Выхода не было. "Мерседес" уже попал в ночные прицелы безоткатных орудий и установок управляемых реактивных снарядов. Плавно "вели" мощную машину и стволы пулеметов. Разворачиваться поздно, пытаться прорваться бессмысленно. Эти ребята никогда не делали серьезных ошибок и не упускали своей добычи. Они - настоящие профессионалы, безотказные и верные труженики на ниве смерти, оснащенные самым надежным оружием.

Чтобы спастись самому и спасти членов экспедиции, нужно было срочно сделать что-то совершенно неординарное. Однако мгновения уходили в вечность, автобус стремительно приближался к изготовившимся к стрельбе "на поражение солдатам", а ничего подходящего на ум не приходило.

Михнев понял, что проигрывает, еще несколько секунд и шквал смертельного огня обрушится на беззащитный "Мерседес" и куски разрывающегося металла вопьются в слабую и податливую человеческую плоть, а бушующее пламя пожрет останки. И тогда ужасное ощущение неизбежной гибели словно вошло в тело и душу Виктора. Он будто бы уже горел заживо в этом огне, пронзенный десятками пуль и осколков.

Страх смерти охватил Михнева с невероятной силой. Все существо возопило о желании жить. Возникло странное ощущение мощной энергетической поддержки откуда-то со стороны, будто кто-то многоголосый и многолицый встал за его спиной надежной опорой. И тогда огромная эмоциональная волна ненависти к убийцам смешанная со страстным желанием выжить внезапно поднялась в нем на непостижимую высоту и щедро выплеснулась на головы затаившихся впереди солдат.

Удар был совершенно неожиданным, как по форме, так и по содержанию. Пальцы матерых, профессиональных убийц, уже лежащие на курках и гашетках, свела судорога. Ноги подкосились. Глаза, глядящие в прицелы, помутнели, а рассудок рассыпался как разбитое зеркало. Перед затуманенными взорами поплыли лица уничтоженных ими людей постепенно превращающиеся в жуткие, непереносимые сознанием образы.

Лишь один солдат успел-таки перед мучительным концом нажать на спуск тяжелого пулемета. Очередь наискось прошила лобовое стекло. Две пули разорвали грудь водителя автобуса и он рухнул на руль, заливая его своей теплой, живой кровью. Было видно, что он из последних сил старался остановить мощную машину и удержать ее на дороге.

К нему на помощь бросился дежурный "евростандартовец". Рустам попытался что-то сказать, но вместо слов из его рта потекла алая струйка. Однако он продолжал держать руль и жать педаль тормоза. Автобус останавливался.

После ментальной атаки на противника Виктор ощутил мощнейшую отдачу. Было такое чувство, что часть волны ненависти вернулась к нему и прошла через его разум, сминая и раздирая его. А вслед за этим по всему телу разлилась мертвящая слабость. Поддерживающая сила исчезла, и сознание стремительно меркло. Михнев безвольным кулем сползал на пол. Но ответственность за жизнь людей заставила его еще раз напрячься. Не зная, уничтожены ли враги или только парализованы, он из последних сил поднял голову и непослушными губами произнес:

- Не останавливаться!

Его услышал не только дежурный, но и умирающий Рустам. Невероятным усилием он убрал ногу с педали тормоза и, все еще придерживая руль, сполз с сидения, которое тут же занял "Евростандартовец". Лишь убедившись, что управление находится в надежных руках и тяжелая машина снова начала разгоняться, маленький татарин закрыл глаза. Он сделал все, что мог, пассажиры были спасены. Его сердце остановилось.

Виктор потерял остатки сил и погрузился в пучину беспамятства.

Прошло немало времени прежде чем до него стали доходить какие-то звуки. Это было чье-то всхлипывание. Сознание возвращалось очень медленно и как будто неохотно. Вслед за звуками появились пространственные ощущения, и Михнев по плавному покачиванию понял, что находится в движущемся автобусе. Потом прорезалось осязание и заныла поясница, под которой наметился неудобный бугор.

Заработала память, и Виктор вспомнил засаду на дороге и неожиданную ментальную атаку, проведенную с помощью неизвестного союзника. Наконец включилось и зрение. Михнев увидел над собой потолок автобуса и всхлипывающую Вику.

Слабость была страшная. Хотелось опять закрыть глаза и ни о чем не думать. Но, несмотря на это, Виктор все-таки успел удивиться, что не ощущает никаких запахов. Похоже, что из всех чувств пока что не восстановилось только обоняние.

"Ну что же, - вяло подумал он, - не самая большая плата за спасение".

Тем временем окружающие заметили его приход в себя. Раздались радостные вскрики. Вика перестала хлюпать носом и прильнула к его груди. Среди общего шума раздался голос одного из докторов:

- Да разойдитесь вы, дайте ему нормально дышать!

Люди послушались, даже подруга немного отпрянула. Стало светлее и просторнее. Теперь Виктор смог разобрать, что лежит в проходе на импровизированных носилках, сделанных из спинок кресел.

Какая-то мысль начала беспокойно стучаться в ленивый мозг. Он впустил ее и сразу же напрягся. Нужно было предупредить людей о возможной опасности. С трудом пошевелив непослушными губами и совершенно сухим языком, Виктор промямлил:

- Следите за раненными.

- Не волнуйся, глаз не спускаем, - ответил знакомый голос.

Михнев поднял глаза и увидел склонившегося над ним Виталия.

- Хорошо, - просипел Виктор. - А сколько времени меня не было?

- Минут двадцать. Жуть просто, даже не дышал вроде. Мы уж думали: все, кранты. Однако доктор сердце услышал. Стучит, говорит.

- Да, уж, - вмешался доктор, сидящий слева на кресле - Пульсик у вас однако был. Меньше тридцати ударов в минуту. "Занырнули" вы, право слово.

Михнев попробовал пошевелиться, получилось, хотя с трудом, ощущение было такое, словно злобные враги раскатали его катком, а затем, не удовлетворенные достигнутым результатом, еще и не слабо обработали прессом. Но нужно было снова "принимать бразды правления". Тем более что и обоняние наконец-то тоже заработало, и он полной грудью вдохнул теплый и немного затхлый воздух.

Виктор закряхтел и попытался приподняться. Не тут-то было. Мышцы спины и живота не слушались, голова закружилась, и даже немного затошнило. Он снова откинулся на спину и опять почувствовал что-то твердое под поясницей. Заведя руку назад, Михнев вытащил из-под спины мобильный телефон.

"Однако, - подумал он. - Я ведь, кажется, собирался куда-то позвонить?"

Телефонные номера дедовых друзей, как по команде, всплыли в памяти. Виктор выбрал два из них. По первому никто не отзывался, вторая попытка оказалась удачнее, на третьем гудке трубку подняли, и знакомый по эпизоду с Дмитрием Вихровым голос ответил.

Михнев никогда не страдал провалами памяти, поэтому назвал собеседника по имени-отчеству - Андрей Владимирович, поздоровался и представился.

На другом конце линии образовалось удивленно-напряженное молчание. Похоже, если собеседник и ждал какого-то звонка, то отнюдь не от него, поэтому Виктор решил сыграть "ва-банк".

- Мы тут недавно повстречались с вашими коллегами из одной "группы встречающих", - нахально заявил он. - Так что звонков от них не ждите. И больше так не делайте.

- Где это случилось?

- Недалеко от Арзамаса.

Руководитель одной из самых засекреченных служб страны промолчал, переваривая услышанное. Воспользовавшись паузой, Михнев прикрыл микрофон ладонью и спросил у Виталия: "Где ближайший поворот на Нижний Новгород?"

- Вроде недавно проехали, - ответил тот.

- Тогда быстро разворачивайтесь и туда, - скороговоркой приказал Виктор.

Виталий кинулся к водителю, автобус тут же начал тормозить и развернулся. Тем временем трубка снова ожила. Голос Андрея Владимировича был тих и печален:

- Виктор, вы не понимаете, что творите.

- Ну да, - зло огрызнулся Михнев. - Зато вы очень здорово понимаете! Сначала казахский самолет угробили, теперь начнете отстреливать все междугородние автобусы!

- Да начнем. Поймите, ваше появление в столице чревато серьезнейшими последствиями, - попытался убедить его собеседник. - Вы же не знаете, что на самом деле происходит.