***

Ремирх чувствовал странную пустоту, возвращаясь домой. Сто пятьдесят лет их жизнью была война, то утихавшая, то снова вспыхивающая. Бесконечные набеги, интриги с соседями, грабежи, атаки и отступления. Невозможно было поверить, что этот мир продлится дольше года, что договор не станет лишь одним из череды подобных ему. Но отец перед их отъездом сказал “так начинаются века тишины”, имея ввиду имперских посланников, заполонивших их двор.

— Что же теперь делать? — спросил Ремирх у Ариэна, и тот сразу понял его:

— В оркских землях будем гостить и на драконов охотиться.

И Ремирх засмеялся, радуясь, что возлюбленный не вынашивал более планов кровавой мести своим бывшим сородичам.

— Вот видишь, дорогой, зря ты на своего папеньку гневался. Отлично же он тебя пристроил, младшему сыну — и целое княжество, да еще и темное, не то, что эти ваши…

Ариен поднял коня на дыбы и влепил ему подзатыльник.

— Ах, ты! — воскликнул Ремирх и попытался его схватить.

Но тот со смехом ускользнул и пустил коня в галоп, а Ремирх, гонясь за ним, почувствовал, что пустота отпускает его.

А дома их встретил младший брат с супругой — графиней Кэркхо.

— Рады вас видеть, — сказал Ремирх сердечно, родичи не так уж часто навещали их, предпочитая пропадать в горах своей вотчины и выводить там жутких монстров. — Что же заставило вас оставить любезных чудовищ?

— Князь весьма заинтересовался нашими питомцами, — сказала графиня, — но увы, пока не дал аудиенции и не посвятил нас в причины своего интереса.

— Да, он позже обязательно объяснит, — сказал Ремирх, опуская глаза, в последнее время у отца стало трудно получить аудиенцию, и все просители шли к ним с Ариэном. Но не может же тот не принять собственного сына.

— Пройдемте же на пир. Отметим встречу в узком родственном кругу, — тонко улыбнулся Ариэн. — И мне кажется, я знаю, чем могли заинтересовать князя ваши чудовища…

— О, это не чудовища, — пылко воскликнул брат. — А отец просто проникся величественной красотой этих созданий, я уверен. Не зря же я послал ему яйцо полгода назад, наверно, оно уже вылупилось.

— Никрэй, брат мой, — засмеялся Ремирх, обнимая его за плечи, — нет, яйцо еще не вылупилось, но будь уверен, ему обеспечен самый преданный уход.

— Да-да, как же я забыл проверить его, ведь это такие нежные создания, — задумчиво ответил Никрэй и попробовал куда-то уйти, наверное, немедленно проверять. Но Ремирх со смешком удержал его.

Их приветственный пир затянулся до самой ночи, ведь так много надо было обсудить — и буллу императрицы, и мир со светлыми, и коварство князя Эссалийского, и чудовищ графов Кэркхо. У Ариэна, к удивлению Ремирха, оказалось множество идей относительно последних, и у них с графиней развязался страстный спор на эту тему.

— Ты слышишь, брат? — прошептал Никрэй, сжимая его руку.

— Нет, — Ремирх с удивлением обернулся, а потом снова вернулся взглядом к лицу Ариэна. Как же прекрасен был тот, разгоряченный спором и вином, как хотелось разложить его прямо здесь, на праздничном столе, и насладиться тонким телом…

— Это поют драконы, — сказал Никрэй, — я часто слышал их голос в горах.

— Драконы? — Ремирх недоверчиво прислушался, но не услышал ничего, кроме звона кубков, голосов пирующих и игры менестреля.

Но в сердце поселилась тревога, и вспомнилась вдруг матушка, и Фрейра, и россказни воинов про последнюю битву Фрирха — якобы туда тоже прилетел огромный черный дракон, точно такой же, как на гербе князей АйесТирр.

— Пойдем на Северную башню, — сказал Никрэй.

И Ремирх пошел за ним, оглянувшись лишь у порога: странно, но Ариэн не заметил их ухода, хотя всегда чуял малейшее изменение даже в настроении.

На Северной башне стоял отец и смотрел в небо.

— Она прилетела за мной, — сказал он, мельком взглянув на них. — Вы слышите? Это поют драконы, они уже близко.

— В небе нет даже химер, — сказал Ремирх, и сильный порыв ветра сорвал с его плеч плащ.

— Огромный черный дракон, — отец протянул руки вверх. — Дракониха. Как же вы не видите ее.

— Там ничего нет, даже звезд, небо затянуто тучами, — повысил голос Ремирх, но никто не слушал его.

— Да, отец, большой черный дракон и два маленьких серых, — сказал Никрэй, — они кружатся над башней.

— Два маленьких? — спросил отец, и лицо его стало совсем юным от тревоги и неуверенности. — Почему же я их не вижу. Наверное, они не простили меня. Возможно, и она…

Он попятился и прижался спиной к колонне.

— Пойдемте вниз, отец, — сказал Ремирх, — нам нечего здесь делать.

— Разве бы они прилетели, если бы не простили? — сказал Никрэй, улыбаясь.

— Не спросив — не узнаю, не так ли, — отец снова поднял взгляд к небу.

“Не смейте нас покидать”, — хотел крикнуть Ремирх, но налетевший ветер на миг лишил его дыхания.

А в следующее мгновение отец раскинул руки, и огромная Тьма, вечно колышущаяся за его плечами, хлынула сквозь его тело, размывая его границы и растворяя в ночи. Ремирха скрутило от болезненно наполнившей его силы, и по этой силе он догадался, что отец ушел во Тьму навсегда, переступил Предел и оставил часть своей магии ему в наследство.

Ремирху показалось, что прошло несколько часов, в течение которых он пытался собрать себя и свою магию по кусочкам, прежде чем Никрэй помог ему подняться.

— Как ты, братишка? — спросил Никрэй. — Тебя чуть не засосало во Тьму.

— Все в порядке, — прошептал Ремирх, цепляясь за стену.

Древние камни крошились под его пальцами, небо светлело на востоке, он и не заметил, как прошла ночь. Где же Ариэн.

Весь замок оказался погружен в сон, даже стражи дрыхли на своем посту. Ремирх, разгневавшись, пнул пару бездельников по дороге вниз.

— Их усыпили драконы, не злись, брат, — сказал Никрэй.

— Драконы давно улетели, — ответил Ремирх и поспешил в свои покои.

Ариэна там не было, и Ремирх зашел в кабинет.

“Возлюбленная старшая сестра моя”, самолично начал он письмо императрице, а потом в нетерпении вскочил на ноги. Где же Ариэн.

Ариэн нашелся у порога зимнего сада, он лежал, словно подстреленный, и Ремирх в ужасе упал на колени рядом с ним. Но тот просто спал.

— Ариэн, мой возлюбленный, — позвал его Ремирх, и Ариэн застонал во сне, прижимаясь к нему сильнее и цепляясь за плечо.

Ремирх поцеловал его теплые губы и понес в спальню. Императрица подождет.

Вообще весь мир подождет, думал он, входя в тонкое сонное тело, ведь весь мир останавливается, пока они любят друг друга.

— Ремирх, — прошептал Ариэн, изгибаясь и распахивая глаза, и были они подобны горному озеру в ясный день.

— Ариэн, мой князь, — улыбнулся Ремирх и замер, пытаясь сдержать сверкающую волну наслаждения, но та сорвалась, и распирающая его сила выплеснулась из Ремирха, и стало ее нести легче — вдвоем.

— Твой, — простонал Ариэн.

— Только мой.

КОНЕЦ