Он толкнул Андрея к стене, погладил между ног, тот их раздвинул слегка и вцепился ему в плечи:

— Ты что, Пашка… совсем охуел… не надо тут…

— Не вздумай к Женьке яйца подкатывать, — он пару раз чувствительно похлопал Андрея по этим самым яйцам, и тот встал на цыпочки, глотая воздух, в паху у него взбугрилось.

“Плюнуть на все и нагнуть его прямо в коридоре”. Павел с трудом подавил похабную мысль, погладил Андрея по голове, еще раз шлепнул по члену и, пробормотав “пока”, смылся.

Беженцы из Москвы-11 и правда скучковались в столовке. Вечером это помещение превращалось в бар, так что там была весьма удобная стойка. Павел потолкался среди ребят, настроение было унылое: слишком много погибших. Геныч тоже не выжил. “Сколько раз из жопы вылазил, а тут не смог”, сказал ему один из работяг той самой смены.

Павел выпил сто грамм буриловки, поминая, и не почувствовал ни вкуса, ни опьянения. Максима не было, и он снова проверил список выживших. Всех четверых насильников он помнил по фамилиям, засек по бейджикам, когда на станции сталкивались. Никого из них в списке не появилось за ночь. Слава богу, хоть здесь повезло… Гадко так думать, но трагедия затирала следы их ошибок и преступлений, позволяя жить дальше.

А потом он услышал легкое оживление и смешки. Да, приход Максима нельзя было не заметить. Тот стоял у стойки, принимая поздравления своей сказочной везучести. “И на бабу влез, и от слизней улез”, ржали ребята. Павел решил подождать, пока ажиотаж схлынет. Да и Андрей оторвется от Женьки, придет сюда, вдвоем-то легче расколоть будет.

Максим уже сожрал двойную обеденную порцию, изрядно выпил и пообщался. И явно намеревался свалить, а Андрея все не было. Сосется, небось, прямо в палате и обо всем позабыл, мудачина. Павел злился, понимая, что глупо ревнует, но не мог справиться с собой.

— Здорово, Паш, — Максим подошел к нему сам, и Павел сильно стиснул его мягкую лапу в приветствии. — Эй, ты что?

— Да так… Привет, Макс. Уже решил, чем на Земле займешься?

— Отдыхать буду! Полгода, — Макс заколыхался в утробном смехе.

— Пойдем, разговор есть. Подальше от народа.

Максим удивился, а потом понимающе как-то усмехнулся и пошел за ним следом. Павел вел его в сторону машинного отделения, все размышляя о том, как бы потоньше к делу подойти. В Москве-7 совершенно не соблюдалась производственная безопасность, к кондиционерным установкам кто угодно мог выйти. Внизу, под решетчатыми полами переходов, что-то шумело, вращались спирали, шевелились гигантские компрессоры.

— Харе ныкаться, выкладывай, что у тебя, — нагло заявил бывший зам и остановился прямо на мостике.

— На кого работаешь, с-сука? — рявкнул в ответ Павел, наплевав на дипломатию.

— На Корпорацию, как и ты, уебок, — Макс его оттолкнул и сам отступил к низкому бортику, что-то угрожающе заскрипело.

— Значит, Андрея тебе в Корпорации заказали? — не растерялся Павел.

— Давай, давай, чего он тебе еще в постельке напиздел, выкладывай, — Максим шарился у себя под брюхом, словно искал что-то. — Блядь твой Андрей, ебался со всей охраной, а тебе, небось, жаловался, мол, изнасиловали его? А он, бедняжка, и сообщить боялся?

Про изнасилование знает, а про меня нет, подумал Павел и зарядил ему в морду. На пол покатился плазменный резак, а Максим зашатался и смешно замахал руками.

Как птица, точно, птица, пингвин, Павел отскочил и завороженно наблюдал за тем, как Максим пытается за что-то схватиться, но ловит лишь воздух.

***

Белобрысый лаборантик не сразу нашел в компьютере его номер, все причитал, что не готово еще наверное. Андрей весь изъерзался рядом на стуле, когда услышал наконец:

— Отрицательно. Результат распечатать?

— Нет, — как гора с плеч свалилась, хоть тут ему повезло, не придется объясняться с Пашей, хотя… за такое тот бы точно разозлился и наказал. Андрей шел к Женькиной палате и представлял себя наказанным. Стало немного страшно, как сегодня утром, когда он почти себя не контролировал, а только слушался, удовольствие на грани, и Андрей был готов все позволить… Ну, или почти все, такой восторг накатил. Интересно, как далеко смог бы Пашка зайти, яйца до сих пор приятно поджимались от шлепков, не сильно ведь его ударили, но так чувствительно.

Женечка лежала на кровати и делала вид, что не замечает его, в ее руке была зажата надкусанная плитка шоколада, из тех, что Андрей передал. Он подошел аккуратно, стараясь не задеть подвешенную ногу.

— Ты как, Жень?

— Кверху каком, — ответила она и посмотрела на свою задранную и отведенную в сторону конечность, а потом заржала. — Я уже думала, пришел мой смертный час.

— Под Максом? — не удержался Андрей, все-таки она поразительно быстро замену нашла.

— Дурак, под завалом! Да еще с этим… Решили вот, в последний раз перед смертью, — от смеха у Женьки чуть слезы не брызнули. — А потом спасатели нас нашли, а мы думали, слизень ползет, шебуршится за стеной… ой, никогда не забуду! Андрей, а ты раньше… ну, с мужиками…

— Нет, Жень, внезапно чувства вспыхнули.

— Ага, чувства… — Женечка отвернулась, и Андрей устыдился вдруг, он ведь всем говорил о любви, выбирая простой путь, и ей вот наплел…

— А это? – он кивнул в сторону ее загипсованной конечности.

— А это уже под Максом, — Женька вздохнула. — Нас на кровать не перекладывали, так и оставили на каталке. Я, когда почувствовала, что расцепились уже, стала слезать, ну и Макс зашевелился. Короче грохнулись мы, он сверху, еще и каталкой припечатало. Я так заорала, сразу врач прибежал.

— Бедная, — посочувствовал Андрей для порядка.

— Зато будет, что вспомнить… Ладно, иди уже.

— Спасибо, что полицию тогда вызвала, — сказал он от двери, и, выходя, обернулся. Женька опять веселилась, откусывая маленькие кусочки от шоколадки:

— Дурку надо было, не догадалась.

Андрей заглянул в столовку, Пашки не было, и он прошел к ободранной стойке. На пару секунд воцарилась тишина, а потом все опять загалдели, стали здороваться с ним, спрашивать, правда ли, что сегодня отправка.

— Да, — отвечал Андрей, криво усмехаясь, — через десять часов. Стоп-алкоголь у всех есть? Транспорт не российский, не пустят.

— Да, Андрей Петрович, — ему ответили сразу несколько человек, — нам еще спасатели раздали.

Поминки погибших товарищей набирали силу.

Черт, где же Паша… и Максима нет. Он повертел головой, выпил предложенную рюмку гадостного пойла, оглядывая столовку. На стойке рядом пытался поспать прораб, Андрей его растолкал и спросил про Пашку. Тот поднял голову:

— Пошли с Максиком секретничать, туда, — прораб махнул рукой куда-то вправо и сбил рукой пустой стакан.

— В машинное поперлись, мы видели, как раз сюда шли, — подтвердили еще несколько человек, и Андрей едва сдержался, чтобы не сорваться на бег.

И не успел. Увидел только, как Паша бьет Максима и как тот падает, размахивая руками. Там, где они стояли, даже ограждений не было, решетчатые переходы и все. Андрей окинул взглядом вентиляционный отсек, камер не было, а скрытые вряд ли тут ставили. Уже хорошо. Он невольно залюбовался Пашкой, его жесткой сильной фигурой, и помахал любовнику, но тот не замечал его, все смотрел вниз. Андрей подбежал и тоже глянул, огромный вентилятор под ними вращался натужно, забрызганный красным, вот-вот должен был замереть.

— Я полицию вызову, — быстро заговорил Андрей, — все равно аварийка сработала.

— Это несчастный случай, — Пашка столкнул валяющийся резак следом за Максимом.

— Хотел рассмотреть, что внизу, — хихикнул Андрей, доставая коммуникатор, было совсем не жалко Максима и так приятно, что тот сдох. – Брюхо перевесило. Он пьяный был?

Паша кивнул, а ему наконец-то ответили, бравая полиция на связи.

— В машином несчастный случай, третий сектор, — он постарался придать лицу суровое выражение, — падение с неогражденного перехода.

— Опять, бля… Бухой был?

— Тут все бухие, кто с Москвы-11.