Сейчас же, когда им отдали приказ просто прикрывать более опытных бойцов ветеранов, молотобойцев и секироносцев, которые и должны будут захватить лагерь со спрятавшимися там еретиками армии «честных» — Атаульф был спокоен. Он и его люди обязательно отличатся, но без излишней жестокости или риска для собственной жизни.

Добыча будет не большой, зато и угрызения совести — его мучать не станут. А основное, на что он сильно рассчитывал в этом походе — будет сразу после битвы: получение своего собственного участка земли, обещанного добровольцам. Обустройство собственного домашнего очага. Возвращение в столицу «матёрым человечищем», что бы семья гордилась своим отпрыском.

Приказ от командования действительно шокировал пикинёров Атаульфа: вначале они кричали что сами станут атаковать лагерь, без остальных имперцев. Потом, немного выговорившись и остыв, начали, чуть ли не со слезами на глазах, жаловаться командиру какие наверху все скоты и что теперь, когда лёгкая огромная добыча так близка — их отсылают прикрывать задницы тем, кто получит себе всё.

— Будь там опасность — нас бы первыми поставили, а так… стойте внизу и облизывайтесь! — с горечью констатировал завшивленный боец из десятка Атаульфа и сплюнув смачно на землю, пошёл переодеваться в полотняную защитную курточку с кожаными полосами для усиления, перед будущим парадо и выступлением Дезидерием и выдвижения на позиции, для прикрытия отряда штурмовиков.

Тем временем гонцы министра Дезидерия повторяли письменно приказы полученные старшими командирами отрядов ранее, в шатре от самого главного имперского министра: армия делится на несколько частей — штурмовая колонна, что будет состоять из хорошо экипированных ветеранов молотобойцев и секироносцев, с приданными к ней несколькими отрядами меченосцев в доспехах, из императорской гвардии. Кавалерийская колонна, что станет силами лёгкой кавалерии совершать полный охват холма, с укрепившимся на вершине отрядом ересиарха Руфуса, пока тяжеловооружённые конные рыцари и сержанты и оруженосцы, поднявшись на холм боковыми дорогами, попытаются согнать пехоту еретиков — что скорее всего станет в строю прямо перед укреплениями из лагеря повозок, баррикад и траншей, что еретики ранее копали: кавалеристы атакуют таковых еретиков неожиданным фланговым ударом своих ромбов и клиньев, пока копейщики «честных» ждут лобовой атаки от штурмовой колонны пехоты имперцев.

Стрелки из арбалетов и луков пойдут вслед колонне штурмовиков пехотинцев, по основной дороге и подъёму на холм, и станут постоянными залпами болтов и стрел прикрывать наступление тяжёлой пехоты и её попытки разбить ворота или повозки, что их станут заменять в лагере «честных» и дальнейшее попадание внутрь укреплений.

Многочисленные пикинёры и копьеносцы, выстроившись полукругом у подножия холма — блокируют попытки еретиков прорваться в имперский лагерь, если таковые будут, а лёгкая кавалерия, что согласно плану должна к тому времени успеть полностью перекрыть все тропы и дороги с холма с укрепившимися еретиками на нём — начать преследование, если проклятые еретики попытаются в бегстве спасти свои жизни, поняв всю тщетность обороны на вершине.

Отряды наследников будут стоять сзади пикинёров, во второй линии и не примут активного участия, по задумке Дезидерия, в сражении — если только не случится чего экстраординарного и без их помощи будет не обойтись.

Третья линия — резерв, должна будет сформирована из баронских и графских дружин из числа пехоты, странных наёмников, которые уже в процессе похода присоединились к нему и подозрительных отрядов городской милиции, более походивших на обыкновенных бандитов и разбойников, от которых таким способом избавились магистраты их городов.

Тарасий, который и разрабатывал данный план, смог убедить своего господина что именно с помощью подобной расстановки победу, впрочем предсказуемую и лёгкую, над «чернью и швалью из числа простолюдинов Руфуса» — одержат именно имперские войска и гвардия, пока добровольные отряды, а также отряды провинциальных вице королей, наёмники и городская милиция — станут лишь наблюдателями.

Имперцы и сам Дезидерий получат славу и почёт, а также немалую добычу. Остальные решат компенсировать потери в последующих сражениях: зачистке Клина от остатков армии «честных», захвате городов что оставались под контролем еретиков и замков знати…

Всё это были операции рискованные и кровавые, и Тарасий был уверен что огромные потери у армии империи в них будут неизбежны, а потому советовал самому «престолодержателю», после лёгкой победы над Руфусом на Холме — тут же заняться вопросом организации проведения имперского съезда знати, доверив дальнейший поход либо комтуру Тибальду, командиру ордена «Чёрного единорога» и одному из Избирателей, либо же имперским полководцам, которые почти наверное смогут прославиться лишь большими потерями в людях и долгими осадами, в последующей кампании против «честных».

— У нас приоритет во всём! — увещевал Тарасий, сомневающегося в его идеях главного имперского министра. — Подумайте сами: противник — сплошь селюки и простота из городов, что оружия настоящих солдат в руках не держали! Сам лагерь — деревянные повозки и брёвна, совершенно без орудий, в то же время брать осадой захваченные ранее города, с каменными стенами и бомбардами на них, равно как и укреплённые замки знати — будет гораздо муторнее и без гарантии на лёгкую победу! Мы же быстро обратим в бегство всю эту нищую сволочь и начав её преследование на спинах бегущих и вторгнемся в Клин! Ура! Победа! Далее Вы занимаетесь съездом аристократии, а вот военные или высокая знать, гранды империи — пускай попробуют выбить самых умных, из еретиков, из городов и замков. У комтура Тибальда есть опыт бодания с «рубаками» при Лабоире…

Также секретарь напомнил министру Дезидерию о параде в честь победы в столице империи и праздничных раздачах, с кучей представлений и сотнях ораторов на площадях городов, которые станут прославлять данный поход и битву непосредственно с ересиархом Руфусом, и всячески упоминать главного имперского министра — сравнивая его с покойным императором…

Для простоты и мелкой знати именно Дезидерий станет символом возрождения империи и преодоления её нынешнего странного статуса, когда отпадают королевства провинции, и ереси плодятся как грибы после дождя.

— Да… Парад после триумфа! — не без удовольствия тихо проговорил Дезидерий. — Хм… Заманчиво! К тому же есть вариант сговориться с Хорхе и Виллиамом получше: Виллиам хочет массовых раздач пищи и мелкой монеты, при храмах и службах империи, а Хорхе, как всегда, впрочем, бредит казнями тысяч бойцов ересиарха Руфуса на все вкусы: зажарка в медных быках, спечь их на кострах, варить в чанах с водой, ломать кости на колесе, рубить по частям и прочее и прочее…

Пока обсуждали парад в столице, при возвращении, коснулись и скорой речи министра перед войсками. Следовало сделать её короткой и запоминающейся и главное, достойно выступить перед рыцарями и знатью империи, которым вскоре на имперском съезде придётся немало поволноваться из за интриги «высоких знатцев» против нынешнего государственного порядка и властной иерархии.

— Как мне появиться перед знатью? — внезапно забеспокоился Дезидерия. — Что скажешь?

— А что там сложного… — было поинтересовался озадаченный этим вопросом Тарасий и тут же осёкся. Его господин не ездил на лошадях, предпочитая кареты или паланкины в столице, и даже во время похода, когда он иногда заезжал в города на лошади, это была очень послушная кобыла, которую нередко вели под узцы кто из телохранителей минардов самого министра.

Появление «престолодержателя» на смешно ковыляющей доходяге, которую ведут минарды, дабы министр не свалился с неё на землю — произведёт самый дурацкий эффект и заставит знать призадуматься о том кто сейчас правит державой. На скором съезде они могут все предложения Дезидерия воспринимать через призму виденного ими его позора на приветственной речи, перед уничтожением ересиарха Руфуса.