«И вообще, в Ирландии я потерял не только голову, но и сердце, — подумал Тим, и что-то в том месте, где должно было находиться его потерянное сердце, тоскливо сжалось. — Его отобрала эта изумительная ведьма. Она не хочет со мной общаться, просто отключает ночью мобильник. А днем я слишком занят, чтобы ей звонить. Она не ответила ни на одно мое сообщение. Наверное, я не в ее вкусе. Вон какие романы она строчит. Все знает о сексе и о мужчинах. Жаль, не довелось прочитать. Зато я видел рейтинги продаж…»

Его размышления прервал решительный голос матери.

— Понимаешь, Тим, с клиникой возникли проблемы. Дэвид задействует все свои связи, но тебе придется запастись терпением. Наверное, было бы лучше, если бы ты отправил Инессу к матери в Висбаден.

— Вначале мне придется усыпить ее, а потом засунуть в коробку и отправить по почте. Инесса ни за что не соглашается возвращаться в Германию.

— Боюсь, она и в клинику не захочет лечь добровольно, — заметила Джил. — Насколько я себе представляю, Инесса вообще считает, что у нее нет проблем. Просто модели должны быть стройнее обычных людей… Она ведь сейчас не работает?

— Нет, конечно. На последних съемках в августе в Милане она потеряла сознание. С тех пор ее никуда не приглашают. Она очень страдает из-за этого. Помоги, мама, пожалуйста.

Тим провел рукой по волосам. Он не мог поступить иначе. Умирая, отец попросил его позаботиться о Клаудии и Инессе, и Тим чувствовал ответственность за них. Кроме того, он искренне любил и мачеху, и сводную сестру. Они были членами его семьи, точно так же, как и его родная мать Джил и ее муж Дэвид.

— Хм, — прозвучало в телефонной трубке. — Если Инесса действительно так слаба, надо во что бы то ни стало отправить ее в санаторий. Я попрошу Дэвида еще раз позвонить директору клиники. И сразу же свяжусь с тобой, сообщу новости. Целую, сынок. Передавай привет сестренке.

— Спасибо, обязательно. Кланяйся Дэвиду.

Повесив трубку, Тим несколько минут обдумывал сложившуюся ситуацию. В ближайшее время ему не удастся вернуться в Ирландию. Из-за проблем на работе и из-за Инессы. Но он должен поговорить с Анджелой.

К несчастью, он не знал полного имени ее друга Пола. Поэтому не мог отыскать номер его телефона в справочнике. А Пол был единственным, кто мог как-то связать его с этой девушкой. «Что же произошло в ту ночь? И на следующее утро… Не так уж и много, если разобраться. Но почему с тех пор я не знаю покоя?» — крутилась в голове навязчивая мысль.

Тим бросил отчаянный взгляд на часы. Не хватало только сорвать интервью со съемочной группой. А впрочем… Будь что будет! Он быстро набрал номер Анджелы. Безуспешно.

«Она снова отключила аппарат. На этот раз днем, — подумал Тим. — Что ж, долой иллюзии. Она не хочет со мной разговаривать. Для нее это была только безумная ночь в ряду себе подобных, не более того».

Медленно он положил телефонную трубку на место. Конечно, он и раньше попадал в подобные ситуации. Но почему именно сейчас ему так отчаянно больно!

Такси остановилось перед дверью здания, в котором помещалось литературное агентство Ванессы Доил. Водитель повернулся к своей пассажирке, протягивая квитанцию. Анджела оплатила проезд и вышла из машины.

Посмотрев на дисплей мобильного телефона, она поняла, что забыла его подключить после прилета. Автоответчик сообщил, что новых сообщений не поступало. Но на дисплее высвечивалась совершенно другая информация: один звонок все-таки был. Анджела посмотрела на номер. Совершенно незнакомый. К тому же городской. Скорее всего, кто-то ошибся.

Дверь ей открыла сама Ванесса, хотя обычно это делала ее секретарша Эльвира.

— Кент уже здесь! — восторженно зашептала Ванесса, хватая Анджелу за руку и бесшумно отворяя дверь в собственный кабинет. — А вот и она, наша Анджела Росси, — громко представила хозяйка вновь прибывшую. — Только что прилетела из Ирландии. Анджела, это Кевин. А молодая дама рядом с ним — обворожительная Ширли Филдинг, актриса, которая будет играть роль Клодетты.

Анджела сначала поздоровалась с Ширли и Кевином. Режиссер оказался обладателем трехдневной щетины и роскошной шевелюры. Элегантные очки в дорогой оправе придавали его облику некоторую утонченность. Его рукопожатие было теплым и крепким. С высоты своего роста он пристально рассматривал известную писательницу.

— Я очень рад познакомиться с автором «Пурпурной орхидеи». Ваша книга произвела на меня неизгладимое впечатление.

— Спасибо, — с чувством ответила Анджела и повернулась к Ширли. — Надо же… Я именно такой и представляла себе главную героиню. Большие черные глаза, короткие темные локоны. Вы француженка, Ширли? Как и моя Клодетта?

— Нет, я американка. — Ширли засмеялась, взглянув на Кевина. — Но моя бабушка родилась в Париже. В двадцать лет она вышла замуж за немца, который жил в Нью-Йорке.

— Ну что ж, приятно было пообщаться. — Кевин бросил взгляд на часы. — У меня сейчас интервью на радио. Парень из Би-би-си звонил сегодня утром. Осталось уладить последний вопрос: вы хотите сами работать над сценарием?

— Конечно.

— Хорошо! — кивнул Кент. — Тогда встретимся на днях. Для подробного обсуждения сценария.

— У меня тоже сейчас важная встреча, — вставила Ванесса. — Анджела, для тебя заказан номер в отеле. Если хочешь, Эльвира тебя проводит. Отдохнешь с дороги?

— Вряд ли. Боюсь, я слишком взбудоражена.

— Тогда пойдем в кафе, перекусим, — неожиданно предложила Ширли. — Я голодна как волк.

— Отличная идея, — улыбнулась Анджела. Она посмотрела в темные глаза актрисы и порадовалась, что у нее, кажется, появилась новая подруга.

— Здесь за углом кафе «Париж», — сообщила Ширли, когда они с Анджелой вышли на улицу. — Симпатичное и очень уютное заведение. Достаточно романтическая атмосфера. Мы с Кевином вчера там были.

Анджела улыбнулась:

— Кафе «Париж»? Очень символично. Клодетта встретила в Париже свою любовь.

— Я помню. Поэтому мы с Кевином и пошли вчера туда. Мы оба очень впечатлительные. Когда работаем над новым проектом, то пытаемся создать в самих себе соответствующее настроение. И коль скоро Париж далеко, нужно найти хотя бы маленький уголок этого великого города.

Оживленно болтая, они побежали через дорогу, пытаясь спрятаться от мелкого моросящего дождя.

— Это здесь, — сказала Ширли, толкая стеклянную дверь. — Добро пожаловать, мадемуазель.

Свободные места обнаружились за столиком неподалеку от входной двери. Девушки заказали кофе, круассаны, масло и апельсиновый джем. Анджела уселась напротив Ширли и, чуть помедлив, задала вопрос, который живо занимал ее:

— Роль Клодетты подразумевает участие в очень откровенных сценах. Как Кевин относится к этому? Как мужчина, а не как режиссер.

— В смысле — не ревнует ли он меня? — Ширли внимательно посмотрела на собеседницу. — Если я участвую в любовной сцене с каким-нибудь партнером?

Анджела молча кивнула.

— С этим проблем нет, — спокойно ответила Ширли. — В наших отношениях с самого начала присутствует доверие. Иначе при нашей профессии и быть не может.

— Я понимаю. Вы всегда под прицелом камер репортеров.

— Именно. — Ширли засмеялась. — Но мне почему-то кажется, что у тебя не все так просто. Я имею в виду отношения с мужчинами. Почему ты пишешь такие откровенные книги?

— Я… Я думаю… уже… Но, с другой стороны… — Анджела прервала свое невнятное бормотание и глянула в окно.

Вопрос был не из простых. Не раз Стивен издевательским тоном заявлял, что Анджела выплескивает на бумагу собственные комплексы. Она отмалчивалась, опасаясь ранить его самолюбие. Все по-разному сублимируют сексуальную неудовлетворенность: кто-то пускается во все тяжкие, кто-то с головой уходит в карьеру, кто-то брюзжит и желчно высмеивает более счастливых подруг… А она, Анджела? Ни о каком эротическом наслаждении в общении со Стивеном давным-давно и речи не было. Скучная обязаловка. Но сказать об этом Стивену прямо она так и не сумела. Может, надеялась, что он прочтет ее книги и сделает какие-то выводы о своем поведении в постели? Но он так ни разу не удосужился это сделать. Ему было некогда. И неприятно. И вообще, читать подобную литературу Стивен считал ниже своего достоинства.