— Молитесь, благородный Эрасмус, или же я сделаю это за вас.
— Я не буду прощаться, милорд, — зло усмехнулся Эрасмус в ответ, очевидно, справившись со своей слабостью, — встретимся этой же ночью, когда твари одолеют вас.
— Сомневаюсь, благородный Эрасмус, ведь на нашей стороне бог и светит солнце, а вы нисходите во тьму, — твердо сказал Виллем и отвел меч для замаха. — Скажите, когда будете готовы.
— Хотел бы я призвать бога на свою сторону с той же легкостью, Виллем, мой друг, — зашептал Эрасмус, закидывая голову и глядя на темный замковый свод и знамена под ним. — Но он только на своей стороне, поверьте. А моим солнцем всегда был и будет мой возлюбленный альфа. Прости, Джонатан. Я готов.
И Виллем, громко и четко произнеся молитву за грешную душу благородного омеги, отсек ему голову одним ударом.
***
Той же ночью, скидывая со стены карабкающуюся туда бессчетную нечисть, Виллем Корнский снова и снова вспоминал предсмертное предсказание Эрасмуса.
“Встретимся, — повторял он про себя, разрубая пламенеющим клинком очередную харю, — когда твари, — он замахивался и опускал меч, — одолеют вас”.
И вновь по кругу, одни и те же слова пульсировали в его сознании, теряя всякий смысл от бесконечных повторений.
Волна нечисти внезапно откатилась и занялась какими-то зловещими перегруппировками.
“Когда твари одолеют вас”, — подумал Виллем и прищурился, пытаясь магическим взором пронзить замыслы врагов рода человеческого.
— Виллем, — Роддо сжал его плечо, — если мы никогда не увидим рассвета… — он замолчал, словно погрузившись в пучины мрачных раздумий.
Виллем некоторое время ждал продолжения, а потом обернулся и положил свою руку поверх руки Роддо.
— Сэр Роддо, ваша дружба была одним из тех даров, что каждому человеку даются столь скупо и столь незаслуженно…
— А ваша для меня — единственным даром! — воскликнул Роддо с жаром.
И Виллем с улыбкой обнял его:
— Мы обязательно встретимся, мой друг. Там, где всегда светит солнце.
Нечисть снова подвалила к стенам, таща за собой огромных грязевых големов. Три уцелевшие пушки ударили по первому голему, снеся ему половину плеча. Голем, отвратно завывая, полез по стене, а когда достиг вершины, Виллем отрубил ему руку.
Ошметки мертвой плоти полетели фонтаном, и Виллем почувствовал, что задыхается от невыносимой вони и тяжести навалившихся тварей. “Какой омерзительный конец”, — подумал он.
А потом все осветилось и заполыхало священным огнем — как будто он умер и попал в тот край, где никогда не заходит солнце. Только там было жарко, очень жарко, и Виллем закрыл лицо локтем и зажмурился, выставляя перед собой щит, хотя что могло спасти его от божественного гнева…
— Аз-Терион! — донеслись до него крики людей. — Мы спасены! Десятый род пришел нам на помощь!
И Виллем, осознав себя на этом свете, вскочил на край стены и посмотрел вниз. Там бушевало белое пламя и развевались знамена Аз-Терионов — с черным драконом на серебряном поле.
— Бог с нами, — сказал Виллем, не сводя взгляда с рыцаря-альфы в белом плаще и черных доспехах. — Это же штандарт Торайха Аз-Териона, ты видишь девиз, Роддо?
Яростный дух, горевший во всех альфах, в Торайхе Аз-Терионе ослеплял подобно солнцу, и Виллем поднес ладонь к глазам, как будто действительно смотрел в полуденное небо.
***
Той ночью они очистили не только замковый утес, но и деревню Корнвиллидж у его подножия.
А на рассвете Виллем упал в своих покоях замертво и проспал до вечера — впервые за несколько дней с начала Извержения. Магия и бодрящие эликсиры, державшие его все это время, опустошили его тело и ворвались мутными кошмарами во сны.
Проснулся он с раскалывающейся головой и вкусом металла и крови во рту. И обнаружил, что расторопные слуги догадались его раздеть, обмыть (словно покойника) и уложить в постель.
— Где лорд-протектор? — спросил он у мальчишки, притащившего ему разбавленное вино с сыром.
— Намедни из рейда вернулись, — прошептал тот, испуганно тараща глаза, — притащили дохлых тварей и пировать изволят… ими…
Виллем поперхнулся вином:
— Ты что болтаешь, паршивец!
Мальчишка с воплем сбежал.
Торайх Аз-Терион, лорд-протектор Земли Азгал, самого северного удела провинции Нордстрим, действительно пировал в зале совета. Зайдя в предупредительно распахнутые для него двери, Виллем кинул взгляд на камин. Там жарилась туша огромного, искаженного нечистой магией вепря. И Виллем усмехнулся, вспоминая чудовищные слухи, столь явно бродившие среди прислуги. Искаженных зверей можно было есть — после ритуала очищения. Священный огонь, не способный спасти души, с успехом избавлял от скверны мясо. Единственно, что уродов не принято было приносить в дома, обычно ими питались в походах. Но Торайху Аз-Териону было очевидно плевать на обычаи и страхи не-воинов.
— Виконт Корнский, — сказал Торайх Аз-Терион, медленно улыбаясь. — Надеюсь, вы простите мое самоуправство в вашем замке?
— Весь Нордстрим, вся Земля Азгал, замок Корн со всеми его владениями и людьми — принадлежат Десятому роду, милорд, — сказал Виллем, прижимая кулак к груди.
Слова давались с некоторым трудом — никогда еще Виллем не стоял так близко к кому-либо из высокорожденных, и дух его захватывало от огня, полыхавшего в Торайхе Аз-Терионе так сильно, что рядом с ним другие альфы казались едва тлеющими углями. И так же, как магическое чувство Виллема захлебывалось от избытка силы, так и взор его не мог собрать целого образа сидевшего перед ним высокорожденного.
Глаза Торайха Аз-Териона были светлы и прозрачны, как ледяное Северное море.
Волосы его были обрезаны мечом, а цветом напоминали геральдическое серебро.
Кольчугу, которую он не снял даже на пиру, украшали черные драконы.
— Прекрасно, — сказал Торайх Аз-Терион и хлопнул ладонью по месту рядом с собой, согнав оттуда кого-то.
Виллем сел и приложился к чаше с родниковой водой, пытаясь справиться с давлением чужой магии. Слуги вытащили вепря и принялись его разделывать. И Виллему показалось, что морда искаженного зверя похабно ухмыляется — совсем как нечистая тварь.
— Вы достойно держались, виконт, — сказал Торайх Аз-Терион, отсекая кинжалом кусок мяса. — Извержение захватило Земли Азгал вплоть до Верченых Столбов, и не чаяли мы найти очаг сопротивления так далеко на севере.
— До верченых Столбов… как это ужасно, милорд, — сказал Виллем глухо и подумал о милях и милях оскверненной земли.
В окрестностях замка Корн жило не так уж много людей, в основном, охотники и угрюмые фермеры, но дальше, вглубь Земли Азгал — сколько зажиточных деревень разорила проклятая нечисть!
— Преотвратно, я бы сказал, — Торайх Аз-Терион весело улыбался, и на мгновение в его лице отразились безумные ухмылки тварей, идущих на бой. — Впрочем, не будем жаловаться, Извержение — отличный шанс накрыть гнездо тварей и вырезать их всех, с погаными их личинками и яйцами, не так ли, виконт? И присоединить новые территории к Землям Азгал.
Виллем никогда не думал об Извержениях в таком ключе. Веками те несли беды и запустение во владения людей, а в тех редких случаях, когда удавалось найти и уничтожить их источник, никто не помышлял о захвате испоганенных земель.
— Где найти столько людей, чтобы заселить и удержать гнилые территории? — недоуменно покачал головой он. — Да и кто согласится там жить, милорд?
— Семь сотен лет назад Земля Азгал была впервые очищена от нечисти и заселена людьми, а одно из гнезд мы вывели прямо под этим утесом.
— Вы, милорд? — растерялся Виллем.
Он всегда полагал, что нынешний лорд-протектор совсем молод, едва ли старше его самого, и никак не мог жить в легендарные времена завоеваний.
— Десятый род, говоря “мы”, я имел в виду свой род, — засмеялся Торайх Аз-Терион, и так ярко и заразительно было его веселье, что Виллем позволил себе улыбнуться в ответ.
— Разве Земля Азгал не была человеческой? Твари захватили ее, а Эрейх Завоеватель вернул назад.
