Руфус, стоящий на вершине холма и наблюдавший за происходившим, скомандовал: «Бомбарды и стрелков — ближе к схватке: пускай ведут стрельбу сверху вниз с ярусов и террас холма! Все из лагеря в атаку! Оставить лишь тысячу для охранения, остальные — прочь на битву: режем бессчестных и жадных имперцев!»

Люди, в воодушевлениии от предложения своего пророка, выскакивали прочь из лагеря и присоединялись к избиению первой линии имперской армии, что уже шло полным ходом.

Линия пикинёров и копейщиков вскоре была прорвана в центре ещё усилиями «рубак» и к ним присоединившихся бойцов из лагеря на холме, и когда основная масса повстанцев присоединилась к сражению у подножия холма, полукруг первой линии имперской армии уже был разделён на три, отступающих в разные стороны, части.

Атаульф лишь сейчас понял какую невероятную глупость совершил ранее, ещё в самом начале похода, когда не был десятником, а простым добровольцем в отряде пикинёров: что бы было легче нести своё длинное и тяжёлое оружие во время сложных долгих многочасовых переходов под палящим солнцем — часть пикинёров на треть спилила древка своих пик и переносила их, как просто длинные копья, без затруднений прочих своих товарищей, что не решились на подобную операцию.

Сейчас же оказалось что длинны укороченных пик явно недостаточно что бы удерживать на расстоянии фанатиков веры, из армии ересиарха Руфуса и те регулярно наносили ощутимый урон отряду в котором сражался в толчее боя и сам Атаульф: трое бойцов его десятки уже погибли, а ему самому, срезало ударом меча вскользь часть левого уха. Правда совсем крохотную.

«Обрезанные» пики не позволяли удерживать противников на удалении, как нормальной длинны подобное оружие, а как копья они были гораздо более неудобные, чем обыкновенное копьё.

Вскоре, в том месте где стояли пикинёры с «коротышами» образовался очередной прорыв, в который и устремились всё новые сбегающие с вершины холма, в самый его низ, бойцы «честных».

Еретики с двуручными мечами и молотами сбивали и ломали или срезали длинные пики имперского воинства, они прорывались в строй паникующей первой линии имперцев и своим грозным оружием сносили пару голов оппонентам, прежде чем теснота схватки не заставляла их переходить, на привычное в середине столпотворения, пихание друг друга и удары головой в лицо оппонента, где шлем врага позволял это делать. Кто то доставал короткие «когти кота», иные вытаскивали стилеты и даги.

Возле Атаульфа раздались чьи то панические крики: «Головорезы с «клинком пламенем» — нам конец!».

Юноша обернулся на крики своих, оставшихся в половине от прежней численности, людей и увидел как к ним приближаются, сражая всех на лево и направо своим странным оружием, чьё лезвие действительно словно бы горело на солнце и было многократно искривлено, напоминая волнообразные сказочные мечи из легенд — пятеро бойцов в шапках с волчьими головами и лёгких бригантинах.

Пятёрка новоприбывших поразительно легко прокладывала себе путь среди имперского воинства и вскоре оказалась возле самого Атаульфа.

Юноша мог пристально разглядеть длинные мечи, со множеством искрящихся «волн» на лезвии, странные шапки на головах данных бойцов и многочисленные белевшиеся шрамы на их бронзовых лицах с короткими бородками, что обычно носила бедная знать или самые успешные из ветеранов.

Один из владельцев «меча пламени» размахнулся и нанёс мощный удар в сторону Ататульфа. Юноша выставил левую руку с пикой, что бы заслониться древком своего оружия и парировать удар, однако лезвие странного меча попало по древку и мигом откочерыжило Атаульфу три пальца на левой руке.

Завизжав, Атаульф от боли дёрнулся и свалился куда в сторону и вниз, потом по нему начали топтаться многочисленные ноги. Своих и чужих.

В то время когда он потерял три пальца, строй пикинёров и копейщиков у подножия холма, вместе с примкнувшими, врезавшимися в них при бегстве с вершины бойцами штурмовиками и стрелками из первой штурмовой имперской группы — был окончательно разорван в десятках мест и началось паническое бегство объединённой страхом, первой линии имперской армии.

Теперь штумовики и пикинёры прикрытия, в отчаянной попытке спастись, неслись ко второй линии имперской армии что лишь неспеша выстраивалась, где находились отряды провинциальных наследников и императорской гвардии, оставшиеся не задействованные отряды молотобойцев и меченосцев, вместе с подразделениями вооружёнными алебардами и стрелки, что не попали в группу вылазки на атаку, на лагерь повстанцев на холме.

— Наконец то! — хохотал наследник из Гарданы Борелл и указывал своему тестю Поллиону на еретиков, что спускались с холма. — Дурак Дезидерий всё провалил и сейчас именно мы сможем спасти положение! Империя поймёт что ей нужен смелый правитель и оценит холодную ярость гарданцев!

В этот самый момент раздался новый грохот и середина холма оказалась задымлённой: часть из бомбард, что первыми ранее разрядили свои заряды в сторону атакующих имперцев, уже успели перезарядить и спустив на тележках пониже, бомбардиры армии «честных» дали новый залп, на этот раз в сторону второй линии имперцев, что начала неспешное движение в сторону врага и готова была прикрыть, ставшее уже беспорядочным, бегство пикинёров и штурмовиков, из первой линии.

Под Бореллом убило коня, хотя сам он ограничился лишь царапинами при падении со своего верхового животного.

Шокированный подобным происшествием Поллион немедля скомандовал отступление и не слушая своего зятя, начал, ломая строй имперской армии, выводить отряды из Гарданы прочь из сражения.

Это привело к ещё большему бардаку и свалке, а когда стрелки «честных» стали вести обстрел сверху вниз, с холма, по людям из смешавшихся второй и первой линий имперской армии — страх обуял уже повсеместно всю армию империи: первая линия была шокированна бойней что только что пережила. Вторая линия имперцев, из за паники Поллиона и его поспешного неоправданного приказа, смешалась и попадание ядер и болтов по ней лишь добавляли ужаса, всем кто в ней находился.

В третьей линии, резерве походной армии — начались распространяться панические слухи что всё пропало и всем конец: и резервные отряды, из числа наёмников или полисной милиции, наотрез отказывались выдвигаться на помощь остальной армии и потихоньку начинали разбегаться прочь…

Уммландцы в порядке отвели свои отряды немного назад ближе к повозкам имперского лагеря, что бы принять участие в возможной контратаке, когда появится такая возможность.

Кельрики Амвросий и Корсо сперва скомандовали своим людям атаку, но когда их войска лоб в лоб столкнулись с имперцами первой линии, что убегали от наступающих «честных» — тут же потребовали трубачам играть приказ о возвращении на позиции. Кельрики перемешались с паникующими имперскими пикинёрами и стали отступать вместе с ними к резервам из третьей линии имперцев.

Ромлеяни попросту стали разворачивать лошадей и убираться прочь, проклиная день когда решились участвовать в этом походе.

Бегущая первая линия имперцев из числа штурмовиков — почти опрокинула и вторую линию имперской армии, и сейчас активно в беспорядке смешивалась с ней, а за их спинами уже вовсю далее наступали радостные, от внезапно случившейся грандиозной победы, бойцы ересиарха Руфуса. Которые постоянно кричали, в фанатичном порыве веры: «Святое и честное! Честность и делёж!!!» и под этими лозунгами убивали всё большее количество своих противников.

Атаульф бежал уже не глядя куда: он бросил своё, оказавшееся столь бестолковым в обороне, оружие и не высматривая более где его отряд, просто бежал куда было возможно, в случившейся толчее.

Ему не нужны были более никакие подвиги или достижения — лишь бы сохранить себе жизнь и хоть остатки здоровья, лишь об этом он молил Светило когда убегал прочь от места, где лишился трёх своих пальцев.

С вершины холма понеслось небольшое стадо из десятка быков, на чьи хвосты были прицеплены куски подожжёных тряпок. Быки сбежали немного под углом к главной тропинке на вершину и с разбега вклинились в расступающийся, от натиска своих же отступающих бойцов из штурмовой команды и бегущими им вслед «бородачей» Руфуса, строй пикинёров и копейщиков, что должны были, по задумке Дезидерия, совершенно надёжно выстроить «стену пик», за которой смогут отдыхать штурмовики из первой линии, если их начальные атаки будут отбиты.