Мы так и не посмотрели достопримечательности, но ты пообещал, что на это у нас еще будет время.

- За что ты его полюбила? - Этот вопрос столь неожиданный, что я едва не проливаю на себя кофе.

- Кого? - Я чудесно понимаю, о ком ты спрашиваешь, но намеренно тяну время, чтобы обдумать ответ или же уйти от него.

- Деймона Сальваторе, куколка. Не прикидывайся дурочкой, - ты недовольно хмуришься, отставляя чашку. Я чувствую этот холодок - вестник перемены твоего настроения. Господи, ты действительно безумен, ни один нормальный человек не может иметь такое количество разнообразнейших граней.

- Я его не люблю. - Моя ложь шита белыми нитками, по щекам расползаются пунцовые пятна, и я опускаю взгляд на дубовую поверхность стола, чтобы не встречаться с тобой взглядом.

- Думаешь, он тебя ищет? Переживает? Как бы не так. Он чересчур занят своей любовью к Елене, чтобы вспоминать о малышке Кэролайн, так безрассудно пожертвовавшей собой, - я резко вскидываю голову, смотря на тебя недоуменно. - Да-да, я знаю, что крошка Гилберт жива. И вообще обо всем, что происходит в Мистик Фолс. У меня остались там некоторые связи. Хочешь, могу иногда рассказывать тебе о пассиях твоего любимого?

Я не знаю, почему ты снова делаешь мне больно. Я обхватываю чашку с кофе обеими руками и делаю вид, что пью, просто чтобы занять себя чем-то и не дать тебе увидеть слезы, застывшие в моих глазах.

- Перестань плакать. Терпеть этого не могу. Все, поехали домой. - С этими словами ты бросаешь на стол несколько купюр и уходишь, не дожидаясь меня. Я делаю глубокий вдох и медленно бреду к двери.

На улице тепло, где-то разносится звук скрипки, на которой играет какой-то уличный музыкант. Вокруг снуют люди, что-то увлеченно обсуждая на этом своем щебечущем языке, весело смеясь и совершенно не обращая внимания на меня, такую одинокую и потерянную. А ведь все так хорошо начиналось…

Тебя нигде не видно, и я просто сажусь на каменную ступеньку, не беспокоясь, что могу испачкать платье. Я устала. Безумно устала.

- Mademoiselle, que vous étiez avec Nicklaus?* - Вопрос явно задают мне, но я не понимаю и слова, поэтому поднимаюсь на ноги и медленно произношу:

- Извините, я не говорю на французском. Вы знаете английский? Вы ищете Клауса? - Твое имя - это единственное, что я разобрала в речи незнакомца. Это мужчина, высокий брюнет с правильными чертами лица.

- Oui, Klaus.** - Он утвердительно машет головой и протягивает мне руку. Мог ли ты послать за мной кого-то? Вполне… У тебя испортилось настроение, а значит ты сейчас вряд ли хочешь меня видеть.

- Вы отведете меня к Клаусу? Oui? - Я повторяю единственное французское слово, которое успела выучить.

Мужчина лишь кивает головой в сторону какой-то боковой улочки и идет вперед. Мне не остается ничего иного, кроме как пойти за ним. Что за дурацкая ситуация? Я понимаю только твое имя из всей тирады мужчины. Он что-то говорит, импульсивно взмахивает руками, смотрит на меня почему-то очень раздраженно. И почему у меня странное ощущение, что я влипла в передрягу?

Мужчина резко останавливается, смотрит на меня, под нос что-то бормочет…

Уже через мгновение он толкает меня, и я падаю спиной на каменную дорожку, больно ударяясь головой.

Ну, конечно, он вампир и, конечно, хочет меня убить. Все хотят твоей смерти. А пока я с тобой - и моей.

Он сильнее меня, он наваливается на меня всем своим телом, занося надо мною кол. Я успеваю только согнуть ноги в коленях и со всех сил ударить его в живот. Только благодаря этому он попадает не в сердце, а в плечо, вспарывая кожу, разрывая мышцы, задевая деревянной поверхностью кость. Я громко вскрикиваю, уже ничего не видя сквозь багровое марево боли, застлавшее глаза, и не надеясь отразить следующий удар.

Может так и лучше? Может смерть единственное спасение из моей ситуации? Может быть это не так уж и страшно?

Эти мысли носятся в моей голове, пока вампир больно обхватывает меня за волосы, ударяя головой о камень дорожки. Он выдергивает окровавленный кол из моего плеча, срывая из моих губ неосознанный болезненный визг, и снова заносит его, чтобы уже наверняка не промахнуться…

Примечания:

* - Мадемуазель, это вы были с Никлаусом?

** - Да, Клаус.

========== Глава 7. Отныне у тебя есть только я ==========

Дорогие мои читатели, глава совсем небольшая, но, как по мне, для логического окончания этой ситуации вполне достаточная. Надеюсь, что оправдаю ожидания. Люблю вас!

Ожидание смерти всегда длится очень долго. Даже те доли секунды, за которые вампир отводит руку назад, чтобы нанести как можно более сильный удар, растягиваются для меня, кажется, на сотни лет. За это время я особенно остро ощущаю адскую боль в затылке и плече, переполняюсь каким-то холодным равнодушием к собственной судьбе. Пусть все закончится. Я слишком устала.

Деревянный кол рвет кожу на груди, и, как ни странно, мужчина не торопится, позволяя мне “насладиться” ощущением агонии, почувствовать струйки крови, мгновенно намочившие ткань платья. Он наслаждается моей постепенной погибелью, безуспешными попытками моего истерзанного тела вырваться. За какие твои грехи он так ненавидит меня? Что ты сделал, что теперь этот человек испытывает настоящее блаженство, убивая меня? Если бы он только знал, что тебе абсолютно все равно, что моя смерть не будет значить для тебя ровным счетом ничего.

Оружие застревает где-то в мышцах, я чувствую, что во рту появился металлический привкус моей собственной крови, которая струйками стекает по подбородку. Господи, ну, почему я даже умереть не могу спокойно и быстро? Я просто закрываю глаза, стараясь абстрагироваться от пламенеющей, яростной боли, растекающейся волнами от груди. Каждый миллиметр все сильнее приближает меня к смерти, и я одновременно молю о ней, как об избавлении, но в тоже время ужасно боюсь, что приводит к тому, что из уголков закрытых глаз против воли медленно льются слезы.

Рука вампира неожиданно перестает надавливать. Еще спустя мгновение я слышу какой-то противный булькающий звук и ощущаю, как на мою руку капает что-то теплое. Я распахиваю глаза как раз в то мгновение, когда ты откидываешь от меня мертвое тело мужчины. В твоей ладони зажато только что вырванное сердце, и именно кровь сейчас стекает по моему запястью. Ты бросаешь его просто себе под ноги, и приседаешь возле меня на корточки. Я никогда не видела тебя в такой ярости, и молю Бога, чтобы не увидеть больше никогда. Кол продолжает торчать из груди, в каких-то дюймах от моего сердца, но я не решаюсь даже пошевелиться, загипнотизированная взглядом твоих почерневших глаз. Ты кладешь окровавленные пальцы на основание оружия и задумчиво произносишь хриплым, как будто безумным голосом:

- Я даже не догадывался, что у тебя есть суицидальные наклонности. Мало того, что ты полнейшая идиотка, так ты еще и безмолвная овечка, когда это совсем не вовремя. Ты только посмотри на себя, дура!!! Лежишь здесь и даже крикнуть ленишься! Святая великомученица Кэролайн! Какого хрена ты вообще с ним пошла?

Я не отвечаю. Я не знаю, что сказать. Ты надавливаешь на кол еще сильнее, и я отчаянно кусаю губы, только чтобы не закричать. Ты смотришь на меня так пристально, а потом резким рывком вырываешь оружие, позволяя крови сильным потоком хлынуть из раны. Ты обхватываешь мои волосы, вымазывая их кровью вампира и моей собственной, заставляешь меня принять сидячее положение, привлекаешь мое лицо вплотную к своему и яростно рычишь, каждым словом ударяя больнее, чем каким-либо оружием:

- Гордая? Несчастная? Жить не хочешь? Не мечтай. Я не позволю тебе умереть, даже если мне придется привязать тебя к себе. Я каждый день буду заставлять тебя жить. Каждый день ты будешь проклинать меня. И я научу тебя кричать и молить о пощаде, научу тебя признавать свою слабость. Ты будешь умолять снова, и снова, и снова… Отныне у тебя есть только я. И только я могу помочь тебе и имею право уничтожить.

Я захлебываюсь слезами, когда ты яростно дергаешь пряди моих волос, склоняешься к моей шее и прокусываешь кожу. Весь периметр каменной дорожки вокруг нас на этой Богом забытой улочке залит кровью. Я не ела сегодня, поэтому восстановление идет очень медленно, чему явно не способствуют твои жестокие укусы. Ты прокусываешь мне губу, слизываешь капельки крови, проводишь окровавленным языком по щеке, стирая дорожки слез и оставляя алые следы на коже. Я ощущаю, как ты снова прокусываешь собственную губу, чтобы наполнить мой рот спасительной кровью. Зачем? Лучше бы ты дал мне помучиться, еще сильнее демонстрируя свою власть надо мною. Но нет, ты отстраняешься, поднимаешься на ноги и волоком тащишь меня за собой.