Ремирх поерзал коленями на жесткой скамейке и украдкой вздохнул. Всенощная подходила к концу. Хотелось зевнуть и потереть глаза, но ему не повезло сегодня: досталось место прямо напротив отца. И всю ночь Ремирх не то что зевнуть — даже пошевелиться лишний раз не осмеливался. Хотя отец смотрел на него редко, взгляд главы дома был обращен в основном вверх, на лики богинь, перед которыми он и творил ритуалы.

Ремирх покосился влево, на самого младшего из братьев. Тот блаженно дрых, уткнувшись лбом в задницу каменной паучихи. Старшие, близнецы Фрейра и Фрирх, закрывали его своими спинами, сохраняя на лицах экстатическое выражение. А может быть, они на самом деле были увлечены службой, может, их личная сила позволяла видеть что-то за усыпляющими словами и однообразными действиями. Ремирх отвлекся, привычно размышляя, кто из близнецов сильнее и станет наследником благородного дома. Даже сон, казалось, отступил, и колени перестали ныть, он замечтался, воображая то Фрейру, то Фрирха на месте отца. Вот было бы здорово, сестра и брат хоть и кретины оба, но зато добрые…

— Мерзавец!

Ремирх упал на пол от затрещины: он все-таки заснул, служба кончилась, и его преступление заметили.

— Простите, — выдавил он, сжимаясь под взглядом прозрачных от ярости глаз отца.

Тот вздернул его за подбородок, так высоко, что Ремирх едва касался пола.

— Бесполезный последыш, — процедил отец и отшвырнул его в сторону, — будешь молиться до вечера. А в час волка ко мне в кабинет.

— Да, отец, — прошептал Ремирх, хотя никто не дожидался его ответа.

Хорошо, что все так быстро ушли и не видели, как он вытирает слезы. Не из-за предстоящей порки, конечно, хотя будет больно и унизительно.

Из-за “бесполезного последыша”. Ремирх не был совсем уж обделен силой, но ее было позорно мало для его возраста и происхождения. И окружающие, казалось, все чаще и чаще замечали это.

И еще из-за того, что сегодня последний день недели, и Ремирх хотел провести его в Нижнем Городе, на речке. Они с друзьями построили большой плот, и его торжественный спуск был назначен на вечер. А Ремирх будет все это время сидеть взаперти, наказанный.

Он подошел к алтарю, опустился на пол, подтягивая ноги поближе, и посмотрел на темные лики богинь. Молиться бесполезно, боги слышат только сильных.

Ближе к вечеру к нему пришли Фрейра с Фрирхом, нарядные и веселые, и принесли еду.

— Спасибо, — улыбнулся им Ремирх. — На гуляния собираетесь?

— На охоту, — радостно оскалился Фрирх.

— Не расстраивайся, братишка, — Фрейра потрепала его по голове. — Я слышала, скоро приедут послы из Эссалии, они хотят заключить брачный договор с папочкой. Может, он добрее станет.

Она подмигнула, а Фрирх расхохотался:

— Ага, добрее! А то ведь совсем недоеб старикана замучил!

Ремирх натянуто улыбнулся: шутка брата была совсем не смешной и рискованной. А вдруг кто из слуг подслушает.

— Да ладно, со светлой супругой избавления от недоеба не светит, — тоже засмеялась Фрейра.

— Нехорошо это, даже траур не закончился, а он уже, — сказал Ремирх тихо.

— Политика, — отозвались близнецы в один голос и тоже помрачнели.

***

— Так это правда, что тебя отдают темному, — прошептал Ариэн, — это невозможно, надо попросить отца…

— Уже просили, — мрачно усмехнулась Иримэ и махнула рукой, любуйся, мол.

Ариэн невольно огляделся — на двери и окнах тонко звенели охранные заклятья.

— Ты что, хотела сбежать?

— Хотела, да Лотэр помешал, подхалим проклятый, — Иримэ топнула ногой. — Поможешь мне?

— Нет, нет, — Ариэн отшатнулся почти в ужасе и присел на мягкий диванчик, — одумайся, сестричка.

— Бе-бе, одумайся, — передразнила та и опустила щиты: — Поздно одумываться.

Иримэ потеряла свой божественный свет. Вместо благостного потока, связующего небеса и земную твердь, во всем ее теле вихрились разноцветные спирали, иногда они превращались в цветы или звезды, и на это можно было смотреть бесконечно.

— Так поможешь? — переспросила сестра.

— Помогу, — хрипло ответил Ариэн, теперь он понял, что выбора нет.

Иримэ стала блудницей. Отец убьет ее, если узнает, если только догадается проверить ее чистоту.

— Кто… сделал это с тобой?

— Брат нашей матери.

Ариэн закрыл лицо руками, какой позор.

— Спасибо, спасибо, братик, — сестра закружилась по комнате, смеясь, ни капли раскаяния не было в ней. — Пойдешь вместо меня в храм на вечерней заре, переодевайся быстрей, служанок я отослала. Да не бойся, отец, конечно, поорет и побесится, а потом ты вернешься в Академию. К весне все забудется, вот увидишь.

Ариэн не верил, конечно, что получится. Да, они в детстве часто менялись одеждой, обычные шутки близнецов, но сейчас… разве он похож на сестру. Иримэ тонкая, почти прозрачная, с невинными синими глазами и светящимся лицом. И еще у нее такой развратный рот, заметил вдруг Ариэн, особенно когда она произносит ругательства.

— Чудесно, теперь не отличишь, — Иримэ накинула ему на голову кружевной покров — символ невинности.

— А ты?

— Переоденусь в твою одежду и просто выйду из замка, меня будут ждать, — засмеялась Иримэ. — Изящный план, правда?

— Отец сразу догадается, — Ариэн задрожал, представив гнев отца, особенно когда тот узрит нечистоту настоящей невесты. — Ты ходишь по краю.

— И это прекрасно, — зашептала Иримэ ему в губы, — ты просто не можешь понять. Не снимай амулет, он закроет тебя от отцовского ока.

В дверь заскреблись, “госпожа, за вами идут”, Ариэн прижал к груди амулет и замер. Сквозь полупрозрачное покрывало он видел, как кинулась за кресло Иримэ, подхватив его одежду.

А потом он впал в какое-то оцепенение, да еще и проклятый амулет не давал произнести ни слова. Ариэн стоял в храме рядом с отцом и все время думал об Иримэ, как она переодевается, выходит из комнаты, а потом покидает замок. И Сехмар, совратитель, ждет ее рядом с мельницей, или около Белоречки, Иримэ хрипло смеется и подставляет рот под его губы, ветер треплет ее золотые волосы. И всякий, кто видит это, отводит глаза, не в силах созерцать такой разврат…

***

Ариэна заперли в покоях сестры, нацепив браслеты-ограничители на обе руки. Отец хотел сперва ошейник, но матушка заступилась. И еще он не бесился и не орал, и это было страшнее всего.

— И впрямь неприлично будет, если ты войдешь в дом своего будущего супруга в ошейнике, — отец смотрел без гнева, скорее с издевкой.

Ариэн до сих пор не мог произнести ни слова, только подносил руку к груди, туда, где был амулет.

— Потерпи, это лишь часть наказания за твою глупость, скоро заговоришь, — ласково успокоил отец.

А Лотэр, старший братец, мерзко захихикал:

— Закричишь еще под своим мужем, говорят, темные это любят.

Ариэн вздрогнул и замотал головой. После побега Иримэ отец недолго думал, кем ее заменить. Этот союз необходим нашему роду, сказал он, брак все равно будет заключен. И раз ты так любезно согласился заменить сестру на вечерней молитве, возможно, не откажешься занять ее место на свадебной церемонии.

А потом они оставили его одного в спальне. И даже мама не зашла к нему перед сном, наверно, боялась разозлить отца. Ариэн подтянул колени к груди и попытался думать об Иримэ, пусть Сехмар любит ее, пусть она будет счастлива, тогда его жертва не окажется напрасной. Он сможет достойно принять свою судьбу, никогда не пожалуется, и, если боги будут милосердны, быстро угаснет в этом противоестественном союзе с темным.