— Раздевайся, — почти привычно приказал князь.

— Да, господин, — Ариэн поспешно распустил завязки на накидке.

Его тут же дернули за волосы и уткнули носом в подушки.

И все равно было больно несмотря на подготовку, князь резко вставил ему и начал двигаться, а потом случилось и вовсе страшное. Князь перевернул Ариэна на спину, и приблизил свой раздувшийся алмазный стержень к самым его устам.

— Нет, перестаньте, — задергался Ариэн, в этот раз на него не накладывали путы.

Неужели князю доставляет удовольствие каждый раз выдумывать для него новую муку, да, наверно, так и есть, темные столь изощренны в разнообразных пытках.

Князь шлепнул его по лицу, разбив губы, “так даже лучше”, а потом просто сделал то, что хотел, разжав ему челюсти заклинанием.

— Глотай.

“Ни за что”, подумал Ариэн с отвращением, но выплюнуть не посмел, так и держал во рту эту гадость.

Князь обтерся его волосами и отошел к низкому столику. Ариэн не выдержал, тайком сплюнул в покрывало. И теперь смотрел, как князь жадно пьет вино из кувшина, и, утолив жажду, подходит к нему.

Он запоздало вскочил с кровати, похолодев от страха.

— Придется заняться твоим воспитанием, — сказал князь. — Подай мне плеть.

— Да… господин, — плеть лежала тут же, на столике.

— Приказы надо исполнять в точности, — князь толкнул его на пол и придавил ногой к пушистому ковру.

Вся спина, задница и ноги оказались вскоре исполосованы ударами. Ариэн пытался свернуться клубком, чтобы хоть как-то закрыться, но это не спасало от раздирающей боли, наказание длилось и длилось, пока он не догадался умолять о пощаде.

Ариэн слышал, как хлопнули двери, и кто-то вошел. Стража, судя по сапогам.

— В подземелье его.

— Дозвольте хотя бы одеться, господин, — Ариэну с трудом удалось встать.

— Дозволяю, — мрачно усмехнулся князь.

Глава 7

Время до обеда текло мучительно медленно, учеба никак не лезла Ремирху в голову, вместо нее все его существо охватило томление. Он замирал на месте, вспоминая невыразимые прелести Ариэна, и сферы с жутким грохотом взрывались, едва выйдя из его рук, а стрелы и сети сплетались в непристойных объятиях. Про политику, историю и иже с ними и вовсе говорить было нечего — слова учителя плескались волнами скуки на краю сознания, а руны буквально расплывались под его невидящим взглядом.

— Вы сегодня просто в ударе, господин Ремирх, — сказал ему учитель с иронией.

— Простите, — улыбнулся он, — я обещаю исправиться.

Учитель лишь безнадежно махнул рукой, заканчивая урок.

А на обеде Ариэн не показался. Наверное, не хотел позориться с ужасным к себе отношением супруга. Подумать только, “можете называть меня господин”! Как так можно, еще и в обществе. Даже Фрейра с Фрирхом осуждали отца за это…

От тоски Ремирх завел какой-то похабный разговор с сидящими рядом юными дворянами — про росу наслаждения, испиваемую сахарными устами, и прочие туманные, но волнительные вещи.

— Ах, губы моего миньона так сладки от росы, — улыбаясь, сказала Итрина, наследница виконтов Дракх.

— О, ты уже завела миньона, Итрина? — оживились остальные.

— Или называешь таковым одного из слуг?

Но Итрина лишь продолжала загадочно улыбаться, всем своим видом как бы говоря — завидуйте, дети, я не раскрою вам тайны.

“Ха, — подумал Ремирх, — а я наслаждался обнаженным телом самого князя Ариэна!” И эта его тайна была по-настоящему огромна, из тех, на которые даже намекнуть нельзя. Не то, что какие-то там миньоны.

Но теперь младший князь был, увы, недоступен: стража у его покоев сообщила, что он изволит почивать, и Ремирх не осмелился его будить. Ушел вместо этого с друзьями в город, в надежде отвлечься от своего преступного вожделения. И почти преуспел в этом, лишь иногда, среди веселья и игр, его посещала тоскливая мысль: как здорово было бы, будь Ариэн с ним рядом. Наверняка бы ему понравилось и купание, и поход на маленьких плотах в бухту подводных змеев…

Вернулся он совсем поздно и, едва умывшись и переодевшись, сразу пробрался в покои Ариэна — через окно, дабы миновать стражу. А не застав его, решил дождаться. Вдруг отец снова обидит Ариэна, и тому понадобится утешение. Он так и заснул, то распаляясь воображением этого самого утешения, то ругая себя последними словами: как он может желать Ариэну зла, нет, пусть отец будет с ним сегодня ласков, ведь цветок невинности уже сломан, пора испить и росу наслаждения.

Но Ариэн не пришел до самого утра и не показался на завтраке.

— Где же наш милый отчим, отец? — спросил Ремирх, совершенно изведясь.

— Там, где и надлежит находиться светлому, — холодно ответил отец, — в подземелье.

— Но как же… — прошептал Ремирх, чувствуя, как собственный голос и вид неумолимо выдают их с Ариэном тайну.

— Вы решили разорвать мирный договор, отец? — спросила Фрейра.

— Мы поведем отряды Тьмы в священный поход, во славу твою, отец! — воскликнул Фрирх, поднимая вверх столовый нож.

И отец рассмеялся:

— Нет, мой муж просто наказан. Священный поход отменяется.

А Ремирх, все это время чувствующий, как в его груди, в том месте, где у всех эльфов сердце, растет кулак тьмы, с неимоверным облегчением закрыл глаза. Просто наказан, да. Со всеми бывает. Ремирх сам сидел в подземелье бессчетное число раз за свои выходки, а однажды провел там целых две недели — когда в приступе ярости сбросил слугу с крыши. Слугу потом было очень жалко, двенадцатилетний Ремирх даже плакал от раскаяния, сидя на цепи…

После завтрака он сразу бросился к себе за лечебной мазью. А потом, подумав, прихватил одеяло — наверняка нежный светлый эльф настрадался на ледяных камнях. И, конечно же, зашел на кухню за едой. Только бы отец не запретил посещать заключенного.

Но стража пропустила его без вопросов, склонилась почтительно и осветила камеру факелом. Ариэн, прикованный за шею к большому кольцу, закрыл ладонью глаза — видимо, отвык от света.

— Вон пошли, — сказал Ремирх и приблизился к протягивающему ему руку Ариэну.

Стража удалилась.

— Вы пришли…

— Сразу, как узнал, — прошептал Ремирх, с состраданием глядя на его пропитавшуюся кровью одежду. — Как же вы не можете быть послушны, Ариэн, оставьте вашу светлую заносчивость, умоляю.

— Я… стараюсь… но не могу…

Ремирх обнял его, чувствуя горячечный жар тонкого тела в своих руках:

— Все будет хорошо. Я… вам смазать раны?

Ариэн кивнул, звякнув цепью, и Ремирх заметил, что под ошейником у него натерто чуть не до волдырей. Наверное, от темных заклятий, пропитавших металл, у самого Ремирха никогда не бывало подобных реакций.

Он постелил одеяло и принялся осторожно разоблачать покорно принимающего его заботы Ариэна.

— Это так стыдно, — сказал тот, оказавшись обнаженным.

— Что вы такое говорите, — ответил Ремирх хрипло и бессмысленно.

Сияющая тихим светом красота, хоть поруганная и изломанная, но она снова была его — на мучительно короткие минуты.

На этот раз Ариэна наказали гораздо суровее, багровые вспухшие полосы иссекли почти все его тело, а не только ягодицы. А еще они были в ужасном состоянии, наверно потому, что помощь не была оказана сразу, и чужеродная темная магия изъела светлого эльфа.