- Кто это был? Кого ты отнял у него? - О, святая Дева, я просто сумасшедшая. Я не должна была спрашивать это сейчас, когда в тебе еще полыхает ярость. Я понимаю это, когда ты резко оборачиваешься. Но, как ни странно, ты сдерживаешь злость, просто продолжая путь.

***

Я лежу в кровати, подтянув ноги к животу. Горячая ванна и несколько пакетов с кровью почти помогли мне унять боль в истерзанном теле. Но залечить душевные раны значительно сложнее, я все не могу забыть ни твоей ярости, ни той жестокости, с которой тот вампир убивал меня. Я не готова жить в таком мире, не готова противостоять жестокости и ненависти. Я всегда была окружена друзьями, которые помогали мне сохранять человечность и после превращения в вампира. Теперь же у меня есть только ты, и ты наоборот хочешь, чтобы я отдалась своей истинной сущности, чтобы научилась бороться, ненавидеть, убивать. Слезы медленно текут по щекам, и я не тружусь вытирать их. Слезы освобождают.

- Ты измазала все постельное белье соплями. - Я едва не скатываюсь с кровати, так резко сев, и смотря на твое приближение в почти кромешной темноте. - Не бойся. Будем считать, что на сегодня ты уже получила свою долю кнута. Я пришел раздать пряники. - Ты садишься возле меня, укрываешь нас обоих одеялом, кладешь мою голову себе на плечо, устраивая меня поудобнее. Ты целуешь меня в висок, перебираешь пальцами волосы и рассказываешь мне истории о давних временах, древних городах, прекрасных принцессах и храбрых рыцарях. Для тебя это реальность, для меня же звучит, как волшебная сказка. Через какое-то время мое тело окончательно расслабляется, веки тяжелеют, и я засыпаю, впервые за последние дни видя красочное сновидение…

========== Глава 8. Благодаря тебе я полюбила Париж ==========

Мне снился волшебный сон. Казалось, что я действительно ощущаю, как чьи-то губы целуют мои веки, щеки, легонько прикасаются к моим губам. В этих невесомых касаниях столько нежности и доброты. Я не помню, чтобы Деймон когда-либо был таким. Именно поэтому этот сон столь ценен для меня, и я с радостью отдаюсь ощущениям, которые дарят теплые губы, целующие меня.

- Деймон…

Я просыпаюсь, когда ты резко отталкиваешь меня от себя. Я недоуменно протираю глаза, не понимая, что произошло. Тело до сих пор хранит в себе странное чувственное напряжение, но что мне снилось я не помню. Просто какие-то ощущения…

Ты не смотришь на меня, резко дергая ткань рубашки, то ли пытаясь разгладить ее, то ли разорвать. Сейчас ты такой растрепанный, и я неосознанно улыбаюсь, настолько сильно ты похож сейчас на мальчишку, который вот-вот начнет протирать глаза и зевать. Правда на разозленного мальчишку…

- Доброе утро.

- Угу… Доброе, - ты наконец-то поднимаешь взгляд на меня, и я резко сажусь на кровати, всматриваясь в твое лицо.

В твоих глазах я вижу… Обиду? Боль? Но почему? Неужели ты вообще способен на столь человеческие эмоции? Неужто кто-то или что-то может причинить тебе боль?

- Что случилось? - Я не замечаю, как нервно дрожит мой голос. В то время это еще не забота о тебе, нет. Просто я привыкла к твоей силе, и твоя неуверенность пугает меня.

- Случилось? Ничего. Вставай уже! Ты постоянно спишь. Сколько можно? - Ну вот, теперь я узнаю тебя. Раздраженные интонации, яростно пылающие глаза, крепко сжатые губы… И за что ты так ненавидишь меня?

Ты выходишь, оглушительно громко хлопнув дверью. Здравствуй, новый день! Сегодня мне снова будет не скучно.

***

- Итак, Эйфелева башня является символом для французского народа, их гордостью и одной из основных достопримечательностей. Если же говорить об архитектуре… - Черт. Черт! Черт!!! Я больше не могу тебя слушать. Мы поднимаемся по многочисленным лесенкам башни уже более получаса. Вокруг снуют туристы, и эта давка сводит меня с ума. Мало мне этого, так ты еще решил поиграть в профессора и теперь читаешь мне лекцию, сдобряя тонны информации ненужными датами, именами и абсолютно непонятными мне словами. Ты говоришь абсолютно сухо и монотонно, старательно пытаясь не встречаться со мной взглядом. Если же все-таки наши глаза встречаются, то ты кривишься так, как будто целиком проглотил лимон. Что вообще сегодня происходит?

- Клаус… - мы смотрим на раскинувшееся внизу великолепие, но ты все продолжаешь бубнить, поэтому я решаюсь прервать тебя.

- …с Эйфелевой башни можно также увидеть такие здания, как…

- Клаус!!! - Я повышаю голос и начинаю подумывать о том, чтобы сбросить тебя вниз. Может хоть это прекратит твою тираду?

- …до 1991 года…

Упрямый осел! Я столь зла, что не думаю, когда хватаю тебя за руку и прокусываю запястье. Ты выдергиваешь ладонь и яростно шипишь сквозь зубы, оглядываясь по сторонам.

- Что ты творишь?

- Есть хочу. Но у тебя избирательная глухота, как я вижу, поэтому приходится привлекать твое внимание другими способами.

- Вон стоит сочный, наверняка вкусный мальчик. Возьми и съешь, - ты указываешь взглядом на мальчишку, стоящего с другой стороны.

- Что ты несешь? Что с тобой сегодня? - Я срываюсь на крик, не понимая, что вообще происходит.

- А с тобой? - Ты уходишь, снова оставляя меня в недоумении.

***

- Можно? - Я стою на пороге огромной библиотеки. Уже ночь, после возвращения домой я больше тебя не видела. Самое странное, что я так и не смогла заснуть, я слишком привыкла, что ты заходишь ко мне по вечерам.

- Нет, - ты сидишь в кресле возле камина и что-то читаешь. И что мне теперь делать? Я рассчитывала на положительный ответ.

- Я хотела сказать… пожелать… спокойной ночи, - я уже разворачиваюсь, чтобы скрыться за дверью и забыть о своем стыде.

- Стой. Иди сюда, - ты откладываешь книгу и смотришь за тем, как медленно я приближаюсь к тебе. Когда я оказываюсь совсем близко, ты берешь меня за руку и усаживаешь к себе на колени. - Ты ведь больше не пьешь вербену, как прежде? Знаю, что не пьешь. - Ты говоришь это так задумчиво, как будто сам себе, но я испуганно дергаюсь, пытаясь вырваться из твоих стальных объятий.

- Не делай этого, пожалуйста.

- Что не делать, куколка?

- Не внушай мне. Не забирай у меня последние крупицы свободы. Я прошу тебя, - ты так ласково стираешь с моей щеки слезинку, которую я не успела стереть. Сколько же в тебе крайностей, разностей, граней…

- Тебе ведь будет так легче, девочка. Ты сможешь забыть о семье, друзьях,

Деймоне Сальваторе. Ты сможешь быть свободной и счастливой. Сможешь начать другую жизнь.

- Я не хочу. Умоляю тебя. Не забирай у меня то, что заставляет меня жить и дает силы. Клаус… - Ты держишь мою голову в ладонях, не позволяя отвести глаз, скрыть слезы. Ты целуешь меня в лоб, а потом тихо шепчешь какие-то слова…

Лишь через многие годы я вспомню эту ситуацию, а тогда я очнулась уже у себя в комнате, абсолютно не помня о том, что произошло в библиотеке. Зато ты оставил мне воспоминания о доме и близких… Тогда я считала, что так лучше.

***

- Сто тридцать пять, сто тридцать шесть… Что ты делаешь, Клаус? Мы идем уже два часа. - Мои глаза завязаны черной тканью, ты держишь меня за руку и заставляешь считать каждый шаг.

- Не два часа, а две минуты, - я чувствую, что ты улыбаешься. Знаю, что сейчас на твоих щеках появились ямочки.

- Я устала.

- Какой-то ты хилый вампир, девочка. Нужно заняться твоей физической подготовкой. Не отвлекайся, считай.

Когда счет доходит до тысячи, ты наконец-то останавливаешь меня, снимаешь повязку и перед моим взором предстает то место, которое я видела на одной из картин, висящих в твоей библиотеке. Тогда я сказала, что очень хотела бы побывать здесь. Это старое поместье, так напоминающее мне древние постройки моего родного Мистик Фолс. Все здесь утопает в зелени, и после многочисленных узеньких парижских улочек, выложенных камнем, это место кажется мне самым волшебным в мире.

Этот день наполнен смехом и солнцем. Мы с тобой просто лежим на

траве, не касаясь друг друга. После того случая в Сан-Франциско, ты больше никогда не принуждал меня к близости.