- Давно тут так? - спросила Тара.

- Да уж, почитай, две луны. Говорят, в поместье сигианцев наехал цельный полк. Старый Хару считает, что они хотят войной на Дугалис пойти, но, по-моему, это чушь. Супротив наших магов Дракона никакие сигианцы попереть не решатся.

- Если бы так, - тихо отозвалась я.

Небо уверенно темнело, и вскоре звёзды заволокло тучами. Чуть покрепчал ветер, но шторма можно было не ждать.

- Теперь можно ближе к берегу подойти. Если без парусов - не увидят, - рыбак указал парням на вёсла.

Мы приблизились на полёт стрелы. На море полной темноты не бывает, но мгла на небе, отражаясь в почти чёрной воде, создавала подобие тёмной завесы. Мы скрывались за ней, словно призраки, не отрывая напряжённых взглядов от цепочки огней. Я почти слышала, как трещит электричество вокруг сидящей рядом сарсетинки. Тихо шуршали карты в руках Джамита. Взгляд его был направлен куда-то сквозь прибрежные скалы. Илис, сидевший на носу лодки, казался совсем погружённым в себя, но то, чего мы так ждали, он заметил первым. Резко поднявшись, он молча указал вперёд. По северной границе поместья, по берегу стекала тонкая цепочка едва различимых огней. Парни без команды взялись за вёсла. Их было три пары, и при довольно слабом боковом ветре лодка буквально полетела вперёд. Я вглядывалась в скалы до боли в глазах и различила смутные тени в тёмных балахонах. Они спускались по узкой тропе, освещая путь фонарями. Когда лодка подошла на расстояние в треть полёта стрелы, а разглядела длинный тяжёлый мешок, который за концы тащили двое в откинутых капюшонах.

- Ближе подходить нельзя. Заметят, - тихо проговорил рыбак.

Мы, не сговариваясь, побросали на палубу оружие и лишнюю одежду. Никто не думал о том, холодна ли вода в тёплую летнюю ночь. Плыли быстро и молча. Когда до скалистой бухты осталось футов сто, я поняла, почему тело не сбросили сверху, а потащили к берегу. Чтобы достичь глубокой воды, не ощетинившейся прибрежными зубцами, «похоронная» процессия вынуждена была пройти вдоль берега бухты до самого входа в неё. Я поблагодарила небо за то, что море сегодня было спокойным. И в штиль оно бурлило и пенилось вокруг спящего на дне каменного ежа. Если бы волны были чуть сильнее, нас бы просто растёрло об эти скалы в порошок.

Мы замерли у входа в бухту так близко к тропе, что сквозь рокот прибоя стали слышны голоса.

- …дальше несите. Здесь мелко.

- Да с пенного мыса бы кинули, и все дела, - чей-то раздражённый голос явно отдавал сарсетинской протяжностью, - там глубоко, и по скалам скакать не надо.

- Это не мешок с землёй. Это тело нашего брата, - мрачно отозвался звучный голос с резким, острым, словно клинок катаны, акцентом. У Ли его почти не было слышно, а для этого сигианца хорэмский был совсем чужим языком.

- Может, вы ещё погребальную песнь исполните? Он же предатель! Враг!

- Мне он не враг, - в стальном голосе сигианца зазвенела угроза. - Он не враг храму и своим братьям. Мы похороним его так, как требуют наши традиции.

Сарсетинец что-то проворчал в ответ, но протестовать не решился.

Мы спрятались в тень скалы, в окружении бликов от фонарей ставшую непроницаемой, и почти не дышали. Сигианцы остановились в трёх локтях над нашими головами. Тело, завёрнутое слишком уж плотно в какую-то дорогую серо-золотистую ткань, бережно опустили на край обрыва. А миг спустя сигианцы, семеро, стоявшие полукругом над бывшим братом, запели. Несмотря на крайнее нервное напряжение, я не смогла не восхититься этой удивительной, ни на что не похожей музыкой. Низкие грудные голоса пели на так и не давшемся мне сигианском, сливаясь с рокотом прибоя, вторя ему и как будто меняя его ритм. Песня лилась над водой, пробирая до костей. Казалось, пели они целую вечность, но наконец, один за другим семь голосов смолкли. Что-то сказал один, тот, что спорил, и тело подняли на руки. Тяжёлый всплеск… что-то уж слишком тяжёлый… и поднятая волна плеснула мне в лицо.

- Скорее, он с грузом, - жарко выдохнул мне в ухо Джамит, и мы нырнули туда, где скрылся жуткий свёрток.

Он действительно тонул очень быстро, и глубина была препорядочная, но свёрток мы догнали. В этом нам скорее повезло, потому что темнота была почти абсолютной. Если бы у нас было время задуматься, как это сделать, мы бы его не вытащили. К счастью, времени у нас не было. Несколько рук потянули ткань, тускло блеснул кинжал Тары, с трудом распарывая мокрое полотно. Груз, медленно утягивавший нас всех на дно, наконец, отпустил нашего веду, и серо-золотой саван, утяжелённый, видимо, камнями, стремительно погрузился во тьму. Мы стали торопливо выгребать вверх, в десять рук поддерживая безвольное тело. Не скоро, очень не скоро мы добрались до поверхности и, жадно захлёбываясь воздухом, поплыли к лодке. Я оглянулась на берег. Мне показалось, что в темноте, у самого края обрыва, стоит одинокая фигура в балахоне. Может, только показалось…

Рыбак помог нам выбраться на палубу и втащить на неё Ли. Джамит умело перебросил сигианца через колено, чтобы из дыхательных путей вылилась вода, потом мы уложили нашего командира на гладкие доски. Тара жадно впилась взглядом в его лицо, пытаясь найти хоть какие-то признаки жизни. Напрасно. Ли Сен Тан производил впечатление пугающе неживое. Нехорошее предчувствие свернулось где-то под левым ребром. Впрочем, то, что тело не коченело, давало повод надеяться. Рыбак, ни о чём не спрашивая, развернул паруса и повёл лодку обратно в деревню. Дэй Хоран достал из сумки какую-то остро пахнущую настойку и стал растирать сигианцу ладони. Я взялась за перевязки. Срезала кинжалом мокрые, просоленные бинты, и мне тут же стали помогать. Несколько рук вытерли насухо крепкое тело и чуть приподняли, чтобы можно было перевязать заново. Илис разжёг фонарь, и в его свете стало видно, что ран на теле нашего веду не в пример больше ожидаемого. К жутковатому на вид следу от кинжала Тары добавились рваные полосы от зазубренных клинков, ожоги и змеистые росчерки плетей. Тара прошипела на сарсете сложное ругательство и оглянулась. Цепочка огней безмятежно светилась по краям скал. Девушка снова посмотрела на сигианца и прижалась к его широкой груди, закрыв глаза и вслушиваясь. Наконец, длинные ресницы встрепенулись, словно крылья испуганной бабочки. В голубых сейчас глазах плескалось счастье, граничащее с безумием.

- Я слышу его сердце…

- Отнесёте его ко мне. Я один живу, никто не потревожит, - спокойно заговорил рыбак. - Несколько дней ему лучше отлежаться. Хотя я вообще удивляюсь, как он выжил.

Рыбацкая хижина была просторной и тёплой. Край неба на востоке уже чуть посветлел, но в доме никто и не думал спать. Команда, наконец, была в сборе, и уже одно это приводило в состояние какого-то буйного веселья. Особенно после того, как Ли начал нормально дышать - глубоко и размеренно, как крепко спящий человек.

- Отживёт, - уверенно сказал рыбак, глядя, как щёки Ли приобретают живой цвет. - Он отживёт, он сильный.

Сигианцу была предоставлена просторная жёсткая кровать, а мы устроились вокруг на полу. Из соседнего помещения доносились запахи кухни. Кажется, хозяин готовил нам завтрак. В команде не смолкало обсуждение всего минувшего, и Тара при этом глаз не сводила со спящего веду.

- Сколько дней осталось до праздника? - вдруг спросил Ли, открыв глаза.

Вместо ответа он получил поражённое безмолвие. Мы не могли поверить своим глазам и ушам. Первой опомнилась Тара. Она издала ни на что не похожий вопль и бросилась сигианцу на грудь. Тот на миг поморщился, видимо, не все раны обрадовались столь бурному проявлению эмоций, а потом со счастливой улыбкой обнял девушку. Мы тут же посрывались со своих мест и засуетились вокруг веду, спрашивая, как он себя чувствует, предлагая что-нибудь съесть, выпить и ещё демоны знают, что.

- Просто снимите с меня Тару, - с усталой улыбкой проговорил Ли и снова закрыл глаза.

Я проснулась уже почти ночью. Рядом с моим одеялом прямо на полу сидел Джамит. Он смотрел куда-то в другой мир, и в его тёмных глазах плясало пламя свечи. Я оглянулась. Илис и Хоран спали на своих одеялах, Тара прикорнула на краю кровати Ли. Хозяина видно не было.