает фроуэрский? - полюбопытствовала дочь воеводы.
- Да, Аэй знает много языков. Фроуэрский, и свой язык, соэтамо, и ваш, аэольский, и язык степняков - ее отец ведь был степняком, одним из спутников великого Цангэ.
- Цангэ? - удивился Зарэо. - Это же тот самый великий вождь степняков, который был убит своими же, стрелой в спину, когда вел подмогу к битве при Ли-Тиоэй?
- Да. Это тот самый Цангэ. А отец Аэй после гибели Цангэ все-таки пришел к Ли-Тиоэй, сражался там... а потом много странствовал и взял жену с островов Соиэнау, где живет народ соэтамо.
- Они чтут Царицу Неба?
- Да, да, - ответил Игэа - задумчиво, словно рассеянно. - Царицу Неба.
Зарэо кивнул головой - печально и понимающе.
- А наша мама ведь тоже знала фроуэрский? - спросила вдруг дочь воеводы.
- О да, - проговорил Зарэо. - о да, дитя мое, - повторил он. И, чтобы сменить тему, добавил:
- А ли-Игэа знает даже белогорский язык. Как сам ли-шо-Миоци.
Раогай пожалела, что отец сказал это - Игэа нахмурился, словно от сильной боли, но через несколько мгновений лицо его снова просветлело.
- Хорошо, дитя мое, - сказал он. - Мы продолжим занятия фроуэрским языком. Я уверен, что скоро ты будешь говорить на нем, как твоя мать... - тут он осекся и словно извиняясь, посмотрел на Зарэо, - ... как природная дочь реки Альсиач.
- Как кто? - переспросила Раогай.
- Фроуэрцы называют себя "дети реки Альсиач", - ответил Зарэо.
- Я из всех фроуэрцев люблю только вас, ли-Игэа, - заявила Раогай. - Как это будет по-фроуэрски: "я вас люблю"?
Игэа засмеялся:
- Эзграй эгуэз.
Зарэо вздрогнул и отвернулся, глядя в окно.
- Да, это будет именно так, "эзграй эгуэз", - проговорил он и быстро вышел.
- У отца есть какая-то тайна, вы не думаете, ли-Игэа? - прошептала Раогай, беря врача за руку.
- Наверное. Но свои тайны человек должен рассказывать, только когда сам того захочет.
- Да, - кивнула Раогай. - У вас ведь тоже есть тайна. Правая рука. Я вас не спрашиваю, потому что я знаю - это очень нерадостная тайна. Правда, ли-Игэа?
- Да, дитя мое, - отозвался он, - спасибо тебе... А теперь займемся, наконец, фроуэрским, раз у тебя есть такое желание.
И он улыбнулся, а глаза его снова просияли синевой.
Огаэ
- Привет, Огаэ!
Высокий рыжеволосый мальчик заглянул через забор.
- Чистишь горшки для учителя Зэ?
- Смешно? - худенький большеголовый ученик храмовой школы, не поднимая головы, стал ожесточенно тереть большой глиняный горшок для углей.
- Нет, нисколько, - серьезно ответил рыжеволосый и добавил: - Опять ревел?
- Уйди, - буркнул Огаэ. На его щеках чернели разводы от угольной пыли, смешанной со слезами.
-Чего злишься-то? - примиряющее спросил его собеседник, окончательно перелезая через забор.
- Будто сам не знаешь! - Огаэ, чтобы не расплакаться, еще усерднее принялся драить горшок пучком травы.
- Оттого, что меня взяли на испытания, а тебя Зэ не пустил?
- Не это, - засопел Огаэ. - Чего это ты сам вызвался меня держать, когда меня Зэ порол? Друг, называется!
- А! Дурачок ты! - засмеялся рыжий. - Я же нарочно. Вот, смотри, - он поднял рукав до локтя. Рука его была испещрена багровыми следами от розги. - Чтобы тебе меньше попало, - добавил он покровительственно, опуская рукав.
- Раогаэ! - воскликнул его младший друг. - Тебе же больно!
- Не больнее, чем тебе, - усмехнулся тот с видом бывалого воина. - Хуже будет сегодня вечером, когда отец узнает, что я провалил испытания.
- Провалил? - ахнул Огаэ.
- Ну да.
- А что спрашивал ли-шо-Миоци?
- Спросил, как рассчитать высоту солнца по тени...
- И ты не смог ответить?!
- Я запутался... Бег я сдал хорошо, - мрачно добавил Раогаэ. - Ли-шо даже похвалил меня. Эори провалил все - и бег, и чтение, но он, как демон Уурта, силен в этих дурацких задачах по землемерию. Его папаша тут же околачивался - что-то говорил ли-шо-Миоци о торговле с Фроуэро. Думаю, уговорит его взять сынка.
