— Давай, — беспечно ляпнул я.

Новиков поддел ладонью мою ногу, крепко сжал и подтянул к себе. От таких резких манипуляций я неуклюже завалился на спину.

Закончилось тем, что Даня прижал меня своим телом к дивану и, низко склонившись, вжался бедрами.

Во-первых, я охренел.

Во-вторых, я почувствовал его между своих ног — остро и ярко.

В-третьих, этот полудурок сымитировал короткий толчок и перед глазами взвились сестры-звездочки.

В-четвертых, у меня была секунда чтобы скользнуть взглядом по его лицу и заметить всё: легкий страх, отчаяние, возбуждение, лихорадочный румянец.

А потом всё прекратилось, потому что Данька вскочил на ноги и начал мотать эллипсы по комнате.

— Блядь, — сквозь шум в ушах донеслось до меня. — Блядь-блядь-блядь.

— Блядь, — согласился я, гася легкую дрожь в теле.

— Я… ты только не оскорбись, хорошо? Я не к тому, что хочу тебя загнуть, хотя может и к тому, но я никогда не стал бы, если бы ты сказал «нет», а вообще лучше ничего не-говори-и-не-отвечай-я…

— Не тараторь, сука! — заорал я, забившись в угол между диваном и стеной.

В данный конкретный момент я пытался осознать своим слабеньким пьяным мозгом, как может быть так, что я испытал не иллюзорный кайф от подобного контакта. Противоречия снова драли пополам.

Они же терзали и Даньку.

— У меня встал, — трагично простонал Новиков, ещё глубже забив меня в угол этой незначительной деталью.

— Ты хочешь меня, — я попробовал мыслить здраво и успокоиться, но всё равно начал заикаться. — Прикинем на с-секунду, что я тоже тебя… хо. Хочу. Что нам это дает?

— Возможность, — Даня переключился с паники на веселье — защита психики, ничего нового. — Это как плюс и минус. Простая физика. Элементарнейшая.

— Почему я сразу снизу-то? — теперь настала моя очередь разводить трагедию.

— Дело не в том, кто где. Без разницы.

Я поднял глаза и покосился на Даньку из своего угла. Тот начал потихоньку красться ко мне, будто фотограф — к копошащемуся на полянке зверьку.

— Да неужели?

— Я просто хотел убедиться, что не сошел с ума.

— Я не сошел с ума, так на-а-а-адо, — пропел я, адски фальшивя.

— Так. Давай теперь будем последовательными.

И он подошел впритык к дивану, чем вызвал целую бурю эмоций.

— Прикоснись ко мне.

Сел рядом.

— А-а-э-э-э? — моему возмущению не было предела.

— Я ничего не сделаю, — шепнул Данька. — Ничего странного. Не бойся.

Я положил руку на его плечо и осторожно погладил. Кожа горела под ладонью. Данька слегка наклонил голову, подставляясь, и я провел кривую линию по ключице и шее. Слепое доверие страшно завело. Как и то, что он прикрыл глаза и чуть нахмурился.

И, боже, я почти протрезвел от желания.

В следующий момент я очухался уже возле его лица, завороженный эмоцией, как тот несчастный зверек — фотообъективом. Данька почувствовал. Открыл глаза, тихо выдохнул…

— Блэкджек, скажи, что ты чувствуешь то же самое…

— М.

Сказать я не мог, потому что с упоением целовал местечко под ухом, плавно переходящее в линию челюсти. Постепенно развезло настолько, что я позабыл о всякой осторожности — обнял, прижался к груди, вздрогнув от приятно-острого контакта кожи с кожей. Кровь шумела в голове. Очень шумела, прям как соседи по выходным.

— Нежности, — шепнул Даня, осторожно прижимая меня к себе. — Почему ты такой нежный и при этом такой едкий?

— Пошел на хуй, — ласково прикусывая мочку его уха, пробормотал я. Сердце моё танцевало чечетку, член был заинтригован происходящим.

Когда мы осознали, что оба неслабо завелись, случился катарсис. Отсоединились быстро и так же быстро устроили друг другу вторую паническую атаку.

— Знаешь, в фанфиках на этом не останавливаются, — глотнув коньяка прямо из горла, заметил я. — Им не страшно. Никому. А мне — да. Очень страшно, Данька…

— Мне тоже. Только не реви, а то вон, глаза уже увлажнились.

— Если я сейчас разревусь, то обмою свой стояк слезами. Но не обольщайся, это конина не в то горло пошла, — я отсалютовал ему бутылкой в стиле капитана Джека Воробья. — Ты вообще в курсе, что у меня есть член?

— Ты серьезно? Член? Как так?

— Сам в шоке.

И мы заржали, не в силах выдержать всё это дерьмо, которое свалилось на нас чудесным субботним вечером.

— Оставайся ночевать.

— Эй, я не настолько пьян.

— Настолько. Ничего такого, зайчик, приставать не буду, только и ты не приставай, договорились?

— Я ничего не могу обещать, я ни в чем не уверен, я вообще всё.

Данька снова оказался рядом, навис сверху и, отобрав бутылку, поставил её на спинку дивана. А потом, схватив за затылок, поцеловал настоящим, глубоким, сексуальным поцелуем-удавкой, от которого ни черта не дышится. Подцепил языком язык. Игрался, паскуда, как ему вздумается. И меня расплавило.

Волна удовольствия погребла под собой даже страх.

Член снова заинтересовался, поэтому спустя несколько горячих минут контакта, Даньку пришлось отстранить. Ну, не только из-за члена, ещё и легкие слиплись, но это сущие мелочи.

— Не морочь мне голову, Тесаков, — серьезно сказал Новиков. — Только попробуй завтра прикинуться шлангом и сказать, что ничего не помнишь.

Я высунул язык и спрятал обратно.

— Я не шланг. Я змея.

— Ты кретин.

Забрав пустое блюдце, Данька ушел за новой порцией лимонов.

Теперь мне было не просто заебись. Я впервые в жизни почувствовал себя счастливым из-за чувств к другому человеку.

Но, возможно… это был просто коньяк.

========== 9 - Немного откровенно ==========

Утро в некотором голубом царстве-государстве началось с того, что я проснулся от головной боли.

Она была воистину дьявольской, но не помешала собрать в кучу осколки реальности и выяснить, что тело, в котором я был вынужден влачить своё бренное существование, находилось в объятиях.

В настолько теплых и уютных объятиях, что я возжелал на полном серьезе остаться в них навечно — и пофиг на всё. На головную боль, на учебу, на родителей, на мужской половой хуй в непосредственной близости от моей…

— М-м-м, — сонно вякнули в затылок. — Только не начинай… хорошо же спим…

— Хорошо, — не согласиться с голосом было трудно, но мужской половой всё ещё несколько беспокоил, так сказать, вносил легкий дискомфорт в пребывание тела в руках Даниила Новикова. Усугубилось незначительное неудобство тем, что, распознав попытку отползти, Данька положил руку на бедро и притиснул обратно.

— Не очкуй.

— Бро, мне уже не уснуть, — сиповатым спросонья голосом сообщил я.

Было так откровенно, что я даже слегка взмок. Но Даньку, похоже, терзания не смущали — он, фактически, внедрил свой эклер в мой поперечный разрез и был этим фактом доволен.

— Не переживай, я же не похотливое животное.

— А…

Итак, я решил воспринимать ситуацию как утреннюю разминку. Только нормальные люди разминают бока, ноги, грудную клетку, а я — психическую устойчивость.

— Я терпеливый, я тебя уважаю… — бормотал Данька, опаливая мой затылок дыханием. — И забочусь. Кто будет без подготовки творить такое с важным ему человеком?

Короче говоря, мысленно я нарек Даню великим учителем по психической устойчивости. И как любой учитель он должен был помогать мне преодолевать испытания.

Да-да, испытания.

Я слегка двинул бедрами, чем извлек из сенсея заинтересованное «хм-м-м?» и получил возможность оценить размеры… э-э-э… тренировочного агрегата.

— О, черт…

— Терпение испытываешь? — осторожно скользнув по моей груди ладонью, спросил Данька. — Провокатор ты, Блэкджек.

— Голова трещит, — я решил перевести тему, потому что тренировка пошла по пизде и ни о каком душевном равновесии речи уже не шло.

А всё потому, что прикосновения чувствовались так ярко, словно кто-то проливал на кожу горячее — жглось, стекало в низ живота, превращало мышцы в тяжелую ватную субстанцию. Даже слегка затошнило от волнения и ощущения беспомощности, хотя коньяк вчера был отличный и, по идее, не должен был серьезно испортить утреннее состояние.