– Какие гаишники?

– Нет, документы его я тебе не дам! Меня заподозрят в сговоре, я не хочу быть соучастницей…

– Если хочешь жить, будешь молчать. Мне же ведь ничего не стоит и тебя…

Её глаза широко открылись, кровь потекла быстрее с каждым ударом.

– Никто тебя не спасёт. А ты так молода, тебе хочется любви…

– Отстань…

– Иди ко мне…

– Отвали! Ты убил моего мужа, а теперь…

– Я сто лет пролежал в могиле. Смерть – это не сон, не сон… Я правда умер…

– Если бы ты умер, ты бы не сейчас не…

Он обнял её за талию и посмотрел в глаза.

– Не думай об этом, представь, что я из сказки.

– Скажешь тоже. Зубы не чистил сто лет. Не расчёсывался сто лет. Не мылся сто лет.

– Я хочу тебя.

– Нет.

– Почему?

– Нет и всё!

– Дракулу любят все! Я – Дракула!

– Прости, но я не могу стать твоей.

– Где у вас тут моются?

– Я не пушу тебя в ванну, её потом не отмоешь!

– Если дело в том, что от меня воняет, я помоюсь и почищу всё, что нужно. Я же не вонючка.

– Но я всё равно не могу…

– Я тебе не нравлюсь?

– Нет, ты мне очень нравишься, только вот я…

– Что?

– Мы же едва знакомы.

– Сейчас я помоюсь и познакомимся.

– Кобель.

– Что?

– Не обращай внимания.

– Принеси мне полотенце.

– Он ещё и командует. А труп его совсем не волнует!

Она дала ему старую одежду мужа и объяснила, как пользоваться бритвой. Дракуле понравился бритвенный станок, он ни разу не порезался, когда брился. Посвежевший и помолодевший, он предстал перед Настей в новом образе. Она высушила ему волосы и расчесала. Её руки касались его лба. Глаза его закрылись, наверное, это блаженство ему только казалось, и добрый, нежный сладкий сон, в который он погружался, перенёс его в другую реальность. Тот день прошёл, когда он был графом, сейчас всё по-другому. «Другой мир, другая жизнь, другие женщины… И я другой… Я должен приспособиться или я умру. Я всё равно умру, но эти нежные пальцы, которые расчёсывают мои волосы, будут моей наградой за все мои невзгоды, сыпавшиеся на меня словно дождь и снег вместе взятые».

– Так хорошо… Спасибо тебе.

Он взял её за руку и поцеловал.

– Подожди, я ещё не уложила.

– Не надо.

– Тельняшка не мала?

– Иди ко мне. Забудь его, ты моя…

– Мы так не договаривались!

Он подхватил её на руки и как пёрышко опустил на их супружеское ложе. И тут в её голове мелькнула мысль: зачем сопротивляться? После этих придурков любой мужик радость, тем более такой как этот, Дракула… Сытое, одурманенное первой женщиной тело резко дёрнуло тельняшку, и она, конечно, порвалась.

– Ой…

– Ничего страшного… – простонала она, уже не думая о том, что будет. «В самом деле, когда ты одна в этом огромном мире, окружённая четырьмя стенами, потолком и полом, и твой мир – это муж-неудачник, нет… Это не про меня, – решила Настя, – пусть будет, что будет! Мужа у меня всё равно теперь нет, тельняшка ему уже не понадобится…»

Новый любовник сначала вызвал интерес, а потом он разжёг в ней страсть. Она уже не боялась влюбиться, пусть, пусть. Если в одну реку нельзя войти дважды, то и выйти тоже. И она погладила рукой его тело. Гладкие мускулы, так удивившие её, нравились ей всё больше. «Даже не верится, Дракула в моей постели… Люблю нежных. Почему-то мужчины думают, что если они суровые, как сибирский мороз, то это круто – ничего подобного», – думала Настя. Он опроверг все утверждения «за». «Боже мой, он такой… Не то что мой муж, который обблевал мне свадебное платье… А мама потом всем соседям рассказала… Да, я ждала именно Его! Дракулу! Того, кто спасёт меня от этого мудака, который читал только жёлтую прессу и порножурналы. Теперь я свободна, река времени не течёт вспять, и я шагнула вперёд, кто не рискует, тот не пьёт шампанского… вдвоём с Дракулой в одной постели. Дракула, Дракула… Я отдам ему документы. Пусть делает с ними что хочет…»

Их волосы смешались. Она была крашеной блондинкой, он – чёрным брюнетом, а вместе – это была гремучая смесь чёрного и белого. Кроме того, любовник оказался очень разговорчивым и на редкость сексуальным. Она поняла, что ей нравится всё и ни один её предыдущий любовник не был таким, как он. Чёрствая корка льда растаяла, не было ни сожалений о потерянном муже, ни обиды, ни ненависти, которая обычно была после секса. Всё растаяло, и, как облако, улетело. Его плечо было тёплое и надёжное, как сейф в банке. Прикрытые глаза не смотрели никуда.

«Потеряться во времени было совсем не сложно, я не хочу возвращаться, не хочу возвращаться… Как я скажу маме? Если она узнает, она доведёт меня до инфаркта… То, что произошло, конечно, плохо, но я счастлива, а счастье – это хорошо, то, что случилось, не так уж и плохо, наверное…» Впрочем, если ты сомневаешься в том, куда ты идёшь, нужно сесть и подумать, если ещё не поздно. Но было уже поздно. Его глаза покосились на неё и губы прижались к её лбу. И она почувствовала жадность, это чувство было ей знакомо с детства, когда хотелось съесть все конфеты одной, а теперь ей хотелось быть единственной, быть той, которую любит Он. Безграничная любовь смела все преграды. Неужели можно так влюбиться? «А почему нет, ну и что, что неизвестно, сколько ему лет, он же Тот, кто любит меня. Уж я-то в любви понимаю…»

– Дай мне его документы, я должен идти.

Мгновенье замерло. Толи оно длилось, толи остановилось вовсе.

– Зачем?

– Я должен устроиться на работу. Здесь небезопасно.

– А как же я?

Но вдруг зазвонил телефон. Нет, не у Насти. Звонила Наташа.

– Это она. Чёрт побери.

Он вытащил из кучи барахла телефон. Настя погрустнела, подумав, что любовь – это разбитое сердце, никому не нужное и ни кем не любимое.

– Да.

– Почему ты не отвечаешь? Почему ты молчишь?

– Прости, я не мог.

– Почему? Я всю ночь не спала!

– Я был занят.

– Чем?

– Я не могу тебе сказать по телефону, долго рассказывать.

– А ты мог мне позвонить, сказать, что ты занят?

– Я же был занят.

– Я всё поняла, вы так напились, что даже не могли разговаривать. Телефон и то не услышал, а я думала, что мой муж спецназовец, герой, а он в Камышёвке так нализался, что лыка не вязал, телефон не мог в руки взять!

– Ничего я не вязал! Прости меня, но я тебя люблю!

– Что? – спросила Настя. – Ты же только что… Со мной… Был… В одной постели…

– Кто это сказал? – спросила Наташа.

– Я люблю его, а ты нет. Дай мне телефон. Он только что изучал сталактиты в моей пещере, и он теперь мой.

– С кем я разговариваю? Представьтесь! Вася, кто это?

– Дай телефон. Она врёт, я люблю тебя!

– Ну, знаешь, Вась, я от тебя этого не ожидала! Сталактиты изучал! Ты предатель и кобель! Я так и знала, что ты там не один. Прощай, Вась, я всё поняла, сердцу не прикажешь.

Звонок сбросился, и мгновенье снова замерло.

– Вот документы, Вась, ты никакой не Дракула, а обычный авантюрист. Спасибо, Вась, я почувствовала себя проституткой. Больше нас ничего не связывает. И ты, и я об этом знаем.

– Ты не так всё поняла, это телефон того, кого я… Ну, ты понимаешь… Я не Вася! Я – Дракула!

– Чем докажешь?

– Помнишь своего мужа?

Она замолчала.

– Если помнишь, будешь молчать.

– Не переживай.

– Знаешь, я не стал тебя убивать потому, что наелся.

– Лучше бы ты мне изменил.

– Понимаешь, для каждого мужчины первая женщина – она какая-то особенная. Я бы не стал тебя убивать, даже если бы очень хотелось жрать, – он улыбнулся ей мягко и нежно, словно прекрасному воспоминанию.

– А последняя?

– А последняя – тем более…

«Мина… Горячо любимая Мина… Дворец Поэнарь, где я жил… Я до сих пор люблю тебя… Неужели когда-нибудь мне снова вобьют в сердце кол? Я не хочу умирать… Я не хочу вспоминать… Моё дырявое сердце всё ещё способно любить? Кровь, ваша кровь даёт мне силы, силы жить, любить и бороться». Он хотел поцеловать её, но она отстранилась. Привычная горечь сжала её сердце, когда очередной клиент клал небольшую сумму денег ей на стол. «Прости», – нелепо прозвучало, рассеяв тишину. Дракула вышел из комнаты в спортивном костюме Ивана Петровича Болтушкина не оборачиваясь. Зачем-то она посмотрела ему вслед. Оставшись без мужа и без любовника, она даже не хотела плакать. Ей казалось, что её ограбили, ограбили её душу. Единственный раз почувствовав себя любимой, она словно запела, как райская птица – и потеряла голос. Любовь – это самая справедливая несправедливость в мире, если вы меня поняли… Вроде бы она есть, вроде бы сердце дышит, живёт, и ты веришь, что ты любима, а он, как бабочка, возьмёт и упорхнёт… И сердце снова будет стучаться, как эхо отдаётся в горах или в пустоте. «Прости…»