Чтобы отвлечься, он стал просматривать с домашнего терминала рабочие документы, устраивая поудобнее в кресле пострадавшую задницу. На лице синяки почти сошли, Андрей в четвертый раз намазал их регенерационной мазью, болел только бок. Он застонал и даже выругался вслух, а потом увидел время отправки последнего сообщения – 4:30 утра. Как раз, когда его… когда с ним… короче, когда все это случилось. Значит, Безлапчук тоже был в здании, вдруг он слышал что-нибудь? Волосы на затылке взмокли и, кажется, зашевелились, он сделал несколько глубоких вдохов, успокоился немного и вдруг вспомнил, как последний насильник перевернул его на спину, было так больно, и Андрей просил не убивать, а тот все гладил его по лицу, когда трахал. Эстет хуев. Андрей зажмурился, как тогда, и по щекам наконец-то потекли слезы.
***
Павлу снилась какая-то муть: он бродил и карабкался между толстых веревочно-кишечных змеищ, и все не мог найти чего-то нужного. Зато проснулся сразу, ровно в одиннадцать, и с каким-то странным чувством свершения, словно бы нашел это нужное. Он лежал в постели и бессмысленно таращился в потолок, на экранчике, изображающем окно в небо, темнели грозовые облака, и расплывались якобы капли. Опять эта дрянь включилась. Вот интересно, есть ли у нее программы с марсианскими пейзажами?
Ему нравились настоящие окна и красный песок в них, но, к сожалению, в его апартаменте было только одно подобное, остальные все фальшивые, как в коробке, ей-богу. Надо все-таки попросить Генку-программиста подобрать ему соответствующие пейзажики, все равно ведь хренью мается, Павел однажды засек того за стрелялкой. Пусть отрабатывает. Слегка улыбаясь, он направился отлить.
И тут его накрыло воспоминанием. Твою ж… Он даже задохнулся, замерев от ужаса над унитазом. Во что же он вчера влип? И Андрей Петрович… Нет, по-хорошему, Павел, как законопослушный и крайне порядочный гражданин, должен сообщить о происшедшем в полицию. А может, даже в службу безопасности корпорации. Ведь просто в голове не укладывается чудовищность преступления, и, главное, то, что это происходило на родной российской станции, под триколором, гордо развевающемся на шпиле главного здания, а не где-нибудь там… в вестерне.
Но… это теперь невозможно, поступить по закону, совершенно. Ведь он помнил, помнил, как ему велели отвязать главного от стола, даже нож в руки сунули, шикарный тульский, с хищными зубчиками. Им Павел перепилил пластиковые фиксаторы на лодыжках и кожаный ремень на локтях, Андрей Петрович безвольно обмяк на столе, даже ноги не свел, и все продолжал шептать свое “пожалуйста, не убивайте…” А Павел перевернул его, хотел сказать, что все кончено, бандиты сваливают, вон, застегиваются уже, и подзатыльник ему на прощание влепили, потерпите, Андрей Петрович, еще чуть-чуть… Но увидел его лицо, страдальчески сведенные брови и зажмуренные глаза, такое беззащитное с разбитыми губами, и то, как он скребся пальцами по столешнице, даже не думая закрываться. А Павел погладил его по щеке, тот как-то доверчиво на мгновение прижался, словно понравилась ему ласка, и тогда Павлу снесло крышу просто. Он накрыл ладонью съежившееся достоинство своего начальника, то было тоже теплое и мягкое, так захотелось слегка стиснуть его. Ну, он и сделал это, а потом снова вошел в истерзанную плоть, как зазомбировало его тогда, совсем не соображал… Трахал и трахал, даже не заметил, что бандиты ушли, очнулся, только кончив. Как посреди кошмара очнулся, пустой офис, окровавленная жертва насилия на столе, и он со спущенными штанами. Он отскочил тогда, подскользнулся, взгляд упал на нож, валяющийся на полу, и Павел, не зная зачем, сунул его в карман, а еще электронный ключ от жилой зоны, тот рядом лежал. И сбежал, как преступник, да собственно говоря…
Павел застонал, от воспоминаний окатило жаром в паху, аж прервалась струя. Он несколькими резкими движениями довел себя до разрядки, заляпав белым стену. Перед глазами стояло выгнувшееся от боли загорелое тело Андрея Петровича. Павел отдышался, а потом принялся усиленно вспоминать невесту, ждущую его в Питере. Нет, он вовсе не дрочил сейчас на мужика, нет. Наташенька, где же ты, ждешь ли, почему же не рядом, с тобою рядом не случилось бы подобной мерзости. Черты невесты расплывались, ну, конечно, год не виделись.
========== Глава 2 ==========
На работе главный инженер не появился, сказался больным. Павла бил мандраж, но вскоре ночные переживания вытеснились дневным бедламом. Все были на взводе от того обвала, главный подтвердил его предварительную схему работ, даже поправки некоторые прислал. И Павел распределял между подчиненными подзадания, пинал стыковщиков и всячески носился-суетился. А потом сцепился с Максимом, первым замом Андрея Петровича. Конфликт их все набирал обороты. И ближе к вечеру они, совершенно разругавшись, отправились на квартиру к главному инженеру. Все же некоторые вопросы можно разрешить только в присутствии начальства.
В голове у Павла поселилась звенящая пустота, а в животе и груди — стая скребущихся хомяков, как только он осознал, что увидит его. А может, начальник уже заявил на него в полицию, и скоро его встретят бравые стражи закона с фиксирующими лентами наготове. И некуда идти, на станции он как в ловушке… может, самому признаться? Но страшнее всего было заглянуть в глаза Андрею Петровичу и увидеть там… что? Отвращение и ненависть, которые он заслуживает.
Андрей Петрович встретил их в непривычном виде — в мягких домашних брюках и водолазке, тоже какой-то чуть ли не плюшевой на вид, так и хотелось потрогать. Павел вздрогнул, поймав себя на этом желании, и отвел глаза. Максим, эмоционально напирая пузом, первым принялся излагать свое видение проблемы. Андрей Петрович отрешенно-холодным тоном его переспрашивал, ну, это как всегда, словно ничего и не было ночью, и не умолял он вот этими самыми губами…
Павел все смотрел на эти губы, когда пришла его очередь говорить, они были слегка припухшими, так и не заметишь, не приглядываясь. Максим вот не заметил следов… да и кому придет в голову пялиться на губы мужика?! Только ебнутому извращенцу.
Они сидели рядом за столом, смотрели в экраны и обсуждали, все шло как обычно, и Андрей Петрович был такой же уверенный в себе и властный, и ни жестом ни словом не намекнул на случившееся. Это выводило Павла из себя, заставляло сбиваться с рабочего настроя, замирать, изучая его четкий профиль, завиток коричневых волос на шее, сильную линию плеч. Такое совершенство, оказывается, как он раньше не обращал внимания. И над этим высокомерным совершенством вчера надругались. Он, Паша, и надругался, терзал это красивое тело и ломал гордый дух, хоть и не по своей воле, но как же сладко отдавалась та иллюзорная власть.
Член его снова пульсировал в постыдном желании, то набухал, то снова засыпал. А потом Максим вышел, и они остались наедине. Главный инженер совершенно не смутился этой интимности, принялся что-то у него спрашивать, неужели он и правда не помнит? Ведь нельзя же так играть. И Павел подошел совсем близко, отвечая, а потом взял и положил как-бы невзначай ладонь на начальственную ягодицу и сильно стиснул.
Андрей Петрович замер на полуслове, его взгляд остановился, а тело едва заметно содрогнулось. И все то время, которое Максим провел на толчке, он не шевелился, а Павел безжалостно, с острым наслаждением мял его задницу. Они оба не произнесли не звука, только тяжело дышали.
А потом вернулись к обсуждению. Уходя, Павел жал его руку и, не отрываясь, смотрел в лицо, но тот изображал равнодушие, лишь опустил веки. А Павел думал — ничего… у меня есть ключ от твоей квартиры, нам еще надо поговорить…. наедине. Андрей.
***
Надо успокоиться и во всем разобраться, говорил себе Андрей. И главное, решить, что делать дальше. Это дерьмо началось еще четыре месяца назад, Андрей внезапно встретил своего однокашника, почти приятеля. Константин прибыл на станцию с научной какой-то экспедицией, или с экологами, хотя что они здесь забыли… Андрей не уточнял, ему было не интересно все это, и почему Костик работает не по специальности, и как он вообще попал в эту компанию. Пока однажды во время очередной дружеской попойки не согласился в шутку отодвинуть сроки ввода в эксплуатацию новенькой шахты. А потом согласился уже всерьез, переговорив по-трезвому и услышав названную сумму. Все равно из-за его подчиненных-идиотов объект никогда не удается сдать в срок. Взять хотя бы Пашу. Блядь. Как же он сразу не понял…
