Ещё минут пять обсуждали мелочи связанные с Хадом и его нынешним нахождением на приграничье империи. Великий инквизитор Корсо заявил что направит несколько групп фанатиков, из числа обработанных «говорунами» инквизиции и пускай они сами придумают что предпринять: зарезать Хада или отравить его. Банкир Тудджерри пообещал нанять за свой счёт группу отличных «кинжальщиков» профессионалов и заплатить им по бочонку золота, в случае скорой вести о смерти Хада. Поллион улыбался себе в завитые косичками усы и что то невнятно бормотал на непонятном мелодичном языке, а Джанелло и Алавия привычно дурачились. Им видимо уже совершенно надоело данное заседание и они хотели пойти прочь с него и где поскорее напиться, в обществе безотказных пышнотелых дам.

Наследники и их министры было заспорили между собой как им далее поступить: послать крупную погоню, из наймитов, для поимки и убийства полоумного Хада или скорее множество групп из «кинжальщиков» тайных убийц, которые будут на каждом шагу подстерегать беглеца и достанут его обязательно, как можно скорее.

Министр Дезидерий, во время сего спора просчитывал в уме нынешнее положение дел и раздумывал: что именно следовало предпринять ему самому, пока наследники и их свиты отвлечены построением планов, сулящих гибель отцу всей четвёрки кандидатов на трон.

— Итак: Хад совершенно не опасен и на радостях от получения опьяняющей свободы, сейчас вовсю напивается и насильничает в южно восточном приграничье державы, нарываясь на удар кинжалом от кого из местной провинциальной аристократии. Если таковое случится, следует сказать что это сделали мои агенты: наследники будут мне благодарны, а их министры — напуганы моей мощью и длинной рук с оружием «моих верных людей». Может что для меня и выгорит с этого… — раздумывал главный имперский министр Дезидерий, пока за столом не стихали споры о погонях и убийцах, что вскоре плавно начали переходить в обсуждение пыток и последующей страшной казни, которые беглецу готовили его отпрыски. — У Хада, сейчас, всего с полсотни в меру верных рыцарей и вчетверо более наёмников из ветеранов или кого ещё — откровенно негусто для претензии на имперский трон. Жрецы его будут проклинать, даже жрецы ересиарха незаконного Солнцеликого Велизария, в Ромлее. Знати высокой он пока что безразличен. Денег и верной армии нет… Пугало! Хад сейчас пугало для своих сыновей и этим и следует пользоваться, описывая во всех подробностях вице-королям и их советникам придуманные мною всё новые «страшные» интриги беглого их папеньки, в те моменты, когда наследники получат некую свободу и станут мне уже откровенно мешать. Чуть что — рассказать байку про очередную проделку Хада и отправить их всех по ложному следу подозрений и собственных страхов. Дёшево и сердито! Надо поскорее как разобраться с четвёркой наследников — именно они моя головная боль: мне необходимо время для устроения дел с Руфусом и когда всё будет готово, следует тут же поднимать паническую волну и требовать немедленной реакции на его действия и себя, что естественно, главой похода против новой общеимперской угрозы!

Раздался грохот и крики, и министр Дезидерий вернулся из мира своих раздумий, в действительность: за столом все кричали друг на друга и даже обыкновенно спокойные Поллион и Тудджерри — теперь размахивали руками и обвиняли друг друга в чём то.

— Разговоры с распутцем вредны! — на костёр скотину и все дела! — орал Амвросий, доказывая что то собрату Джанелло, что уже стоя на ногах, орал, с визгом в голосе — о котлах и варке по частям, живьём, рук и ног пойманного скорой погоней, Хада.

Дезидерий понял что наследники обсуждают будущие кары для своего отца и стал просто наблюдать, не желая вмешиваться в «семейный спор»:

— К двум согнутым соснам привязать и отпустить! — басил Борелл, вырываясь из рук державшего его в объятиях, своего тестя и первого министра Гарданы, Поллиона. — На части тварь разорвать, как животное дикое!

— Варить, частями варить — окуная в масло поочерёдно руки и ноги! — уже вовсю истерил Джанелло, которого словами и поглаживаниями по голове старался успокоить Алавия. — Что бы всё понял, всё на своей шкуре испытал, подонок…

— На костёр инквизиции, для очищения! При огромном стечении знати и простецов. Трибунал! — предлагал свой вариант Корсо.

— Провести в процессии по столице и на стадиуме, при собравшихся толпах людей: резать по частям — отрывая тайные органы и отрубая руки и ноги, а потом смолой прижигая и вновь — по частям… — сжимая кулаки, громко, словно в забытьи, предлагал свой вариант наказания отцу обыкновенно спокойный Лиутпранд.

Подождав, пока основной накал спора немного спадёт и наследники наконец выговорятся всласть, «престолодержатель» предложил вернуться к данной теме как только виновник обсуждения будет захвачен и привезён в кандалах в столицу империи.

Все быстро успокоились и вскоре заседание «малого имперского совета» было завершено и каждый из наследников отправился по своим делам, что бы перед подготовкой в скорое выступление в походы на мятежные королевства, немного отдохнуть в приятной лично ему обстановке.

Ромлеянин Джанелло орал на весь императорский дворец, своему первому министру Алавии, что они идут драть титькастых шлюх, которых Алавия нашёл своему господину среди танцовщиц балета некоего герцога в столице и сманил, правда всего на «пару дней», за совершенно невероятную сумму.

Они оба, наследник из Ромлеи и его первый министр, хохоча и подмигивая друг другу — вскоре самыми первыми, буквально выскочили вприпрыжку из кабинета где происходило заседание и тараторя о будущих постельных баталиях, рванули прочь по лестнице вниз, на выход, да так резво, что Тестомал, начстражи охраны Джанелло — еле за ними поспевал.

Правитель Гарданы Борелл, получив очередные суммы из имперской казны на востановление своего поместья «Берлоги», недавно повреждённого обстрелом из бомбард, при штурме поместья отрядами инквизиции в ночь после «Турнира на крови» — сейчас заканчивал там ремонт и переустройство, и готовился как следует попировать в честь скорого окончания и получения им «новой столичной обновки»!

Кельрики Амвросий и Корсо задумали провести в своей резиденции совместную молитву командиров и офицеров подчинённых им в походе отрядов, вместе с доверенными инквизиторами и жрецами: Великий инквизитор Корсо всегда в родных землях проводил подобные общие молитвы и песнопения, для лучшего слияния воедино, в одном боевом коллективе фанатиков Веры — «чёрных» инквизиторов из его личной службы, боевых отрядов рыцарей и кнехтов, и жрецов храмов — это давало ему некий совршенно иной, отличный от привычной имперской армии, собственный отряд, что готов был за Веру Святого Светила рвать противника зубами и бить пальцами в глазницы еретиков, откусывать им носы зубами — если оружие затуплялось или было сломано ретивым хозяином о тела врагов.

Совместные трапезы и молитвы, общие выступления и проживание священников инквизиторов и рыцарей в одних и тех же казармах или общих палатках — всё это позволяло Великому инквизитору получить дополнительное количество своих сторонников, из числа приданных ему в помощь бойцов имперской армии и уже с их помощью, всё более активно агитировать за радикальные решения вопросов с еретиками иноверцами и всеми прочими, кого он, как глава инквизиции, объявлял таковыми.

Следовало провести начало подобной церемонии ещё до заката Солнца, а потом, после начала ночной тьмы — устроить факельное шествие, с ритуальным сжиганием чучел врагов и клятвами, перед пылающим разведённым огромным огнём, в верности «чёрному братству» и беспрекословному подчинению любым, даже казавшимся невероятными или непонятными, приказам от его командования.

Уммландцы Лиутпранд и Тудджерри, выйдя из кабинета где проходило совещание «малого имперского совета», не спешили покидать комплекса императорского дворца: они собирались провести сегодня вечером грандиозный бал и празднество, на котором следовало произвести наиболее приятное впечатление на столичную знать и чиновничество, и по возможности начать вербовать себе сторонников из их числа.